Еноцкий праздник "Ну-ты-даёшь!"
"...чтобы после этого вынужденного бездействия, вызванного мерзкой мокростью внизу, енот мог выйти на ветку и осмотреть то влажное, дышащее испарениями зелёное пространство, в которое превратился лес после дождя." Картинка позаимствована отсюда.
Эта история произошла в очень стародавние времена. Ещё в ту пору это случилось, когда белые люди лишь краешком знали о Северной Америке. И приплывали туда на деревянных кораблях... Только ещё не на каравеллах, а всего-то лишь на драккарах, чьи носы украшали драконьи головы - столь же деревянные, какими они по сути были у тех моряков, что этими драккарами управляли, развесив по борту щиты в знак немерянной доблести и для защиты от морских чудищ. Эти мореходы приходили к берегам Америки не на долго, постоянных поселений не создавали, а лишь охотились для пополнения припасов, чтобы затем снова свалить на холодные морские просторы... Коими героически грезили даже во сне. А что им ещё было делать на этих лесистых берегах, где не было городов и даже больших деревень с несметными сокровищами. Замнём для ясности, что именно ради помянутых сокровищ и отправлялись в столь далёкие походы эти викинги. И берега, покрытые густыми хвойно-кленовыми лесами посещали только с попутными целями.
Енотов такое положение дел вполне устраивало. Чтобы по возможности сократить время пребывания опасных вооружённых чужестранцев у себя в лесах, они даже шли навстречу их нужде. И выгоняли на них какого-нибудь лося покрупнее, с развесистыми рогами, от коих так и пышило доблестью, и тяжёлой головой, достаточно деревянной ля того, чтобы не удрать от викингов прежде, чем его пустят на провиант.
Коренные жители континента в те времена досаждали енотскому племени... скажем, не так сильно, как несколько позже, в эпоху торговли шкурами за порох и огненную воду. В эту раннюю эпоху люди с красной кожей, носившие украшения из совиных перьев, ещё общались с енотами вполне уважительно. и старались поддерживать с ними безоружный нейтралитет.
В силу этих обстоятельств еноты жили почти спокойно и вольготно размещались по дуплам и норам в бескрайних лесах. Отмечу сразу, что деления на дупляных и норных енотов не было и нет. Ибо еноцкая нора, согласно традициям, начинается в переплетении корней старого дуплистого дерева, а заканчивается в самом верхнем дупле. Желательно в том дупле, что выходит на толстую ветку. Чтобы после задумчивого созерцания дождя через проём дупла, за которым порядочный енот способен провести в околомедитативном состоянии дней пять к ряду, лёжа на мягкой подстилке из сухих листьев - чтобы после этого вынужденного бездействия, вызванного мерзкой мокростью внизу, енот мог выйти на ветку и осмотреть то влажное, дышащее испарениями зелёное пространство, в которое превратился лес после дождя.
Жили еноты большими колониями. Это вовсе не означает, что дуплистые деревья стояли тесно. Боже упаси жить в таком лесу, где они стоят слишком тесно! Это же всех соседей слышно будет! Колониальная жизнь енотов сводилась к тому, что они жили как бы большими семьями. То есть постоянно общались между собой, если не рассиживались по норам. А в случае нужды и вовсе кучковались вместе, собираясь у костров и греясь от пламени и друг об дружку долгими зимними ночами. Особенно часто происходило такое единение весной, когда почти у всех начинался гон, да ещё к тому же подходили к опустошению осенние запасы пропитания. Вот и собирались еноты у ночных костров, чтобы пообщаться, погреться и пофлиртовать под шум капели с высоких веток, вдыхая запахи тающих снегов и влажной смолистой коры. Чуть позже из таких посиделок завязывались пары, постепенно расползавшиеся по лесу подальше от костров... Но это уже другая история, и она у каждого енота своя.
Сегодня я расскажу вам о том, что случилось на одном из таких ночных костров, когда вся большая семья енотов ещё только придавалась взаимосогреванию, воздыханию лесных ароматов долгожданной весны и флирту. В условиях уже практически полной бескормицы жуя еловую смолу. Ибо именно тот случай сыграл огромную роль во всей дальнейшей истории еноцкого племени.
Но сперва коснёмся мы с вами ещё одной традиции. Отнюдь не ведомой обитателям тех дремучих лесов. Это была традиция викингов отправляться в странствия с шумом, гамом и вообще большой помпой, сквозь которую все соплеменники могли ощутить доблесть и торжество момента. Одним словом, когда викинги выходили в Море, то делали это с праздником. Мало ли, вдруг не придётся вернуться - и тогда праздника уже не будет... а терять возможности отпраздновать не хотелось. К тому же, выход в дальний морской поход уже служил поводом. Поэтому вся приморская деревня в глубине фьёрда предавалась празднеству дня три. И за это время забивали множество кур и поросят, обильно лилось винное зелье и происходило множество доблестных тостов, игр, возлияний и прочих страстей. От некоторых из них на свет затем появлялись новые викинги.
В один из таких праздников, предшествовавших походу в Страну Зелёных Лугов (Гренландию), нашлась умная курица, что решила уйти от участи быть зажаренной. И спряталась там, где её точно никто не стал бы искать в ходе праздника. На корабле. Среди мешков с чем-то второстепенным к употреблению, о чём точно никто не вспомнит.
Курица там успокоилась, прикемарила от запаха корабельной смоляной пропитки, и... проснулась лишь от качки, в открытом Море. Мы не будем рассуждать о том, какие страдания пришлось перенести этой птичке во время длительного морского перехода. Но отметим особо, что эта курица была из той породы существ, которых от качки не мутит и не тошнит... а напротив клонит поесть. Вот и кушала птичка всю дорогу что-то съедобное из мореходских запасов, по-прежнему прячась от людей среди мешков и прочего скарба.
Когда же корабль - опять же, в силу некоторых пагубных традиций навигации того времени - причалил не к гренландским берегам, а к американским, курица решила, что пришёл случай слинять. И, попытавшись незаметно покинуть корабль, вызвала немалый переполох своей разожравшейся тушкой. Викинги сначала опешили от появления этого бройлера на дневной свет, но затем решили его изловить. А поскольку их изрядно шатало после долгого перехода по волнам, то и двигаться по прямой выходило у них с трудом. И курица смогла-таки сигануть через борт в завязавшейся шумной суматохе.
Переполняемая чувством собственного достоинства и ощущая практически доблесть за свой удачный побег с драккара, бродила она по незнакомому лесу весь оставшийся день. И бОльшую часть ночи. Пока не учуяла запах дыма... Этот запах говорил о близости жилья! А где дым и жильё, там наверняка есть повод согреться. И это обстоятельство было весьма актуально для птички, ибо холод весеннего леса пробирал её до костей даже сквозь все нарощенные в походе телеса. Так что курица отправилась на запах без лишних сомнений и даже без опаски.
И пришла прямо к большому костру, вокруг которого грелись пушистые звери с полосатыми хвостами и в чёрных полумасках. Их вид уже не мог испугать бройлера, сбежавшего от викингов. Поэтому птица с шумом пропихнулась, расталкивая этих лесных жителей, прямо к огню. Вернее, огня там было уже совсем чуть-чуть. В это предутреннее время он догорал. Зато крупные угли светились несравненным теплом. Еноты посмотрели на невиданную прежде упитанную птаху, нагло протиснувшуюся в их круг прямо из ночи, и сказали чуть ли не хором "Ну ты даёшь!"
Между тем бройлер, не найдя себе места у костра, ибо угли начинались почти от самых еноцких лап, плюхнулся прямо на угли. Ему не было ни страшно, ни больно - ему хотелось в этот момент лишь тепла, и он ощущал его в изобилии сквозь промокшие перья, в которые кутал свои озябшие лапы. "Ну ты даёшь!" - воскликнули еноты уже хором. "Да! - гордо изрёк бройлер, начиная ощущать весь почёт своего положения среди этих неведомых зверей - И теперь так будет всегда! Ибо я - доблестный птах, прошедший большую свирепую воду вместе с викингами, и только я достоин лучшего места у этого огня!" Еноты офигели от этой торжественной речи и смогли ответить только лишь снова: "Ну ты даёшь..."
И курица задремала прямо на углях. "Наверное, это очень храбрая птица! - шептались еноты промеж собой, - Или очень дурная..." А потом и они улеглись вокруг угасающего костра тесной меховой "косичкой", согревая друг друга.
Когда же они проснулись, на остывших углях их ждал роскошный аппетитный завтрак. И весть о достоинствах жареной наглой птицы вскоре разнеслась по лесам на многие мили вокруг. Отметим особо, что логическая цепочка в головах енотов построилась сама по себе: не видевшие кур - особенно упитанных - никогда прежде, теперь они знали, для чего приспособлены, и, видимо, предназначены эти удивительные птицы.
По прошествии времени на земли енотов пришли поселенцы с бледными лицами - и с ними приехали именно такие птицы. И еноты уже знали, что с ними делать. А ту давнюю ночь помнили как доброе знамение в голодную пору, именуя праздником троекратного "Ну ты даёшь!"