Горы лишились самого достойного их покорителя
Заходим во двор, и передо мной предстает вполне ожидаемая картина: по периметру сада развешены и сохнут около десятка ярких палаток, вокруг порога разноцветными змеиными гнездами лежат мотки веревок и тросов, а пропитанные морозным воздухом кавказских гор кошки и ледорубы одинокой кучкой лежат на непривычной для них траве. Хозяин выносит из дома бутылочку вина и усаживает нас за стол. Из дома доносятся женские голоса: "Катя, иди к нам, посекретничаем!" - Но я остаюсь в мужской компании. После похода на Эльбрус мне хочется как можно больше времени проводить с начальником нашей экспедиции. Этот вечер был красивым продолжением трех дней в штурмовом лагере Приэльбрусья, в течении которых желанная вершина-таки не покорилась. Но, как говорится, там где убудет, там и прибудет - у меня после похода появился настоящий друг.
Гордясь своей причастностью (хоть и незначительной) к альпинистскому делу, я пытаюсь поддержать мужскую беседу. Хозяину, опытному харьковскому альпинисту Игорю Свергуну, покорившему не один 8-тысячник, пожалуй, смешно слушать впечатления о походе новичка, к тому же еще и барышни. Но он на полном серьезе говорит, что мне следует пойти в школу альпинизма. Третьим за столом сидит Дима Коняев, кум Свергуна, тоже альпинист. Вокруг снуют их дети. 12-летний Егор Свергун в очередной раз называет меня на "вы" - я злюсь. А Свергун-старший возится со своим годовалым крестником. Забавно наблюдать, как дома суровый Снежный Барс превращается в добродушного барсука :)
С Димой Коняевым мы встретимся в следующий раз, когда я приду на занятия по скалолазанию. Лазить при нем я стесняюсь. Свергуна я практически не вижу в альпклубе, а только и слышу о его очередных восхождениях-победах. Победы наконец-то начинаются и у меня на скалолазном стенде, каждую из них я, конечно же, посвящаю своему любимому альпинисту. В те редкие наши встречи мы вспоминаем о походе. О том, как "пораженная" горной болезнью я горлала на весь Эльбрус песни, а потом в палатке полночи мы уже пели вместе, о том, как Свергун ежедневно в течении всего похода терпеливо перепаковывал мой рюкзак. Когда в штурмовом лагере было безумно холодно, его "стоун-терапия" очень подбадривала и согревала.
Статный, красивый, уверенный в себе, с дикими карими глазами - в Игоря нельзя не влюбиться. Практически все, кто ходил в экспедиции под его руководством, становились его друзьями. Он не любил много говорить, был очень сдержан, но, если пускал кого-нибудь в свое личное пространство - это дорого стоило. Мне очень повезло!
С 23 июня 2013 года я говорю об Игоре Свергуне и Диме Коняеве в прошедшем времени.В те моменты, когда меня посещают неприятные мысли о том, что кого-нибудь из близких мне людей может не стать, я осознаю убогость и ущербность своей последующей жизни. С уходом таких людей невольно становишься эгоистом.
О милых спутниках, которые наш свет
Своим сопутствием для нас животворили,
Не говори с тоской: их нет;
Но с благодарностию: были.
(В. Жуковский "Воспоминание", 1812 г.)
Гордясь своей причастностью (хоть и незначительной) к альпинистскому делу, я пытаюсь поддержать мужскую беседу. Хозяину, опытному харьковскому альпинисту Игорю Свергуну, покорившему не один 8-тысячник, пожалуй, смешно слушать впечатления о походе новичка, к тому же еще и барышни. Но он на полном серьезе говорит, что мне следует пойти в школу альпинизма. Третьим за столом сидит Дима Коняев, кум Свергуна, тоже альпинист. Вокруг снуют их дети. 12-летний Егор Свергун в очередной раз называет меня на "вы" - я злюсь. А Свергун-старший возится со своим годовалым крестником. Забавно наблюдать, как дома суровый Снежный Барс превращается в добродушного барсука :)
С Димой Коняевым мы встретимся в следующий раз, когда я приду на занятия по скалолазанию. Лазить при нем я стесняюсь. Свергуна я практически не вижу в альпклубе, а только и слышу о его очередных восхождениях-победах. Победы наконец-то начинаются и у меня на скалолазном стенде, каждую из них я, конечно же, посвящаю своему любимому альпинисту. В те редкие наши встречи мы вспоминаем о походе. О том, как "пораженная" горной болезнью я горлала на весь Эльбрус песни, а потом в палатке полночи мы уже пели вместе, о том, как Свергун ежедневно в течении всего похода терпеливо перепаковывал мой рюкзак. Когда в штурмовом лагере было безумно холодно, его "стоун-терапия" очень подбадривала и согревала.
Статный, красивый, уверенный в себе, с дикими карими глазами - в Игоря нельзя не влюбиться. Практически все, кто ходил в экспедиции под его руководством, становились его друзьями. Он не любил много говорить, был очень сдержан, но, если пускал кого-нибудь в свое личное пространство - это дорого стоило. Мне очень повезло!
С 23 июня 2013 года я говорю об Игоре Свергуне и Диме Коняеве в прошедшем времени.В те моменты, когда меня посещают неприятные мысли о том, что кого-нибудь из близких мне людей может не стать, я осознаю убогость и ущербность своей последующей жизни. С уходом таких людей невольно становишься эгоистом.
О милых спутниках, которые наш свет
Своим сопутствием для нас животворили,
Не говори с тоской: их нет;
Но с благодарностию: были.
(В. Жуковский "Воспоминание", 1812 г.)