(no subject)
Удивительная тишина в доме.
Семья разъехалась на выходные, остались только мы с собакой.
ну и мелкая живность, куда без неё)
А вспоминается время, когда вот так, бок о бок, мы сидели с Никухиной на каком-нибудь полустаночке, с небольшим рюкзаком и кассетным ещё плеером, и весь мир был вокруг нас.
Всё, что тебе надо, было с собой. Можно было отправиться вон туда, туда или туда, или просто сидеть на знойной траве. Смотреть. Смотреть и слушать. Музыка. И собачий загривок.
Теперь мир совсем другой.
Но недавно маршрутку, в которой я ехала на работу, вел Хэмингуэй. По крайней мере дядька был очень на него похож. Бородатый, седой и загорелый. И слушал он не шансон, и не популярные мелодии, а Эхо Москвы. В маршрутке.
А в "Купце" рядом с полкой быстрорастворимой лапши, лежат диски Вендерса и Норштейна. За 10 рублей каждый.
На всякий случай купила. Что бы удостовериться в реальности происходящего...
Семья разъехалась на выходные, остались только мы с собакой.
ну и мелкая живность, куда без неё)
А вспоминается время, когда вот так, бок о бок, мы сидели с Никухиной на каком-нибудь полустаночке, с небольшим рюкзаком и кассетным ещё плеером, и весь мир был вокруг нас.
Всё, что тебе надо, было с собой. Можно было отправиться вон туда, туда или туда, или просто сидеть на знойной траве. Смотреть. Смотреть и слушать. Музыка. И собачий загривок.
Теперь мир совсем другой.
Но недавно маршрутку, в которой я ехала на работу, вел Хэмингуэй. По крайней мере дядька был очень на него похож. Бородатый, седой и загорелый. И слушал он не шансон, и не популярные мелодии, а Эхо Москвы. В маршрутке.
А в "Купце" рядом с полкой быстрорастворимой лапши, лежат диски Вендерса и Норштейна. За 10 рублей каждый.
На всякий случай купила. Что бы удостовериться в реальности происходящего...