Когда копится и летит аральская пена
Когда приходит большой и долгий ветер, он непременно поднимает на море волны. На Арале, где каждый литр воды в поверхностном слое сейчас весит примерно 1117 граммов, эти волны получаются невысокими, короткими, но очень тяжёлыми. Волна всего лишь метровой высоты способна захлестнуть большую надувную лодку целиком, моментально наполнив её водой и промочив до нитки всех, кто расселся по её бортам. Винт мощного японского мотора вязнет в таких уволнах. Море раскачивает лодку и, при не слишком умелом управлении, когда неопытный моторист - хозяин движка - откровенно подворачивает рабочее судёнышко скулой на волну, вода прилетает через борт ведерными порциями. От этого мокнут приборы, разложенные по дну лодки, мокнут люди, просаливается одежда и всё на маленьком рабочем пространстве посреди разволновавшейся стихии становится скользким.
Волна всего лишь метровой высоты способна захлестнуть большую надувную лодку целиком, моментально наполнив её водой и промочив до нитки всех, кто расселся по её бортам. Винт мощного японского мотора вязнет в таких уволнах. Море раскачивает лодку и, при не слишком умелом управлении, когда неопытный моторист - хозяин движка - откровенно подворачивает рабочее судёнышко скулой на волну, вода прилетает через борт ведерными порциями. От этого мокнут приборы, разложенные по дну лодки, мокнут люди, просаливается одежда и всё на маленьком рабочем пространстве посреди разволновавшейся стихии становится скользким.
Если же говорить о специфических обстоятельствах новембрийского шторма на Большом Арале, то добавьте к этому холоднющий ветер, который несёт вас по волнам куда-то в ненужном направлении... А потому мотористу всё время приходится подворачивать, маневрируя в нужную сторону, ибо работать нужно в точках с конкретными координатами. Он старается выдерживать направление, но волнам это безразлично, и вот, спустя час такой борьбы со стихией в поисках научной истины, вы с напарником, сидящие в носовой части, уже насквозь мокрые, невзирая на толстый слой одежды. Но всё равно, охваченные морским азартом и неотвратимой необходимостью всё доделать, продолжаете яростно мотать верёвки, погружая и вынимая приборы из волнующейся пучины.
Очень хорошо, если вы перед выходом в такое море неприминули выпить крепенькой нукусской водки "Каратау": она не пьянит практически, но продирает хорошо и при этом изрядно подхлёстывает иммунитет. Да и теплее от неё становится, когда ты уже весь мокрый - и у тебя течёт из рукавов - а необходимо провести измерения и отбор проб ещё в одной точке. И тоже вдали от берега.
Соль от бесчисленных брызг потихонечку подсыхает на лице на холодном ветру. Время от времени ты стираешь её тыльной стороной нитяной перчатки, чтобы не зарастали веки. Иначе ест глаза немилосердно и смотреть становится на происходящее действительно больно. Стараешься отворачивать голову от прилетающих в скулу судёнышка наплесков, да уж куда там - пока тягаете приборы на точке (особенно дночерпатель), волны отчаянно заливают вам с напарником затылки. Прямо в капюшонах. Один только моторист по-прежнему сухой: он-то перестраховался и обрядился в сплошную непромокайку, оттого и продолжает свои эксперименты с манёврами без учёта рельефа волны. Ну да Господь с ним, на него уже достаточно наорали за этот выход. Вы с напарником уже практически не обращаете внимания на низкий и мощный аральский шторм. Вам необходимо просто доделать всё и вернуться с результатом. Потому что сегодня сборы и ночью уже отъезд. Наши экспедиции на Арал стоят больших денег и продолжительность их невелика. Поэтому, невзирая на погоду, мы спешим завершить всё без проволочек и задержек. Ибо самолёт Нукус-Москва летает раз в неделю - и вот именно за эту неделю необходимо успеть всё намеченное и оплаченное. И никакой это не экстрим, как некоторые уже подумали - это просто научная работа. Во многом вполне обычная, просто в не слишком привычных обстоятельствах.
Между тем, если смотреть на всё происходящее более масштабно, ветер гонит эти короткие и сильные волны почти параллельно берегу. И надувает с них на берег пену: плотную и густую. И эту пену ему уже трудно порвать, ибо соткана она из соли и огромного количества органических выделений планктонных микроводорослей, в массе населяющий толщу вод современного Арала. Взбивая тонкую поверхностную плёнку органики на поверхности пересоленного моря, ветер создаёт из неё своеобразный тягучий мусс. И эта обжигающе горько-солёная на вкус масса покрывает берег завалами, словно снегом. Конечно же, отдельными особо сильными порывами от этих пенных наростов отрываются куски, и комьями летят над берегом, застревая на ветвях солянок - иссохших к осени или просто схваченных ночными заморозками. И ближайшие к берегу сухие заросли преображаются буквально на глазах, обретая оттенки рождественского праздника: белая пена большими хлопьями висит и трепещет на кустиках, под которыми россыпями лежат ракушки.
Эту пенную-ветренную картину мы наблюдали все три дня, пока работали на Арале в 13-ю, новембрийскую экспедицию. И с каждым утром пены становилось всё больше. В частности, утром последнего дня, когда нас промочило на волнах окончательно и насквозь, мы приехали на берег с плато Устюрт и обнаружили там пенные заросли многометровой ширины. Столь обширного, бело-розового в рассветных лучах одеяла из упругой пены, сгоняемой ветром с гребней волн, мы не видели здесь ещё никогда. Укутано было всё: лодки на камнях возле пирса, сам пирс, мачта мобильной метеостанции и берег в обе стороны. Вяло трепетавшая под утренним ветром розоватая мелкопузырчатая масса, лежавшая повсюду, скрадывала звуки и создавала ни с чем не сравнимый эффект праздника.
.............................
Когда же стихает ветер, волнующий стихию и сгоняющий на берег пену, и море успокаивается... Вся эта красота медленно истаивает на Солнце. И оседает солью в растрескавшуюся и сухую почву, когда-то прежде бывшую морским дном. Так растут тонкие белёсые кристаллы "пухляка" по аральским берегам.
Волна всего лишь метровой высоты способна захлестнуть большую надувную лодку целиком, моментально наполнив её водой и промочив до нитки всех, кто расселся по её бортам. Винт мощного японского мотора вязнет в таких уволнах. Море раскачивает лодку и, при не слишком умелом управлении, когда неопытный моторист - хозяин движка - откровенно подворачивает рабочее судёнышко скулой на волну, вода прилетает через борт ведерными порциями. От этого мокнут приборы, разложенные по дну лодки, мокнут люди, просаливается одежда и всё на маленьком рабочем пространстве посреди разволновавшейся стихии становится скользким.
Если же говорить о специфических обстоятельствах новембрийского шторма на Большом Арале, то добавьте к этому холоднющий ветер, который несёт вас по волнам куда-то в ненужном направлении... А потому мотористу всё время приходится подворачивать, маневрируя в нужную сторону, ибо работать нужно в точках с конкретными координатами. Он старается выдерживать направление, но волнам это безразлично, и вот, спустя час такой борьбы со стихией в поисках научной истины, вы с напарником, сидящие в носовой части, уже насквозь мокрые, невзирая на толстый слой одежды. Но всё равно, охваченные морским азартом и неотвратимой необходимостью всё доделать, продолжаете яростно мотать верёвки, погружая и вынимая приборы из волнующейся пучины.
Очень хорошо, если вы перед выходом в такое море неприминули выпить крепенькой нукусской водки "Каратау": она не пьянит практически, но продирает хорошо и при этом изрядно подхлёстывает иммунитет. Да и теплее от неё становится, когда ты уже весь мокрый - и у тебя течёт из рукавов - а необходимо провести измерения и отбор проб ещё в одной точке. И тоже вдали от берега.
Соль от бесчисленных брызг потихонечку подсыхает на лице на холодном ветру. Время от времени ты стираешь её тыльной стороной нитяной перчатки, чтобы не зарастали веки. Иначе ест глаза немилосердно и смотреть становится на происходящее действительно больно. Стараешься отворачивать голову от прилетающих в скулу судёнышка наплесков, да уж куда там - пока тягаете приборы на точке (особенно дночерпатель), волны отчаянно заливают вам с напарником затылки. Прямо в капюшонах. Один только моторист по-прежнему сухой: он-то перестраховался и обрядился в сплошную непромокайку, оттого и продолжает свои эксперименты с манёврами без учёта рельефа волны. Ну да Господь с ним, на него уже достаточно наорали за этот выход. Вы с напарником уже практически не обращаете внимания на низкий и мощный аральский шторм. Вам необходимо просто доделать всё и вернуться с результатом. Потому что сегодня сборы и ночью уже отъезд. Наши экспедиции на Арал стоят больших денег и продолжительность их невелика. Поэтому, невзирая на погоду, мы спешим завершить всё без проволочек и задержек. Ибо самолёт Нукус-Москва летает раз в неделю - и вот именно за эту неделю необходимо успеть всё намеченное и оплаченное. И никакой это не экстрим, как некоторые уже подумали - это просто научная работа. Во многом вполне обычная, просто в не слишком привычных обстоятельствах.
Между тем, если смотреть на всё происходящее более масштабно, ветер гонит эти короткие и сильные волны почти параллельно берегу. И надувает с них на берег пену: плотную и густую. И эту пену ему уже трудно порвать, ибо соткана она из соли и огромного количества органических выделений планктонных микроводорослей, в массе населяющий толщу вод современного Арала. Взбивая тонкую поверхностную плёнку органики на поверхности пересоленного моря, ветер создаёт из неё своеобразный тягучий мусс. И эта обжигающе горько-солёная на вкус масса покрывает берег завалами, словно снегом. Конечно же, отдельными особо сильными порывами от этих пенных наростов отрываются куски, и комьями летят над берегом, застревая на ветвях солянок - иссохших к осени или просто схваченных ночными заморозками. И ближайшие к берегу сухие заросли преображаются буквально на глазах, обретая оттенки рождественского праздника: белая пена большими хлопьями висит и трепещет на кустиках, под которыми россыпями лежат ракушки.
Эту пенную-ветренную картину мы наблюдали все три дня, пока работали на Арале в 13-ю, новембрийскую экспедицию. И с каждым утром пены становилось всё больше. В частности, утром последнего дня, когда нас промочило на волнах окончательно и насквозь, мы приехали на берег с плато Устюрт и обнаружили там пенные заросли многометровой ширины. Столь обширного, бело-розового в рассветных лучах одеяла из упругой пены, сгоняемой ветром с гребней волн, мы не видели здесь ещё никогда. Укутано было всё: лодки на камнях возле пирса, сам пирс, мачта мобильной метеостанции и берег в обе стороны. Вяло трепетавшая под утренним ветром розоватая мелкопузырчатая масса, лежавшая повсюду, скрадывала звуки и создавала ни с чем не сравнимый эффект праздника.
.............................
Когда же стихает ветер, волнующий стихию и сгоняющий на берег пену, и море успокаивается... Вся эта красота медленно истаивает на Солнце. И оседает солью в растрескавшуюся и сухую почву, когда-то прежде бывшую морским дном. Так растут тонкие белёсые кристаллы "пухляка" по аральским берегам.