Московские чудики
Когда я лежала в больнице (тройку лет назад), там бабушка ходила, уборщица, и на плече у нее всегда возлежал кот. Бабушка с котом разгоривала,гладила его обильно и всюду брала его с собой - драить лестницы и нужники. Кот не возражал, он был игрушечным. Почему-то никто на старушку не глазел: то ли собственные беды беспокоилили больше, то ли эка невидаль - старуха с игрушечым котом.
Кстати, вы не замечали, что в столице стало меньше вот таких вот тихих - не скажу психов - чудиков. Все эти дамочки "из быших" в шляпках с вуалетками, дядюшки, ведущие в тролейбусах беседы сами с с собой... Два дивных фрика к Кутузовского: один - псевдоводитель троллейбуса №2, объявляший остановки в кулачок вместо микрофона, второй - ни много ни мало - Хозяин Мира с внушительным посохом и коронкой из конфетной коробки. А вечно торопящиеся философы и философини, а то и просто пророки. Поравняются с тобой, выдадут одну фразу, а то и слово - и думай потом хоть день, хоть неделю о скрытом смысле. "Скоро в Москве врды совсем не останется: одни ссаки", - узнала я однажды на площади Майковского от престарелой институтки. .А дядька, нестарый еще дядька долго гнался за мной, потом пошагал немного рядом и сказал: "Жизнь!". И ушел. А что - неправ?
Я все знаю, я изучала в магистратуре психиатрию и именю оценку "отлично". Мои чудики не больны, а если больны, то это неважно. Мои чудики - чудны. Их стало меньше, они исчезают и вместе с ними исчезает душа моего города. Так исчезают бабочки, когда цветочные поля превращают в голлансдкие газоны, так отползает земляника с опушек, ставших пооймками, так перестают вдруг пахнуть цветы в насышенной чем-то гадким атмосфере.
Чудики жили в Центре, шагали по Арбату и ездили в 39-м, когда он там еще ходил. Они вообще почему-то очень жаловали троллебусы - особенно "букашку": мотайся весь день по Садовому - и проповедуй. Центр умер, исчезли его странные цветы.
Вы скажете: что же твоя Москва - край сумасшедших старух? А кто ни разу не называл ее безумным городом - в том числе и в порыве самой нежной любви?
А живу я на окраине. И дворничиха нашего дома разговаривает с урнами, бычками и машинами, а очень редко (очень) - и с людьми. Несу сегодня на помойку туфли.Она как раз там подмеает, кутаясь зябко в сиреневую шаль. "Ой, - думаю, - пошлет сейчас, она ведь только убралась..." - Тетушка и впрямь озадачилась. "Куда же вы пришли? - сказала она моим востроносым и вышедшим из моды туфлям, сжавшимся в модной коробке. - И что теперь? Ну ладно, ничего, придумаем что-нибудь".
И я пошла на работу, оставив туфли в надежных руках, а себя - с надеждой, что раз чудики живы, то и город не совсем еще умер.
В следующий раз я расскажу вам, как дворничиха увещевала урну после праздника. Если интересно, конечно. .
Кстати, вы не замечали, что в столице стало меньше вот таких вот тихих - не скажу психов - чудиков. Все эти дамочки "из быших" в шляпках с вуалетками, дядюшки, ведущие в тролейбусах беседы сами с с собой... Два дивных фрика к Кутузовского: один - псевдоводитель троллейбуса №2, объявляший остановки в кулачок вместо микрофона, второй - ни много ни мало - Хозяин Мира с внушительным посохом и коронкой из конфетной коробки. А вечно торопящиеся философы и философини, а то и просто пророки. Поравняются с тобой, выдадут одну фразу, а то и слово - и думай потом хоть день, хоть неделю о скрытом смысле. "Скоро в Москве врды совсем не останется: одни ссаки", - узнала я однажды на площади Майковского от престарелой институтки. .А дядька, нестарый еще дядька долго гнался за мной, потом пошагал немного рядом и сказал: "Жизнь!". И ушел. А что - неправ?
Я все знаю, я изучала в магистратуре психиатрию и именю оценку "отлично". Мои чудики не больны, а если больны, то это неважно. Мои чудики - чудны. Их стало меньше, они исчезают и вместе с ними исчезает душа моего города. Так исчезают бабочки, когда цветочные поля превращают в голлансдкие газоны, так отползает земляника с опушек, ставших пооймками, так перестают вдруг пахнуть цветы в насышенной чем-то гадким атмосфере.
Чудики жили в Центре, шагали по Арбату и ездили в 39-м, когда он там еще ходил. Они вообще почему-то очень жаловали троллебусы - особенно "букашку": мотайся весь день по Садовому - и проповедуй. Центр умер, исчезли его странные цветы.
Вы скажете: что же твоя Москва - край сумасшедших старух? А кто ни разу не называл ее безумным городом - в том числе и в порыве самой нежной любви?
А живу я на окраине. И дворничиха нашего дома разговаривает с урнами, бычками и машинами, а очень редко (очень) - и с людьми. Несу сегодня на помойку туфли.Она как раз там подмеает, кутаясь зябко в сиреневую шаль. "Ой, - думаю, - пошлет сейчас, она ведь только убралась..." - Тетушка и впрямь озадачилась. "Куда же вы пришли? - сказала она моим востроносым и вышедшим из моды туфлям, сжавшимся в модной коробке. - И что теперь? Ну ладно, ничего, придумаем что-нибудь".
И я пошла на работу, оставив туфли в надежных руках, а себя - с надеждой, что раз чудики живы, то и город не совсем еще умер.
В следующий раз я расскажу вам, как дворничиха увещевала урну после праздника. Если интересно, конечно. .