Лытдыбр 100%
Я проснулась с улыбкой. Гисметео нарисовал сегодня на утречко облачко с двумя капельками. "Небольшой дождь", надо полагать. Мы и положили.
Шел снег, и люди с зонтами удивляли. На улице было темно и горели фонари, когда мы с юзером пробирались дворами в некое присутствие вызволять его паспорт. Мне хотелось думать, что уже вечер, и иду я туда после работы, а после мы вернемся домой и будем пить горячий чай с сухофруктами под какой-нибудь сладкий фильм. По дороге видели: автомобильную пробку на пешеходной дорожке, а также местный ЗАГС, но нам туда пока нельзя.
"Вечер" был приятным, прохожие неспешны, кто-то нес уже елку, пахло Новым годом. Едва пробрались к присутствию сквозь метель, лужи и железнодорожный мост, погасли желтые фонари. Предновогодний вечер обернулся хмурым утром. У окошек - никого. Оказывается, мы слишком рано. Здесь мирно и приятно. В присутствии есть даже туалет и неработающий пока буфет с кофием: похоже, посетителей стали считать живыми людьми. Народ подтягивается, благодушно рассаживается на стулья. Нас трое на 10 окошек.
Является дама из сопредельного государства, оформляющая гражданство, и принимается налаживать гармонию. Она сцепляется с женщиной, которой по ошибке выдали талон - для окошек талоны не нужны. Сетует, что собиралась ехать к восьми, а они вот с 10, ироды. Цыкает на нас с юзером, когда я вяло сообщаю, что мы тут первые - несмотря на то, что тетка с талоном вытеснена из крошечной очереди, как ни заступались за нее две любезные охранницы и одна девица в штатском. Каждый получает свою крупицу мудрости и нравоучения, каждый поставлен на место. В воздухе появляется то, без чего немыслимо присутственное место: запах нервов и скандала.Я начинаю дергаться, я вступаю в дискуссию с дамой, заметив, что неплохо бы сначала получить хотя бы гражданство, а уже потом наводить свои порядки. В ответ получаю целый ушат мудрости и много иностранных слов: "амбиция", "пафос", что-то еще.
Вот и наша паспортистка. Нас тут, оказывается, помнят, нам сочувствуют. Даже фамилию юзерову выучили наизусть. Но нет, нет еще его паспорта. Шлют депеши в дальние края, шлют курьеров - нет ответа. "А факс, - объясняют, - у нас только по Москве работает". Юзер лупит себя рукой по лбу и заводит свою любимую тему про XXI век и электронную почту. "Зато здесь есть буфет и сортир", - вступаюсь я за власти. Но еще как минимум месяц, невзирая на удобства, быть юзеру не бомжом, не нелегальным мигрантом, а просто - несуществующим существом. Виртуальным, с юпиком вместо удостоверения личности - так на то он и юзер, впрочем.
Маршрутка чудом взрезала рублевские пробки, мы грустим. Хреново жить без паспорта. Без бумажки ты букашка... или кто там?
Восполняю запас утренней радости маленькой шалостью. Доехав до работы, еще долго сижу в метро на лавочке и читаю книжку. Осталось 100 электронных страниц, и я умру, если не узнаю, чем там все кончилось. В метро я замерзла и наверняка сейчас получу по башке. Чувствую себя школьницей-прогульщицей. В конторе темно. Я пришла первая. Пью горячий кофе, читаю ленту и луплю чудом оставшиеся после вчерашнего дня рожденья трубочки с орехами. Не хочу работать. Трубочки отчего-то пахнут луком, а кофе не греет. Приходится заедать их лимонными дольками и заваривать чай.
Да, а в книжке, конечно, все умерли, включая главную героиню, от лица которой шел рассказ. Кто хочет измерить глубину своей зимней депрессии или заработать оную, читайте шведку Майгулль Аксельссон. Мрачно, холодно, безысходно, оторваться невозможно
Шел снег, и люди с зонтами удивляли. На улице было темно и горели фонари, когда мы с юзером пробирались дворами в некое присутствие вызволять его паспорт. Мне хотелось думать, что уже вечер, и иду я туда после работы, а после мы вернемся домой и будем пить горячий чай с сухофруктами под какой-нибудь сладкий фильм. По дороге видели: автомобильную пробку на пешеходной дорожке, а также местный ЗАГС, но нам туда пока нельзя.
"Вечер" был приятным, прохожие неспешны, кто-то нес уже елку, пахло Новым годом. Едва пробрались к присутствию сквозь метель, лужи и железнодорожный мост, погасли желтые фонари. Предновогодний вечер обернулся хмурым утром. У окошек - никого. Оказывается, мы слишком рано. Здесь мирно и приятно. В присутствии есть даже туалет и неработающий пока буфет с кофием: похоже, посетителей стали считать живыми людьми. Народ подтягивается, благодушно рассаживается на стулья. Нас трое на 10 окошек.
Является дама из сопредельного государства, оформляющая гражданство, и принимается налаживать гармонию. Она сцепляется с женщиной, которой по ошибке выдали талон - для окошек талоны не нужны. Сетует, что собиралась ехать к восьми, а они вот с 10, ироды. Цыкает на нас с юзером, когда я вяло сообщаю, что мы тут первые - несмотря на то, что тетка с талоном вытеснена из крошечной очереди, как ни заступались за нее две любезные охранницы и одна девица в штатском. Каждый получает свою крупицу мудрости и нравоучения, каждый поставлен на место. В воздухе появляется то, без чего немыслимо присутственное место: запах нервов и скандала.Я начинаю дергаться, я вступаю в дискуссию с дамой, заметив, что неплохо бы сначала получить хотя бы гражданство, а уже потом наводить свои порядки. В ответ получаю целый ушат мудрости и много иностранных слов: "амбиция", "пафос", что-то еще.
Вот и наша паспортистка. Нас тут, оказывается, помнят, нам сочувствуют. Даже фамилию юзерову выучили наизусть. Но нет, нет еще его паспорта. Шлют депеши в дальние края, шлют курьеров - нет ответа. "А факс, - объясняют, - у нас только по Москве работает". Юзер лупит себя рукой по лбу и заводит свою любимую тему про XXI век и электронную почту. "Зато здесь есть буфет и сортир", - вступаюсь я за власти. Но еще как минимум месяц, невзирая на удобства, быть юзеру не бомжом, не нелегальным мигрантом, а просто - несуществующим существом. Виртуальным, с юпиком вместо удостоверения личности - так на то он и юзер, впрочем.
Маршрутка чудом взрезала рублевские пробки, мы грустим. Хреново жить без паспорта. Без бумажки ты букашка... или кто там?
Восполняю запас утренней радости маленькой шалостью. Доехав до работы, еще долго сижу в метро на лавочке и читаю книжку. Осталось 100 электронных страниц, и я умру, если не узнаю, чем там все кончилось. В метро я замерзла и наверняка сейчас получу по башке. Чувствую себя школьницей-прогульщицей. В конторе темно. Я пришла первая. Пью горячий кофе, читаю ленту и луплю чудом оставшиеся после вчерашнего дня рожденья трубочки с орехами. Не хочу работать. Трубочки отчего-то пахнут луком, а кофе не греет. Приходится заедать их лимонными дольками и заваривать чай.
Да, а в книжке, конечно, все умерли, включая главную героиню, от лица которой шел рассказ. Кто хочет измерить глубину своей зимней депрессии или заработать оную, читайте шведку Майгулль Аксельссон. Мрачно, холодно, безысходно, оторваться невозможно