Да я и не спорю. Глупо "мерять жестокость" той Смуты и этой... Жестокость и расчеловечивание всегда страшны и ужасны, везде и во все времена. Это аксиома, как и китайское высказывание про жизнь в эпоху перемен...
Ваш пост собственно не совсем про это, как понимаю. Обычные люди обычно сравнивают добро со злом, плохое с хорошим, черное с белым и пр. Это хорошо для детей и для толпы тех, которые хотят не думать. Но в реальности все на порядки сложнее. Большому Злу как правило, противостоит не Добро, а меньшее зло. И, например, наиболее кровожадные диктаторы могут вообще не употреблять в пищу мясо. А выбирать приходится не между плохим и хорошим, а между Очень Плохим и другим просто плохим, которое в чем-то противостоит Очень Плохому. Из этой политической "теоремы" есть любопытное следствие: когда хотят опорочить идеологию, деятеля, событие, то начинают искать пресловутую "слезинку ребенка". Которую, конечно, всегда находят... Причем поиск этой слезинки оканчивается новыми реками и морями детских слез. Знал бы Федор Михайлович об этом в своем гуманном XIX веке, взял бы свои слова обратно.
Глупо "мерять жестокость" той Смуты и этой...
Жестокость и расчеловечивание всегда страшны и ужасны, везде и во все времена.
Это аксиома, как и китайское высказывание про жизнь в эпоху перемен...
Ваш пост собственно не совсем про это, как понимаю.
Обычные люди обычно сравнивают добро со злом, плохое с хорошим, черное с белым и пр. Это хорошо для детей и для толпы тех, которые хотят не думать.
Но в реальности все на порядки сложнее. Большому Злу как правило, противостоит не Добро, а меньшее зло. И, например, наиболее кровожадные диктаторы могут вообще не употреблять в пищу мясо.
А выбирать приходится не между плохим и хорошим, а между Очень Плохим и другим просто плохим, которое в чем-то противостоит Очень Плохому.
Из этой политической "теоремы" есть любопытное следствие: когда хотят опорочить идеологию, деятеля, событие, то начинают искать пресловутую "слезинку ребенка".
Которую, конечно, всегда находят...
Причем поиск этой слезинки оканчивается новыми реками и морями детских слез.
Знал бы Федор Михайлович об этом в своем гуманном XIX веке, взял бы свои слова обратно.
Reply
Leave a comment