Чудики
Сдаюсь. Чудиков здесь все-таки больше. В московской разноцветной и разноязыкой толпе они как-то поникли, растворились. Исчезли милые центровые бабули в вуалетках и окраинные любители поболтать сами с собой. А говорят еще, новый закон о психиатрической помощи плох: мягок и принудительно не лечит. Впрочем, сдается, психиатрия тут ни при чем.
Вряд ли психически больные люди пишут "Пресса" на палатке ларьке с цветами. И записывают в автобусе торжественное объявление, что в нем работают стационарные устройства по считыванию электронных билетиков - не забывайте, мол, оплачивать проезд. А сквозь толпу шурует тетенька-кондуктор и обычные бумажные билетики (ах, анткиварный раритет!) у нее нарасхват. Я изумилась, но den_semenov, коему не чужда логика здешних мест, резонно заметил: "Ты хочешь, чтобы они объявляли: в нашем автобусе шурует тетенька с билетиками?" Он в чем-то прав.
И то, что электричка подходит к той платформе, к которой ей вздумается - тоже не злой умысел и не болезненная шалость. Это, мнится, мне, творческий подход машиниста к делу. Он ехал медленно и тоненько сигналил - долго-долго, будто хотел нам, пассажирам на платформе, что-то сказать. И лишь когда умчался прочь, в метель, мы поняли, что именно. И автобусы приходят попарно, с одной стороны. И уезжают потом в нее же. Определить, какой едет в город, а какой - совсем наоборот, можно лишь посредством творчества. Например, положившись на интуицию, что и делают некоторые пассажиры, залезающие внутрь молча и уверенно. Мы, правда, предпочли вступить в диалог с водителем.
А вечером в метро многолюднее, чем в час пик. С нами ехал печальный пьяный, а поезд шел до станции "Автово". Всякий раз, когда машинист на очередной остановке объявлял об этом, он складывал руки лодочкой и гулко повторял туда: "Если этот поезд идет до станции "Автово", - он вскидывал полные боли глаза, обводил взглядом стоящих окрест и возвращался в "лодочку", - станция "Автово" - самая красивая станция метрополитена в мире. Самая красивая в мире - станция "Автово", - он повторял это, пока не задремывал, но почти тут же его вновь будил машинист своим сообщением - и все повторялось снова. А станция и впрямь хороша.
На электричку мы не опоздали в этот раз. Нашли ее на правильной платформе. Она стояла темная внутри, и там сидели почти невидимые люди. "Скажите, - отчего-то именно ко мне обратился голос, - это поезд до Гатчины?" - "Да", - ответила я. "Но почему так рано?" - "Наверное, потому что он отходит через 10 минут". - Внутри в кромешной тьме шла тетенька в оранжевой жилетке и собирала длинной палкой мусор. Во лбу у нее горел шахтерский фонарь. - "Так не бывает, - не унимался голос сзади. - И почему вы так уверены?" - "По радио объявили, на табло написали, да и на ней самой, смотрите, вот написано". - Мы уже дошли до первого вагона. "Но этого не может быть, я езжу каждый день и никогда так рано...." - Внутри включили свет, голос смолк. Сзади никого не было.
Вряд ли психически больные люди пишут "Пресса" на палатке ларьке с цветами. И записывают в автобусе торжественное объявление, что в нем работают стационарные устройства по считыванию электронных билетиков - не забывайте, мол, оплачивать проезд. А сквозь толпу шурует тетенька-кондуктор и обычные бумажные билетики (ах, анткиварный раритет!) у нее нарасхват. Я изумилась, но den_semenov, коему не чужда логика здешних мест, резонно заметил: "Ты хочешь, чтобы они объявляли: в нашем автобусе шурует тетенька с билетиками?" Он в чем-то прав.
И то, что электричка подходит к той платформе, к которой ей вздумается - тоже не злой умысел и не болезненная шалость. Это, мнится, мне, творческий подход машиниста к делу. Он ехал медленно и тоненько сигналил - долго-долго, будто хотел нам, пассажирам на платформе, что-то сказать. И лишь когда умчался прочь, в метель, мы поняли, что именно. И автобусы приходят попарно, с одной стороны. И уезжают потом в нее же. Определить, какой едет в город, а какой - совсем наоборот, можно лишь посредством творчества. Например, положившись на интуицию, что и делают некоторые пассажиры, залезающие внутрь молча и уверенно. Мы, правда, предпочли вступить в диалог с водителем.
А вечером в метро многолюднее, чем в час пик. С нами ехал печальный пьяный, а поезд шел до станции "Автово". Всякий раз, когда машинист на очередной остановке объявлял об этом, он складывал руки лодочкой и гулко повторял туда: "Если этот поезд идет до станции "Автово", - он вскидывал полные боли глаза, обводил взглядом стоящих окрест и возвращался в "лодочку", - станция "Автово" - самая красивая станция метрополитена в мире. Самая красивая в мире - станция "Автово", - он повторял это, пока не задремывал, но почти тут же его вновь будил машинист своим сообщением - и все повторялось снова. А станция и впрямь хороша.
На электричку мы не опоздали в этот раз. Нашли ее на правильной платформе. Она стояла темная внутри, и там сидели почти невидимые люди. "Скажите, - отчего-то именно ко мне обратился голос, - это поезд до Гатчины?" - "Да", - ответила я. "Но почему так рано?" - "Наверное, потому что он отходит через 10 минут". - Внутри в кромешной тьме шла тетенька в оранжевой жилетке и собирала длинной палкой мусор. Во лбу у нее горел шахтерский фонарь. - "Так не бывает, - не унимался голос сзади. - И почему вы так уверены?" - "По радио объявили, на табло написали, да и на ней самой, смотрите, вот написано". - Мы уже дошли до первого вагона. "Но этого не может быть, я езжу каждый день и никогда так рано...." - Внутри включили свет, голос смолк. Сзади никого не было.