Две армии.
Указав на жесткую необходимость для Пруссии после разгрома в 1806- 1807 г.г, принять короткие сроки службы в армии для накопления "больших батальонов", Энгельс говорит, что после 1813 года "этот же принцип краткосрочной действительной службы и долговременного пребывания в запасе был разработан полнее и помимо этого приведен в гармонию с необходимостью иметь абсолютную монархию. Людей оставляли на действительной военной службе от двух до трех дет не только для того, чтобы обучить военному делу, но и для того, чтобы приучить к безусловному повиновению".
"Вот в чем слабое место прусской системы. Она должна примирить две различных и, в конце концов, несовместимых цели. С одной стороны, она претендует на то, чтобы каждый физически здоровый человек был солдатом, на то, чтобы иметь настоящую армию, единственная цель которой стать школой, в которой граждане обучаются употреблению оружия, школой, являющейся ядром, вокруг которого они сосредоточиваются во время атаки извне. Эта система кажется чисто оборонительной, но, с другой стороны, та же армия представляет собою вооруженную опору, главную поддержку quasi - абсолютного правительства; для этой цели школа военного искусства для граждан должна быть изменена в школу абсолютного подчинения начальникам, в школу роялистских чувств. Этого можно достичь только посредством длительной службы. Вот тут несовместимость становится очевидной.
Оборонительная иностранная политика требует обучения большого числа людей в течение небольшого периода времени, так, чтобы иметь большое число солдат в запасе на случай нападения извне; внутренняя же политика требует обучения ограниченного числа людей в течение более длительного периода времени, так, чтобы иметь надежную армию в случае внутреннего восстания. Quasi - абсолютная монархия избрала промежуточный путь. Она оставляла людей целые три года на действительной военной службе и ограничивала число рекрутов согласно своим финансовым средствам. На самом деле не существовало всеобщей воинской повинности (курсив наш; Б. Ш.), она была заменена принудительным набором, единственным отличием которого от набора других стран является его большая суровость... и в то же время то, что первоначально было народом, вооруженным для самозащиты, превращается теперь в послушную армию, готовую для нападения, в орудие политики правительства".
Показывая, что война 1870-71 г.г. не захватила внутреннюю жизнь страны, Энгельс говорит, "что превращение граждан в солдат шло в таком размере, которого не знали никакие государства, кроме Германии, но если те же самые писатели посмотрят на Германию в настоящее время (во время войны; Б. Ш.) после того, как свыше миллиона человек было оторвано от гражданской жизни, они увидят; что фабрики работают, урожай убран, лавки и конторы открыты. Производство хоть и прекращено, но прекращено из-за отсутствия заказов, а не благодаря отсутствию рабочих рук, на улицах же видно очень много здоровых парней, столь же годных для ношения оружия, как и те солдаты, которые ушли воевать во Францию". Затем, на основании статистических данных, Энгельс доказывает, что прусское правительство не исчерпывало всего ежегодного контингента, годного в армию, и что хотя последняя, по словам генерального штаба, "ничто иное, как школа, в которой вся нация подготовляется к войне", "а все же только небольшой процент населения проходит через эту школу", заканчивает Энгельс.
Причину этого он видит в том, что "требования династии, с одной стороны, положение финансов - с другой, повлияли на ограничение числа рекрутов. Армия оставалась послушным оружием для целей абсолютизма у себя на родине, для войн правительства за границей; но нельзя сказать, чтобы вся сила нации была. использована для ее защиты".
"Вооруженная нация, таким образом, является просто блефом, - говорит в другом месте Энгельс и объясняет: "до тех пор, пока держится наследственная политика, необходимо иметь армию, являющуюся послушным орудием прусской династии и правительства... и фраза вооруженная нация" скрывает под собой создание большой армии для проведения политики за границей и для поддержания реакции внутри страны. "Вооруженная нация" не была бы хорошим орудием для работы Бисмарка".
http://militera.lib.ru/science/shaposhnikov1/11.html
Большевики эту проблему решили весьма цинично.
На фронтах гражданской войны воевали преимущественно мобилизованные.
Порядок в тылу поддерживали каратели-интернационалисты.
после ГВ их постепенно заменили специально подобранные внутренние войска. Их численность была невелика. Но они контролировали ключевые объекты тыла.
лояльность этих войск на случай войны обеспечивалась еще и тем,что их личный состав имел твердую уверенность в том что на фронт их не пошлют. так оно и получилось. Правда некоторой части ВВшников всё-таки довелось побывать в боях. Но их на фронт никто не посылал. Это фронт сам пришел к ним.
правил без исключений не бывает однако