О Боге (о нем в первую очередь)
Для начала расскажу вам о двух беседах на одну и ту же тему, в которые я была вовлечена волей случая совершенно разными, незнакомыми друг с другом и даже со мной людьми. Я ехала в поезде, и на отрезке от Екатеринбурга до Перми моей соседкой была бабушка лет семидесяти с очень седыми волосами и скорбным рационом. Тетя Дина, так, кажется, она попросила себя называть в перерывах между душеизвержениями. Это слово появилось здесь не случайно: делиться своим "внутренностями" тетя Дина не только умела, но и стремилась; впрочем, надо отдать мне должное: я с честью выдержала этот шестичасовой говорильный марафон. Когда разговор, как водится, зашел о боге, тетя Дина сорвалась в свою собственную теорию, от которой у меня до сих пор сухо в горле. Она на полном серьезе сказала мне, что все, о чем сейчас с трагической интонацией вещают дикторы: теракты, катастрофы, преступления - есть ни что иное как глобальная «чистка» среды. Что она имела ввиду под этим и хотела ли, чтобы я поняла это изречение именно так, как поняла, для меня по-прежнему загадка, но факт остается фактом: я сделала вид, что пропустила это замечание мимо ушей, про себя хватаясь за голову и думая, что имею дело с религиозной евгеникой. До сих пор я никогда не видела, чтобы в общем-то безобидное православное мировоззрение столь привольно деформировалось и тем паче не привыкла слышать подобные речи от типичных представителей церковного «электората». Тетя Дина полагала, что если в подобных передрягах гибнут дети, то не иначе как в назидание родителям - и вот это удивило меня уже несколько меньше. Но, впрочем, я была бы гораздо счастливей, если бы жизнь пореже устраивала мне такие тренировки.
Прошла ровно неделя, когда судьба вновь посадила меня на нижнюю полку плацкарта. Мой провожающий уже ушел, оставив легкий шлейф обаяния, проводник - мэн с мамоном - сообщил, что до отправления остается чуть больше пяти минут. Воздух вагона взорвался криками, на боковую полку напротив нашей «купешки» упала потная пьяная тетка с собакой. Не слушающимися то ли от холода, то ли от количества выпитого ею губами «короткошерстная» блондинка неустанно воссылала благодарности богу, который, по всей видимости, ускорил ее путешествие до вокзала, когда надежда уже была утеряна. Колесолапая рыжая пастушка с гордым именем Манюня хмуро реагировала на хозяйские поцелуи - видимо, тоже не любила запах дешевого курева.
- Украшения, иконы, сувениры ! - по узкому проходу тек мужчина с подозрительным лицом, большая тряпичная сумка тянула его назад.
«Дама с собачкой» бросилась обозревать товар, и ее особый интерес вызвали сувенирные иконы, которые можно повесить на шнурок и носить на шее. Мне до сих пор неясно, что заставило меня поднять голову от книги и громко, отчетливо произнести: «Я бы не советовала покупать с рук иконы, которые продают веселые небритыши в поезде дальнего следования. Что бы Вам там не казалось, бога в них нет». Интонацию я выбрала вполне себе шутливую, но очевидно, что разговор в принципе был излишен. Тетка мгновенно обернулась ко мне всем корпусом и окинула меня взглядом профессиональной болтобогини. Я снова услышала историю о том, как бог помог собачнице не опоздать на поезд. «Но помилуйте, если бог един для всех, то у него около шести миллиардов подопечных, и если мы созданы по его образу и подобию, то у него всего два глаза и две руки. Вы полагаете, что у него есть время заниматься такими мелочами?» Что любопытно: какую бы чушь я не несла, если сказанное звучит красиво, собеседник начинает скучать и теряться. Тетка осеклась и пообещала только, что в моей маленькой смешной жизни все-все будет очень плохо.
К чему все вышесказанное? Я просто хочу чтобы вы согласились: какого бы аспекта бытия не касалась выбранная вера, пусть это даже вера в чудодейственные свойства зеленого чая, она всегда бессмысленна и пуста, когда не подразумевает под собой крепкого знания и полной погруженности в тему. Я полагаю, что и в случае с проповедью религиозной евгеники, и в случае с неумением доказать истинность собственных установок, имеет место вера-плагиат, вера-наследство, вера-необходимость, в общем, вера ради веры, что, пожалуй, не так страшно, как грех ради греха, но уж точно гораздо смешнее. Дети, пока они совсем юны, в качестве метода социализации используют подражание, и у меня все чаще появляется мысль, что наши церкви заполнены сильно подросшими юнцами, которым просто необходима кадильная мимикрия, чтоб не захлебнуться в дерьме. Они же не виноваты в том, что некоторые в этом дерьме умеют плавать, а они - нет. Звезды им такой путь указали. Причем здесь звезды? Мне тоже непонятно, почему женщина с крестиком на груди сначала говорит, что на все воля господня, а потом открывает книгу Глобы и демонстративно, никогошеньки не стесняясь, перескакивает с одного идола на другой.
«Если ты не понимаешь Иисуса, ты не поймешь и его молитвы…», - говорит главный герой повести Сэлинджера. Советую всем прочесть «Зуи»: несмотря на то, что это всего лишь повесть-продолжатель многологии про семейство Глассов, родившее семерых человеческих алмазов, по глубине раскрытия религиозных вопросов я бы отдала ей высшую ступень пьедестала. Мы должны упасть в ноги Сэлинджеру, если он самостоятельно сумел вывести формулу нашей религиозности: то, что по своей сути должно быть вполне однозначным и не поддающимся критическому анализу, в нашем случае бог, в каждом отдельном сознании получает свою собственную интерпретацию - и чем меньше человеку знаком источник, чем меньше у него есть способностей к пониманию, тем сильнее его интерпретация далека от оригинального образа, описанного в священных книгах. Единый бог ни на минуточку не един, потому что каждый наделяет его желанными ему одному чертами. Тогда почему наши храмы, как общепиты, наводнены людьми, которые якобы несут одинаковую идею? Они целуют одну икону, но их поцелуи предназначаются разным богам. Вы скривите губы и скажете, что о субъективности человеческого ума всем давным-давно известно и ничего нового я не сказала, но религия - это абсолютно догматичное явление и кроме того, интимное - любая субъективность в этом вопросе смешна и порочна. Попробуем сравнить: как мы все воспринимаем государство? Государство - это территория, на которой мы живем, власть, которая нас поедает и, конечно, законы. Вряд ли у кого-то найдется еще один ответ на этот вопрос, все, у кого нашелся - ходят с наколотыми на пальцах перстнями. Что такое бог? Шесть миллиардов ответов.
Я не придумала ничего полезнее, чем, как и всегда, обсудить этот вопрос с моим другом Фредди, однако на этот раз я от него не услышала конструктивной мысли. Впрочем, мою веру в Фредди это ни капли не подорвало. Мой Фредди велик, как и всегда, и никто не сбросит его с пьедестала, а его портрет будет вечно висеть на моем холодильнике. О Фредди разговор пойдет и дальше, когда я буду вспоминать время оно, но поделюсь заранее: у меня всегда радостно екает сердце, когда в глубокой ночью он пишет мне из своего Иерусалима: «Созвонимся?». Если верить рассказам фанатиков, их сердце екает так же, когда они приступают к молитве.
Прошла ровно неделя, когда судьба вновь посадила меня на нижнюю полку плацкарта. Мой провожающий уже ушел, оставив легкий шлейф обаяния, проводник - мэн с мамоном - сообщил, что до отправления остается чуть больше пяти минут. Воздух вагона взорвался криками, на боковую полку напротив нашей «купешки» упала потная пьяная тетка с собакой. Не слушающимися то ли от холода, то ли от количества выпитого ею губами «короткошерстная» блондинка неустанно воссылала благодарности богу, который, по всей видимости, ускорил ее путешествие до вокзала, когда надежда уже была утеряна. Колесолапая рыжая пастушка с гордым именем Манюня хмуро реагировала на хозяйские поцелуи - видимо, тоже не любила запах дешевого курева.
- Украшения, иконы, сувениры ! - по узкому проходу тек мужчина с подозрительным лицом, большая тряпичная сумка тянула его назад.
«Дама с собачкой» бросилась обозревать товар, и ее особый интерес вызвали сувенирные иконы, которые можно повесить на шнурок и носить на шее. Мне до сих пор неясно, что заставило меня поднять голову от книги и громко, отчетливо произнести: «Я бы не советовала покупать с рук иконы, которые продают веселые небритыши в поезде дальнего следования. Что бы Вам там не казалось, бога в них нет». Интонацию я выбрала вполне себе шутливую, но очевидно, что разговор в принципе был излишен. Тетка мгновенно обернулась ко мне всем корпусом и окинула меня взглядом профессиональной болтобогини. Я снова услышала историю о том, как бог помог собачнице не опоздать на поезд. «Но помилуйте, если бог един для всех, то у него около шести миллиардов подопечных, и если мы созданы по его образу и подобию, то у него всего два глаза и две руки. Вы полагаете, что у него есть время заниматься такими мелочами?» Что любопытно: какую бы чушь я не несла, если сказанное звучит красиво, собеседник начинает скучать и теряться. Тетка осеклась и пообещала только, что в моей маленькой смешной жизни все-все будет очень плохо.
К чему все вышесказанное? Я просто хочу чтобы вы согласились: какого бы аспекта бытия не касалась выбранная вера, пусть это даже вера в чудодейственные свойства зеленого чая, она всегда бессмысленна и пуста, когда не подразумевает под собой крепкого знания и полной погруженности в тему. Я полагаю, что и в случае с проповедью религиозной евгеники, и в случае с неумением доказать истинность собственных установок, имеет место вера-плагиат, вера-наследство, вера-необходимость, в общем, вера ради веры, что, пожалуй, не так страшно, как грех ради греха, но уж точно гораздо смешнее. Дети, пока они совсем юны, в качестве метода социализации используют подражание, и у меня все чаще появляется мысль, что наши церкви заполнены сильно подросшими юнцами, которым просто необходима кадильная мимикрия, чтоб не захлебнуться в дерьме. Они же не виноваты в том, что некоторые в этом дерьме умеют плавать, а они - нет. Звезды им такой путь указали. Причем здесь звезды? Мне тоже непонятно, почему женщина с крестиком на груди сначала говорит, что на все воля господня, а потом открывает книгу Глобы и демонстративно, никогошеньки не стесняясь, перескакивает с одного идола на другой.
«Если ты не понимаешь Иисуса, ты не поймешь и его молитвы…», - говорит главный герой повести Сэлинджера. Советую всем прочесть «Зуи»: несмотря на то, что это всего лишь повесть-продолжатель многологии про семейство Глассов, родившее семерых человеческих алмазов, по глубине раскрытия религиозных вопросов я бы отдала ей высшую ступень пьедестала. Мы должны упасть в ноги Сэлинджеру, если он самостоятельно сумел вывести формулу нашей религиозности: то, что по своей сути должно быть вполне однозначным и не поддающимся критическому анализу, в нашем случае бог, в каждом отдельном сознании получает свою собственную интерпретацию - и чем меньше человеку знаком источник, чем меньше у него есть способностей к пониманию, тем сильнее его интерпретация далека от оригинального образа, описанного в священных книгах. Единый бог ни на минуточку не един, потому что каждый наделяет его желанными ему одному чертами. Тогда почему наши храмы, как общепиты, наводнены людьми, которые якобы несут одинаковую идею? Они целуют одну икону, но их поцелуи предназначаются разным богам. Вы скривите губы и скажете, что о субъективности человеческого ума всем давным-давно известно и ничего нового я не сказала, но религия - это абсолютно догматичное явление и кроме того, интимное - любая субъективность в этом вопросе смешна и порочна. Попробуем сравнить: как мы все воспринимаем государство? Государство - это территория, на которой мы живем, власть, которая нас поедает и, конечно, законы. Вряд ли у кого-то найдется еще один ответ на этот вопрос, все, у кого нашелся - ходят с наколотыми на пальцах перстнями. Что такое бог? Шесть миллиардов ответов.
Я не придумала ничего полезнее, чем, как и всегда, обсудить этот вопрос с моим другом Фредди, однако на этот раз я от него не услышала конструктивной мысли. Впрочем, мою веру в Фредди это ни капли не подорвало. Мой Фредди велик, как и всегда, и никто не сбросит его с пьедестала, а его портрет будет вечно висеть на моем холодильнике. О Фредди разговор пойдет и дальше, когда я буду вспоминать время оно, но поделюсь заранее: у меня всегда радостно екает сердце, когда в глубокой ночью он пишет мне из своего Иерусалима: «Созвонимся?». Если верить рассказам фанатиков, их сердце екает так же, когда они приступают к молитве.