Белуши / Эйкройд: часть 1

[katr_z]

БРАТЬЯ: ДЖОН БЕЛУШИ И ДЭН ЭЙКРОЙД

У Дэна Эйкройда был план изменить жизнь Джона Белуши. Военно-морской флот Соединенных Штатов пригласил этих двух актеров подняться на борт Седьмого Быстроходного судна, которое собиралось отправиться на маневры в Тихий океан на неделю. Очевидно, командир судна постоянно показывал на борту своего корабля их фильм «Братья Блюз»: офицеры и личный состав знали все песни и любили эту пару комиков, «заряженных соулом». Эйкройд был убежден, что семь полезных для здоровья дней в море придадут Белуши новые силы.

«Джон, я хочу, чтобы ты сделал серьезное одолжение своей жизни», - сказал он Белуши в среду, 3 марта 1982 года. Эйкройд находился в их совместном офисе в Нью-Йорке; Белуши - в бунгало, которое он арендовал в отеле Chateau Marmont, чуть севернее Сансет-Стрип, в Лос-Анджелесе. По телефону Эйкройд почувствовал напряженность в голосе Белуши. («Я знал, что он с чем-то связался. Там находился всякий сброд. Он водился с дурными людьми, и я знал, что ему просто необходимо отдохнуть, успокоиться, не загружать себя работой и держаться подальше от каких бы то ни было веществ, на которые он подсел».)

Ты должен поехать со мной в этот военно-морской круиз, - настаивал Эйкройд, его звучный баритон был полон энергии. - Мы семь дней будем находиться в военно-морском режиме. Проветримся. Подготовимся к следующему шагу, следующему сезону. Это то, что нам обоим нужно...

Последовала пауза, растянувшаяся настолько, что океанский лайнер успел бы проплыть между континентами. Потом доносится ответ - потрясенным, сдавленным, почти роботизированным голосом: «Это было бы невозможно», - ответил Белуши.

(«Сейчас он наполовину, - говорит Эйкройд, - боялся пострадать от морской болезни, потому что Джон не очень то любил корабли. Но я думаю, что другая его половина говорила что-то вроде: "для меня теперь нет пути назад". Я ощутил это по его голосу. Но это были мои инстинкты: взять и загнать его на борт корабля, где бы ничего не было - полностью очистить его. У него было стремление быть чистым. Он хотел быть чистым. Позже я услышал от нашего агента, Берни Бриллштейна, что после того, как Джон повесил трубку, он поговорил с Берни и сказал: "Ну, я думаю, Дэнни прав. Все правильно. Это то, что нам нужно - военно-морской режим. Я поеду". Итак, он принял решение поехать. И это настолько грустно потому, что он бы сделал это: мы были бы на том корабле уже на следующей неделе. В понедельник мы бы отчалили».)


Два дня спустя Дэн Эйкройд внезапно остался совсем один. Его лучший друг умер от передозировки героина, смешанного с кокаином. Эйкройд чувствовал, будто потерял брата. Исчезли деловое партнерство и крепкая дружба, которые оказывали им обоим эмоциональную поддержку, а также прочная основа, благодаря которой они начали свою карьеру в тандеме. Вместе они стремительно возвысились из безвестности до стратосферы американской комедии. Вместе они рассмешили миллионы людей и заработали миллионы долларов. Вместе они разделили свою молодость и говорили о том, чтобы состариться вместе. Это была, по словам Эйкройда, «всеобъемлющая дружба. У нее не было ни одной неизведанной стороны, кроме сексуальной. Это было дружбой между двумя молодыми Я, двумя молодыми бунтарями, молодыми прохиндеями. Мы действительно добились взаимного успеха и процветания в искреннем деловом совместном предприятии».

Подобно двум другим независимым молодым прохиндеям - Тому Сойеру и Гекльберри Финну - Эйкройд и Белуши поняли, что секретом их дружбы была романтика. Общее для них чувство романтичности стало невидимой связью чрезвычайно заметной мультимедийной комедийной команды. Сначала это была рискованная среда ночного национального телевидения в прямом эфире, где они создали настоящий комедийный фольклор и сформировали личные еженедельные отношения с целым поколением молодых американцев. Дальше последовали записи, гастроли, высокобюджетные фильмы и безумные личности двух выброшенных за борт жизни неформалов ритм-энд-блюза, которые называли себя Братьями Блюз. Эйкройд и Белуши переделывают себя в Элвуда и Джейка Блюз, опираясь на собственную братскую дружбу. Результатом является оригинальный комедийный дуэт, невозмутимый юмор которого, привлекательная грубость и разрушительно-веселые выходки сформировали все же образ взаимной заботы и, прежде всего, сильной преданности. Основываясь на «черной» традиции ритм-энд-блюза, они, тем не менее, создавали комедию для белых, однако дружба, в основе которой лежало их творчество, была такой крепкой и общепризнанной, что это оставляло глубокое впечатление вопреки любым расовым и этническим предрассудкам. Питер Эйкройд, младший брат Дэна, вспоминает разговор, подслушанный им в поезде вскоре после смерти Белуши: «Там были два темнокожих парня, громко разговаривающих о том, о сём. Они начали говорить о кино, и один парень сказал: "Чувак, ты знаешь, я действительно ошарашен новостью о Джоне Белуши. Блин, я действительно скучаю по нему. Ты знаешь, что я любил в нем? Его самого и его кореша, они были так дружны. Действительно очень дружны"».


Они были дружны с самого начала. Они встретились в 1973 году в театре импровизаций Second City в Торонто. Белуши, который сделал себе имя в чикагской труппе Second City, приехал в Торонто набирать таланты в новый радио-проект National Lampoon и экспериментальное шоу Lampoon - «Лемминги». Он слышал о работе Эйкройда в Торонто над региональными диалектами и характерными персонажами, а Эйкройд слышал о сногсшибательных выступлениях Белуши в Чикаго. После просмотра шоу и присоединения труппы для последнего импровизационного выступления, Белуши пошел за кулисы, где он и был представлен Эйкройду. Белуши было двадцать четыре; Эйкройду - двадцать.

По духу это напоминало встречу давно потерянных братьев, наконец нашедших друг друга. «Это было похоже на любовь с первого взгляда, - вспоминает Эйкройд. - Дружба была почти мгновенной. Совершенно очевидно - вот кто-то, кто понял меня и кого понял я. Я сделал так, чтобы он не покидал меня в течение всего того времени в Торонто».


Эйкройд показал Белуши все свои излюбленные места. Первая остановка была на углу Квин и Ривер стрит - жилище «Клуба 505», бара, незаконно торгующего спиртными напитками после закрытия, которым Эйкройд управлял в течение трех лет. Принимая с полуночи до рассвета в качестве постоянных посетителей художников, рок-музыкантов, блюзменов и андеграудных типов, клуб имел старомодный душок дешевого заведения. Он был обставлен старыми ворсистыми диванами, шатким парикмахерским креслом, потрепанным баром, мутным аквариумом и туалетом, чья водопроводная система однажды произвела на свет живую царапающуюся, слизкую канализационную крысу в то самое время, когда Эйкройд, читая, находился на унитазе. Эйкройд испытывал личную гордость за нищенскую, хамскую атмосферу своего заведения и высококачественную контрабандную выпивку, которую он наливал за барной стойкой («Я горжусь быть бутлегером - это противозаконная сторона моей жизни»). Белуши это место казалось безупречным. Он чувствовал себя как дома. Когда они стояли за барной стойкой, выпивая залпом шоты незаконной выпивки Эйкройда, они открыли для себя взаимное очарование первым из множества видов романтики, который могли бы разделить - суровой, ночной, дешевой романтики нищеты рабочих кварталов, «синих воротничков».

Все знания о жизни «синих воротничков» Эйкройд получил, уйдя глубоко в народ. Воспитываясь католиком в Квебеке и Онтарио, он был нарушителем спокойствия в начальной школе и нечестивым семинаристом в Подготовительной Семинарии св. Пия X, из которой он был исключен за благосклонное отношение к незначительным правонарушениям и варварское отношение к раскаянию. В Карлтонском университете в Оттаве он открыл в себе интерес к преступлению и наказанию. Его исследования в криминологии, психологии девиантного поведения и исправительной политике совпали с его открытием преступного мира Оттавы, в котором он завел знакомства с преступниками (квалифицированными и не очень): автоугонщиками, хулиганами, наемниками, наркодилерами, бутлегерами - людьми с именами типа Рэй «Зеленый Берет» и Негодяй-Джордж. Но возможно потому, что его дедушка был сотрудником Королевской канадской конной полиции и потому, что его отец был помощником заместителя министра научных исследований в Министерстве транспорта в Оттаве, Эйкройду удалось сохранить равный интерес к обеим сторонам закона. Он был очарован полицейскими так же сильно, как и грабителями. Шутка в том, что позже, начиная работать на шоу Saturday Night Live, идеальная фантазия Эйкройда заключалась в том, что он должен был совершить преступление и затем сам себя арестовать.

Страсть к криминологии привела его к работе на лето в исправительное учреждение Оттавы, где он написал руководство по размещению персонала. Были и так любимые им должности «синего воротничка»: он работал кладовщиком, кондуктором на железной дороге, водителем на Королевской почте, считывателем шкалы для тестирования взлетно-посадочной полосы в международном аэропорту Торонто, дорожным инспектором на Северо-Западных территориях (где он наблюдал конфронтацию между индейцами племени Черноногих и Королевской канадской конной полицией, а еще научился жарить белку на палочке). «Я изучил уйму различных профессий, - вспоминал Эйкройд. - Это то, что я полюбил в Джоне - он тоже был "синим воротничком"».

Белуши несколько раз во времена своей юности в Чикаго и Уитоне, штат Иллинойс, был кладовщиком, водителем грузовика, швейцаром, уборщиком и помощником официанта в одном из ресторанов своего отца. Старший сын албанских иммигрантов, он был выдающимся спортсменом - спортсмен года в юношеской средней школе Эдисона и капитан футбольной команды в Уитонской центральной средней школе, где он также был избран королем Бала Выпускников в 1967 году, на его четвертый год обучения. Подобно Эйкройду (который занимался блюзовой гармошкой с шестнадцати, а также импровизировал на ударных с Мадди Уотерсом в ночном клубе Оттавы «Le Hibou»), Белуши тяготел к музыке, играя на барабанах в различных рок-н-ролльных группах на всем протяжении своего обучения в средней школе. Но то, что он действительно хотел делать - это выступать и заставлять людей смеяться. Со своими друзьями из Уитона - Тино Инсана и Стивом Бешекас, он основал театральную импровизационную группу, известную как The West Compass Players, и вскоре он играл импровизированную комедию в переполненном хиппи и студенческой молодежью кафе в Чикаго. Его подражание спазматической манере исполнения британской рок-звезды Джо Кокера стало сногсшибательным представлением, которое заработало ему место в труппе чикагского театра Second City. Год спустя прослушивание проходил Эйкройд - пять персонажей за пять минут - и получил место в Second City в Торонто. Имена Эйкройда и Белуши и созданных ими персонажей стали передаваться между двумя этими труппами туда-обратно, как электрические сигналы.

Магнитофон, расположенный между двумя актерами, когда они, наконец, объединились в Торонто, воспроизвел бы звук подлинной родственности. «Эта премьера была великолепной просто потому, что мы сразу же привязались друг к другу и узнали друг в друге родственные души, - вспоминает Эйкройд. - Это было не просто рассказыванием друг другу анекдотов, хотя Джон был великим шутником и искусным рассказчиком. Я так не умею. Он по достоинству оценил мою способность пародировать голоса и диалекты, а я оценил ту же способность у него. Наш юмор изумительно сочетался - изумительно!».

Он также прекрасно сочетался со вспышкой нового юмора, который начинал взламывать ландшафт американской комедии. Сейсмическим эпицентром был Нью-Йорк и National Lampoon - многотиражный юмористический журнал, основанный в 1970 году парой молодых выпускников Гарварда по имени Дуг Кенни и Генри Берд. Написанный командой главным образом отошедших от церкви католиков, Lampoon казался убедительным для кого-нибудь лет этак тридцати пяти в отношении того, что дьявол - ни бог, ни еврейские психоаналитики, ни польская теща - был выдающейся силой во Вселенной. Успех журнала с черным юмором и острой, как скальпель, сатирой был вскоре развит в еженедельный «Радио-Час» и сценическое шоу «Лемминги». Но если юмор на страницах журнала был подрывным, наглым, беспорядочным и иногда настолько умным, что это было даже глупо, то для перехода на стадию сценического исполнения необходим был кто-то, способный, не сдерживаясь, визуально высвободить любой низменный порыв. Это не был Чеви Чейз, или Гилда Раднер, или Брайан Дойл-Мюррей, или Билл Мюррей (хотя в «Леммингах» каждый был универсальным импровизатором). Именно Джон Белуши олицетворял темную сущность комедии Lampoon.

Вскоре после знакомства с Эйкройдом в Торонто Белуши позвонил в труппу Second City, чтобы пригласить Эйкройда и Гилду Раднер приехать в Нью-Йорк присоединиться к «Леммингам». Раднер приехала; Эйкройд отказался. У него была уйма дел в Second City, в «Клубе 505» и главная роль в новом канадском телесериале «Coming Up Rosie». Тем не менее, Белуши упорствовал. («Джон был лидером, инициатором, жуликом, волшебником - его умысел был в том, чтобы навсегда заполучить меня в труппу».) В конечном счете, Эйкройд отправился в Нью-Йорк с дружеским визитом. В шлеме, весь в коже, он подъехал к квартире Белуши на Бликер-Стрит, 376 и, в качестве приветствия, проревел двигателем своего старого мотоцикла Харлей-Дэвидсон. Белуши испустил воинственный вопль через окно и спустился вниз, чтобы внимательно осмотреть прекрасного «борова» Эйкройда.



Эйкройд любил машины. Он был мотоциклетным фанатиком особого рода - человек Харлей, преданный исключительно всеамериканской Ассоциации H.O.G (прим. пер.: группа владельцев Harley), большому черному чопперу, излюбленному средству передвижения патрульных и различных контркультурных элементов. У него были руки, как у кузнеца и подходящее телосложение для высокоскоростной безбашенной езды на длинные дистанции. Высокий, сильный и мускулистый (прозванный Белуши «Канадским Дубом»), Эйкройд управлял тяжелым мотоциклом так здорово, как будто мотоцикл был полицейским. Белуши, несомненно, не был идеальным претендентом для езды на мотоцикле. Невысокий, полный, неравномерно накачанный (прозванный Эйкройдом «Албанским Дубом»), он был очень неуверен за рулем, когда тронулся с места, чтобы сделать круг по окрестностям - поездка, которая заставила Эйкройда чрезвычайно понервничать. Тревога, разделенная на страх за безопасность своего друга и сохранность мотоцикла, заставила Эйкройда бежать рядом с Белуши по кварталу, вопя на ходу инструкции, чтобы перекричать двигатель, и придерживать его оберегающей рукой. Это была роль, которую Эйкройд будет брать на себя все чаще, в различных случаях, по мере того, как их дружба будет развиваться.

Однако на данный момент между ними было просто сильное притяжение - своего рода взаимная наэлектризованность, которая происходит в начале дружбы между двумя молодыми остроумными людьми, которые озаряют друг в друге лучшие таланты и становятся друг для друга лучшей аудиторией. Один был необходим другому для идентификации себя как комика. Эйкройд был приятным, спокойным и душевным; Белуши был вредным, диким и показным. Эйкройд смягчал жесткость Белуши, а Белуши сглаживал шероховатые края Эйкройда. Эйкройд делал Белуши чувствительным, а Белуши заставлял Эйкройда выглядеть жестким. Химия была горючей. В течение тех первых дней, в процессе выяснения, как заставить других смеяться, они заставляли взрываться от хохота друг друга. «Я не знаю, что заставляло нас смеяться, - говорит Эйкройд, - но, боже мой, мы просто катались на полу. Мы не могли говорить - так сильно мы смеялись. С Джоном всегда стоял хохот. Он прямо источал юмор, теплоту и ранимость, которая попросту вынуждала тебя крепко обнять его».
С тех пор эмоциональное возбуждение, которое интеллектуально и эмоционально начинало становиться для них общим, усиливалось для каждого из них по-разному. «Для Джона Дэнни был прекраснейшим человеком, которого только можно было найти и полюбить как друга, потому что Дэнни был так сильно ему предан, - говорит Тимоти Уайт, молодой автор Rolling Stone, который познакомился с двумя актерами через общего друга. - Дэнни для Джона был вдохновляющей идеей о том, что такое большой друг. Дэнни на самом деле олицетворял большого друга. Он - настоящий мужчина. Он похож на персонажа из фильма "Галлиполи". Он - настоящий преданный друг, и у него есть острое чувство романтики. Любой, кто когда-либо был другом Дэнни, все еще друг Дэнни. Прежде всего, он ценил Джона, что было для того веской причиной разгуливать повсюду, великолепно себя чувствуя». Эйкройд чувствовал отношения нутром: «Я не голубой, и Джон тоже, но когда я видел, что он входит в комнату, я внутренне вздрагивал, как вы вздрагиваете, когда видите красивую девушку. Это было такое же чувство. Именно тот адреналин - тот холодок внизу живота. Он всегда был в центре внимания. Каждый знал, что что-то должно произойти, даже если это было просто предложение пойти прогуляться. Находиться рядом с ним было волнующе, действительно волнующе».

Часть 2
Часть 3
Часть 4
Часть 5