(no subject)
Для поднятия боевого духа решила помечтать, причем здесь, как бы вслух.
Мне в детстве визуализация всегда против ночных кошмаров помогала, я прибегала к родителям, ложилась между ними и чувствовала себя защищенной от всего, но если мне снились змеи, тогда этого было недостаточно, мама гладила меня по голове и шепотом рассказывала про море, заставляла меня все представить и почувствовать) Но сегодня я хочу помечтать, а не море представлять)>
Например, я приеду с любимым человеком в другую страну. Куда-нибудь не в Европу, а в какую-то далекую туземную страну. Где-нибудь в Латинской Америке. Будет достаточно теплый, комфортно летний сезон, и мы пойдем, взявшись за руки, по улицам шумного города. Я надену белое мини-платье, и он тоже - в белом, так загорелая кожа выглядит особенно яркой и свежей.
Продемся по местному базару, прошмыгивая через разношерстную пеструю толпу, кругом кипучая, громкая речь, веселый гам бразильского или испанского наречия. Мы не понимаем ни слова в окружающем со всех сторон многоголосье, но нас завораживает и пьянит ритм голосов, их вибрация в воздухе смешивается с ароматами пахучих местных фруктов и чего-то едва уловимого, пряного. Вокруг звенит смех туземных белозубых красавиц, расточающих улыбки во все стороны и трясущих густыми темными волосами, срываются на крики могучие голоса азартно спорящих о чем-то, искрящих карими глазами смуглых мужчин. Живая, непрерывная толпа, из которой взгляд выхватывает статичные фигуры торгующихся, смеющихся,разговаривающих людей. Среди них попадаются негры и светлокожие туристы с камерами на шеях и пакетами с накупленной едой. Мы тоже, оглушенные какофонией звуков, пристаем к прилавку с фруктами, на пальцах и английском объясняем,чего хотим,тучному черноволосому латиносу, он зычно выкрикивает цену, мой любимый торгуется и, в конце концов, грозно сверкнув глазами, на пороге извержения потока локальной темпераментной брани, торговец скидывает часть первоначальной цены, мой парень самодовольно улыбается, царь горы, победитель торговых споров, а я смеюсь, продавец подмигивает мне и протягивает купленные фрукты. Мы покупаем мясо и гарнир, покидаем людскими потоками пенящийся и шелестящий голосами базар.
После обеда, когда солнце уже не жарит, идем на пляж. Я изменю белому и надену купальник ярко-желтого цвета. Он с разбегу врезается в прозрачно-лазурное море, радостно хохочет и ныряет с головой,выныривает и зазывно машет мне рукой, не понимая, чего я торможу. Я не умею плавать и панически боюсь глубины, мы уже говорили об этом, но от восторга морским раем он все забыл. Я осторожно шагаю по песчаному дну, он подбегает и ведет меня глубже, я держусь за него, ощущая сопротивление воды, волны едва не сбивают меня с ног. Он очень высокий и стройный, хотя намного больше меня, ему все еще по пояс там, где мне уже по шею, я кричу, чтобы он остановился, в цепляюсь изо всех сил в его руки, мне страшно потерять почву под ногами, тогда он подхавтывает меня на руки, я визжу и кричу, какой он дурак, он уходит глубже, сам стоит, а я душу его тело руками и ногами и боюсь отцепиться. Он гладит меня, целует, пытается уговорить, но ни фига, мы возращаемся к берегу, он, как довольный проделкой нашкодивший кот, а я, как пьяная, единственное, что помню, силу его рук, держащих меня там, в воде, не позволяющих мне упасть. Я очень люблю сильные мужские руки, их объятия дарят ни с чем несравнимое чувство принадлежности кому-то, нужности и защищенности.
Мы возращаемся в бунгало. Вечером, когда стемнело, мы все обсудили, вдоволь наговорились и посмотрели фотки, он читает в кресле книгу, опять кого-то из экзистенциалистов, мы оба любим эту философию, жарко, страстно дискутируем всегда, обсуждая Сартра и Камю, Керкегора и Хайдеггера, и получаем от этого интеллектуальное наслаждение, за ним всегда следует физическое, и оба этих наслаждения, слившись воедино, делают из нас самых разнузданных гедонистов. Мы вместе - убойная смесь. Он - со своими пространными лекциями-монологами об искусстве и литературе, я - со своей любовью к заумным лекциям и эстетическим подходом ко всему, оба мы увлекающиеся и способные спорить до потери голоса, отстаивая свою точку зрения, и в результате, оба проигравшие или оба победившие, с какой стороны посмотреть. Наша жизнь - интеллектуальная гонка и борьба, ироничная, язвительная, но я вечно трепещу перед мощью его эрудиции, а он не в силах устоять перед моим обаянием, и все скатывается в бесконечную нежность и взаимоуважение.
Пока он читает, я выхожу на веранду, сажусь за крошечный, но высокий и круглый кофейный столик. Любуюсь розовато-оранжевыми красками морского заката, вздыхаю, как жаль, что не могу изобразить на холсте золотящиеся небесные переливы, оттенки марева, которыми заходящие лучи разукрашивают бескрайнее полотно южных небес.
Дует прохладный ветер, грею руки о чашку жгучего черного кофе, впрочем, разбавленного, как всегда,молоком и прорвой сахара. Терпко-сладкий вкус во рту, незаметно мой любимый подошел сзади, его расчудесные пальцы пробежались по моей голой шее, нежно обводя выпирающие позвонки, сильные руки массируют плечи. Обычно, я не люблю массаж, но от его силы и нежности во мне все тает и я не могу устоять. Поворачиваюсь и обнимаю его, он целует меня, потом мы идем в комнату и на час забываем обо всем, вдруг он начинает говорить, на этот раз о своих любимых французских винах, что я дурочка, не пью алкоголь и не разбираюсь в винах, мол, это серьезное упущение в моем саморазвитии, и он непременно научит, как надо их дегустировать. Не пить, не нажираться,а пробовать, раскатывая вкус языком по рту. Я молча киваю, раз надо, значит, будем дегустировать, а самой все равно, мне хорошо и в крепком кольце его рук.
Вот такая мечта обрисовалась в моем воспаленном температурой мозгу, за я сейчас усну с хорошими мыслями.
П.С ответственност за сочиненное в моем состоянии не несу, понимайте, как хотите)
Мне в детстве визуализация всегда против ночных кошмаров помогала, я прибегала к родителям, ложилась между ними и чувствовала себя защищенной от всего, но если мне снились змеи, тогда этого было недостаточно, мама гладила меня по голове и шепотом рассказывала про море, заставляла меня все представить и почувствовать) Но сегодня я хочу помечтать, а не море представлять)>
Например, я приеду с любимым человеком в другую страну. Куда-нибудь не в Европу, а в какую-то далекую туземную страну. Где-нибудь в Латинской Америке. Будет достаточно теплый, комфортно летний сезон, и мы пойдем, взявшись за руки, по улицам шумного города. Я надену белое мини-платье, и он тоже - в белом, так загорелая кожа выглядит особенно яркой и свежей.
Продемся по местному базару, прошмыгивая через разношерстную пеструю толпу, кругом кипучая, громкая речь, веселый гам бразильского или испанского наречия. Мы не понимаем ни слова в окружающем со всех сторон многоголосье, но нас завораживает и пьянит ритм голосов, их вибрация в воздухе смешивается с ароматами пахучих местных фруктов и чего-то едва уловимого, пряного. Вокруг звенит смех туземных белозубых красавиц, расточающих улыбки во все стороны и трясущих густыми темными волосами, срываются на крики могучие голоса азартно спорящих о чем-то, искрящих карими глазами смуглых мужчин. Живая, непрерывная толпа, из которой взгляд выхватывает статичные фигуры торгующихся, смеющихся,разговаривающих людей. Среди них попадаются негры и светлокожие туристы с камерами на шеях и пакетами с накупленной едой. Мы тоже, оглушенные какофонией звуков, пристаем к прилавку с фруктами, на пальцах и английском объясняем,чего хотим,тучному черноволосому латиносу, он зычно выкрикивает цену, мой любимый торгуется и, в конце концов, грозно сверкнув глазами, на пороге извержения потока локальной темпераментной брани, торговец скидывает часть первоначальной цены, мой парень самодовольно улыбается, царь горы, победитель торговых споров, а я смеюсь, продавец подмигивает мне и протягивает купленные фрукты. Мы покупаем мясо и гарнир, покидаем людскими потоками пенящийся и шелестящий голосами базар.
После обеда, когда солнце уже не жарит, идем на пляж. Я изменю белому и надену купальник ярко-желтого цвета. Он с разбегу врезается в прозрачно-лазурное море, радостно хохочет и ныряет с головой,выныривает и зазывно машет мне рукой, не понимая, чего я торможу. Я не умею плавать и панически боюсь глубины, мы уже говорили об этом, но от восторга морским раем он все забыл. Я осторожно шагаю по песчаному дну, он подбегает и ведет меня глубже, я держусь за него, ощущая сопротивление воды, волны едва не сбивают меня с ног. Он очень высокий и стройный, хотя намного больше меня, ему все еще по пояс там, где мне уже по шею, я кричу, чтобы он остановился, в цепляюсь изо всех сил в его руки, мне страшно потерять почву под ногами, тогда он подхавтывает меня на руки, я визжу и кричу, какой он дурак, он уходит глубже, сам стоит, а я душу его тело руками и ногами и боюсь отцепиться. Он гладит меня, целует, пытается уговорить, но ни фига, мы возращаемся к берегу, он, как довольный проделкой нашкодивший кот, а я, как пьяная, единственное, что помню, силу его рук, держащих меня там, в воде, не позволяющих мне упасть. Я очень люблю сильные мужские руки, их объятия дарят ни с чем несравнимое чувство принадлежности кому-то, нужности и защищенности.
Мы возращаемся в бунгало. Вечером, когда стемнело, мы все обсудили, вдоволь наговорились и посмотрели фотки, он читает в кресле книгу, опять кого-то из экзистенциалистов, мы оба любим эту философию, жарко, страстно дискутируем всегда, обсуждая Сартра и Камю, Керкегора и Хайдеггера, и получаем от этого интеллектуальное наслаждение, за ним всегда следует физическое, и оба этих наслаждения, слившись воедино, делают из нас самых разнузданных гедонистов. Мы вместе - убойная смесь. Он - со своими пространными лекциями-монологами об искусстве и литературе, я - со своей любовью к заумным лекциям и эстетическим подходом ко всему, оба мы увлекающиеся и способные спорить до потери голоса, отстаивая свою точку зрения, и в результате, оба проигравшие или оба победившие, с какой стороны посмотреть. Наша жизнь - интеллектуальная гонка и борьба, ироничная, язвительная, но я вечно трепещу перед мощью его эрудиции, а он не в силах устоять перед моим обаянием, и все скатывается в бесконечную нежность и взаимоуважение.
Пока он читает, я выхожу на веранду, сажусь за крошечный, но высокий и круглый кофейный столик. Любуюсь розовато-оранжевыми красками морского заката, вздыхаю, как жаль, что не могу изобразить на холсте золотящиеся небесные переливы, оттенки марева, которыми заходящие лучи разукрашивают бескрайнее полотно южных небес.
Дует прохладный ветер, грею руки о чашку жгучего черного кофе, впрочем, разбавленного, как всегда,молоком и прорвой сахара. Терпко-сладкий вкус во рту, незаметно мой любимый подошел сзади, его расчудесные пальцы пробежались по моей голой шее, нежно обводя выпирающие позвонки, сильные руки массируют плечи. Обычно, я не люблю массаж, но от его силы и нежности во мне все тает и я не могу устоять. Поворачиваюсь и обнимаю его, он целует меня, потом мы идем в комнату и на час забываем обо всем, вдруг он начинает говорить, на этот раз о своих любимых французских винах, что я дурочка, не пью алкоголь и не разбираюсь в винах, мол, это серьезное упущение в моем саморазвитии, и он непременно научит, как надо их дегустировать. Не пить, не нажираться,а пробовать, раскатывая вкус языком по рту. Я молча киваю, раз надо, значит, будем дегустировать, а самой все равно, мне хорошо и в крепком кольце его рук.
Вот такая мечта обрисовалась в моем воспаленном температурой мозгу, за я сейчас усну с хорошими мыслями.
П.С ответственност за сочиненное в моем состоянии не несу, понимайте, как хотите)