(no subject)
Леонид Бежин "Отражения комнаты в елочном шаре" Многим из нас знакомо детское ощущение, когда, затаив дыхание и подперев щеку ладошкой, слушаешь воспоминания взрослого о его детских и юношеских годах. Это всегда было похоже на погружение в чужую тайну. Я отлично помню свои чувства во время таких рассказов. У меня слезы наворачивались на глаза от осознания оказанного мне доверия. В череде воспоминаний я ловила малейшую деталь, воссоздавая картины ушедшего времени. И вот теперь, открыв книгу Леонида Бежина, я испытала схожие ощущения. Я вновь почувствовала себя ребенком, ловящим каждое слово мудрого взрослого, позволившего мне заглянуть за кулису его жизни.
«Я не сочинитель, и это не роман, господа, - пишет Бежин. - Ну а если вам все же хочется считать это романом, то - роман-признание, роман-исповедь. Иными словами, роман-чувство». Это книжка без картинок и разговоров, как сказала бы кэрролловская Алиса. «События, разговоры, мысли и чувства - это и не жизнь вовсе. Воссоздать жизнь можно, лишь проникнув в сердцевину яблока и уловив то странное, потайное, скрытое, словно нежное семечко под прозрачными чешуйками, что мы именуем экзистенцией», - объясняет автор. В этом романе действительно минимум диалогов, но есть та самая сердцевина, которую автор бережно открывает нашим пытливым умам.
Эта книга захватывает с первых строк, с первых слов. Бежин рассказывает о своем детстве, о судьбе своей семьи, о жизни простых людей. Роман охватывает период с тридцатых по шестидесятые годы ХХ столетия. Простые люди, простые чувства, простые вещи, родная, знакомая Москва. «Стеклянные конусы с томатным соком, мокрая соль на блюдце и ложка в стакане с водой (посолил и размешал): как не упомянуть об этом!» Так и хочется воскликнуть, что и я тоже помню! Трамваи, переулки, и запах, и вкус утренней Москвы.
И незнакомое уже нашему поколению - возвращение отцов с фронта, из лагерей, тихие шаги по коридору коммунальной квартиры и стук в дверь. «Ну, вот я и вернулся». И так тонко, чутко, так доходчиво пишет Бежин об этом, выбирая волшебные слова, которые доходят до самого сердца читателя. Он описывает и знакомые каждому метаморфозы любви к родителям, к друзьям. И чувство первой любви, которая подвигает не только писать на стенах мелом признания, но и жертвовать чем-то, и мечтать, и свершать.
Вот такие трогательные описания простых и очень понятных вещей в этом романе соседствуют с потрясающе красивыми метафорами. Бежин рисует очень яркие поэтические образы, привязывая их к каждому десятилетию. Сороковые -
растаявший, смешавшийся с грязью и вновь замерзший снег. Пятидесятые, вызывающие во рту вкус зимнего двора. Это так сложно и так просто. Так интимно, и так понятно каждому. «И я проник, я уловил. И вот передо мною возникает отсвет сороковых», - так говорит писатель, так сможет сказать каждый, кто прочтет эту книгу: «Я проник, я уловил».
Сквозь ткань экзистенциального, как определяет его сам автор, повествования, золотой нитью проходит тема четырех евангелистов, которых Бежин назначает покровителями тех лет. Евангелие от Матфея - тридцатые годы. «Да минует меня чаша сия...» Евангелие от Марка - сороковые: «...не чего я хочу, а чего Ты». Пятидесятые - время Луки. Евангелие сострадания, веры и молитвы. Загадочным шестидесятым покровительствует Иоанн. Слово и любовь.
Это потрясающий роман, который я бы рекомендовала прочесть каждому. Редкая по своей искренности и духовности книга. Ее чувствуешь, над ней думаешь, ее проживаешь. Читайте, не спеша, открыв сердце и непременно подперев щеку ладонью.
(с) Екатерина Суслова для "Русская мысль"