"Все, что Вы хотели узнать... " - ответ о статуях
Далее вопрошают: «У меня вопрос "искусствоведческий": чем объяснить широкое распространение религиозной скульптуры (и вообще трёхмерного изображения) в католичестве и почти полное её отсутствие в православии? Православные мне ответили примерно так: Горний мир не вписывается в декартову систему координат, и чтобы избежать "увязания" в чувственном восприятии, объекты духовные изображаются не-трёхмерно и в обратной проекции, так дивно описанной Раушенбахом».
Кратко говоря - это представление не вполне верно. Почитание статуарных священных изображений вовсе не чуждо ни византийской христианской традиции в целом, ни русско-славянскому ее варианту. Не вполне точно говорить о «почти полном отсутствии» религиозной скульптуры в православии. Сначала скажу несколько слов на тему религиозной скульптуры в византийской (и в русской православной) традиции, а потом несколько слов о причинах доминирования «плоских» иконографических изображений, а также о «горнем» и «земном» в религиозном искусстве.
Иногда приходится читать у профессиональных искусствоведов (напр. у М. В. Алпатова, В. М. Полевого), что Православная Церковь «строго запрещала» использование статуарных изображений в церковной практике. Некоторые православные авторы вторят им (напр. архимандрит Рафаил (Карелин), ссылаясь даже на постановления Вселенских Соборов. В действительности, это представление неверно. Таких запретов не существует. Почитание «пространственной иконы» представлено и в собственно византийской христианской традиции, и в восходящей к ней русской христианской традиции.
Уже во времена иконоборческих споров, перед VII Вселенским Собором зафиксировано почитание религиозной скульптуры в византийской Церкви. В Деяниях VII Вселенского Собора повествуется о том, что иконоборчество началось, когда византийский император Лев III Исавр отдал приказание уничтожить «бывшую предметом долговременного и глубокого благоговения статую Спасителя, которая издавна стояла на возвышенном и прекрасном месте - над медными вратами столицы. Видевшие это приходят в негодование (столь горькая весть наносит сильный удар городу), берутся за оружие, и разгоняют царских телохранителей и сподвижников» (цит. по [3, с. 148]). Еще интереснее описывает этот эпизод Папа Римский Григорий II в своем послании императору Льву Исавру: «Ты посылал спафарокандидата [царский оруженосец и телохранитель] Иувика к медным воротам разрушить статую Спасителя, при которой совершалось много чудес. Там находились ревностные женщины, которые умоляли спафарокандидата, говоря: нет! нет! не делай этого! Но он не внял их просьбам, поставил лестницу, и, поднявшись по ней, трижды ударил топором в лицо Спасителя. Видя это и не имея сил переносить такого несчастия, женщины отодвинули лестницу и бичами засекли его до смерти» [3, 148]. Помимо того, что из этих свидетельств можно извлечь важный урок - следует опасаться благочестивых и ревностных женщин, которые ни перед чем не остановятся :) - они указывают на то, что традиция почитания изображений Христа и святых в виде статуй была не чужда византийской культуре, напротив имела в ней глубокие корни (а потому распространялась и на народное благочестие). В той же работе [3] приведены и другие примеры. Более того, именно на статуи были нацелены первые действия императора-иконоборца.
Объемные пластические изображения, как уже было сказано, присутствуют и в русской христианской культуре. Постепенное развитие пластики в русском христианском искусстве приводит к постепенному появлению и развитию полноценной «круглой» объемной религиозной скульптуры - к XV веку мы имеем уже серьезные и сложившиеся образцы ее. Появившаяся, как явствует из названия, в городе Можайске статуя Николы Можайского довольно широко воспроизводилась в русском религиозном искусстве. И, хотя первоначально она предназначалась для расположения над городскими воротами (в качестве изображения святого-защитника города), потом появляются и «киотные» версии статуи, выставлявшиеся для почитания в Церквах. В городе Галиче, около XV века появляются статуарные изображения св. Параскевы Пятницы - и тут надо отметить самобытность этой скульптуры, ее в целом явную независимость от западных образцов. Статуи св. Параскевы также довольно широко распространялись в дальнейшем, были представлены в церквях и монастырях [см. 5]. Развиваясь, деревянная религиозная пластика получает особенно широкое распространение на русском Севере.
«К началу XVII века в искусстве деревянной скульптуры Русского Севера существовал свой строго определенный круг популярных сюжетов и образов, сложилась стройная система размещения и использования рельефных и объемных изображений в ансамбле внутреннего убранства церквей. Ведущее место в этой системе занимала киотная скульптура - резные большемерные молельные иконы. В местном ряду тябловыъ иконостасов и на столбах церквей в отдельных резных или расписных киотах помещались скульптуры Николы Можайского, Параскевы Пятницы, Екатерины, рельефные резные изображения Христа, Богоматерии, «Чуда Георгия о змие», изображения двунадесятых праздников. В ряде церквей подобным же образом использовались резные каменные или костяные иконы. В отдельных монастырях - Соловецком, Кирилло-Новоезерском резными позолоченными фигурами завершались ряды местных святых (Зосимы и Савватия в Соловецком монастыре, Кирилла в Новоезерском монастыре). Резными были также распятия на запрестольных крестах и некоторые выносные иконы. Киоты с деревянной скульптурой, рельефные многостворчатые складни имелись в часовнях, в монастырских ризницах, в кельях, а изображения больших размеров резных объемных фигур «Николая Можайского» и «Распятия» нередко помещались на стенах башен и над въездными арками крепостей и монастырских оград» [2, 129-130]. Резные распятия на Севере нередко были именно объемно-«круглыми», а надвратные статуи заменяли в таком качестве надвратные иконы, то есть были функционально (и с точки зрения представлений людей) тождественны «плоским» иконам.
В XVII веке традиции религиозной скульптуры развивались. Одним из наиболее значимых центров скульптурной религиозной резьбы в это время была Вологда [2, 132]. Среди других - Великий Устюг и Холмогоры. В конце XVII века при архиерейском доме в Холмогорах существовала резная мастерская, из которой вышло большое число киотных скульптур св. Параскевы Пятницы и св. мученицы Екатерины [2, 145].
Иными словами, скульптурная, в т.ч. и полностью объемно-«круглая» икона занимала свое признанное место в традиции русского религиозного искусства, причем именно как «икона». Чем может объясняться то, что со временем распространение этого жанра религиозного искусства уменьшилось? Частично это объясняется тем, что в периоды обострения борьбы Русской Церкви с католичеством - с «латинскими влияниями» - не вполне просвещенные борцы часто обрушивались на религиозную скульптуру, как напоминающую им о Западе (несмотря на самобытность русской скульптурной традиции). Доходило дело до прямого запрета и варварского уничтожения скульптур, так что их иногда благочестиво прятали в монастырях «в дальний угол», чтобы спасти [см. 2], а в описях описывали уклончиво, чтобы не было понятно, что речь идет о статуе. Гонения на русскую христианскую скульптурную традицию - одно из тягостных следствий существующего разделения между христианами, ненависти к «иному» культурному пласту, в котором видят «чужое». Некоторые различия в религиозном искусстве могут объясняться простой разницей природной ментальности народов, принявших Евангелие, различными историческими обстоятельствами.
То, что в вопросе сказано по поводу соотношения «земного» и «горнего» и большей приспособленности плоскости для выражения «горнего» кажется некоторым упрощением. И двухмерное, и трехмерное изображение может иметь разные функции - и это влияет на то, каково оно. Двухмерное изображение может быть сугубо реалистичным (т.е. указывать на чисто «земное»), трехмерное изображение может иметь элемент условности и символьности (тем самым указуя на «горнее»). Разница между «восточной» и «западной» традициями - правда это тоже немного упрощенное разделение - скорее может быть усмотрена в том, что постепенно на Западе стали большее внимание уделять именно тому, как человек восходит к горнему через земное (отсюда статуя святого скорее как «паломника на пути к небу»), а на Востоке всегда уделяли большее внимание «небесному» (отсюда изображение святого «во славе»). И тот и другой акценты законны, вместе с тем, когда, размышляя об одном аспекте, забывают о другом, это приводит к опасности утраты подлинности духовной жизни христианина. Христианство - религия «встречи» Небесного и земного, религия Тайны Воплощения - в указании на эту Тайну заключена и основная функция иконы. Об этом никогда не стоит забывать.
Для дальнейшего изучения вопроса можно заглянуть в приводимую литературу (то, что навскидку попалось):
[1] Вагнер Г. К., Развитие пластического образа в русском искусстве XIV-XV веков, М.:, «Искусство», 1980.
[2] Мальцев Н. В., Мастера деревянной скульптуры Русского Севера XVII в., в сборнике «Культура Русского Севера», Ленинград, «Наука» - Ленинградское отделение, 1988, сс. 128 - 148.
[3] Кутковой Виктор, Скульптура в храме, в журнале «Новая Европа», №15, 2002, сс. 147-156
Кратко говоря - это представление не вполне верно. Почитание статуарных священных изображений вовсе не чуждо ни византийской христианской традиции в целом, ни русско-славянскому ее варианту. Не вполне точно говорить о «почти полном отсутствии» религиозной скульптуры в православии. Сначала скажу несколько слов на тему религиозной скульптуры в византийской (и в русской православной) традиции, а потом несколько слов о причинах доминирования «плоских» иконографических изображений, а также о «горнем» и «земном» в религиозном искусстве.
Иногда приходится читать у профессиональных искусствоведов (напр. у М. В. Алпатова, В. М. Полевого), что Православная Церковь «строго запрещала» использование статуарных изображений в церковной практике. Некоторые православные авторы вторят им (напр. архимандрит Рафаил (Карелин), ссылаясь даже на постановления Вселенских Соборов. В действительности, это представление неверно. Таких запретов не существует. Почитание «пространственной иконы» представлено и в собственно византийской христианской традиции, и в восходящей к ней русской христианской традиции.
Уже во времена иконоборческих споров, перед VII Вселенским Собором зафиксировано почитание религиозной скульптуры в византийской Церкви. В Деяниях VII Вселенского Собора повествуется о том, что иконоборчество началось, когда византийский император Лев III Исавр отдал приказание уничтожить «бывшую предметом долговременного и глубокого благоговения статую Спасителя, которая издавна стояла на возвышенном и прекрасном месте - над медными вратами столицы. Видевшие это приходят в негодование (столь горькая весть наносит сильный удар городу), берутся за оружие, и разгоняют царских телохранителей и сподвижников» (цит. по [3, с. 148]). Еще интереснее описывает этот эпизод Папа Римский Григорий II в своем послании императору Льву Исавру: «Ты посылал спафарокандидата [царский оруженосец и телохранитель] Иувика к медным воротам разрушить статую Спасителя, при которой совершалось много чудес. Там находились ревностные женщины, которые умоляли спафарокандидата, говоря: нет! нет! не делай этого! Но он не внял их просьбам, поставил лестницу, и, поднявшись по ней, трижды ударил топором в лицо Спасителя. Видя это и не имея сил переносить такого несчастия, женщины отодвинули лестницу и бичами засекли его до смерти» [3, 148]. Помимо того, что из этих свидетельств можно извлечь важный урок - следует опасаться благочестивых и ревностных женщин, которые ни перед чем не остановятся :) - они указывают на то, что традиция почитания изображений Христа и святых в виде статуй была не чужда византийской культуре, напротив имела в ней глубокие корни (а потому распространялась и на народное благочестие). В той же работе [3] приведены и другие примеры. Более того, именно на статуи были нацелены первые действия императора-иконоборца.
Объемные пластические изображения, как уже было сказано, присутствуют и в русской христианской культуре. Постепенное развитие пластики в русском христианском искусстве приводит к постепенному появлению и развитию полноценной «круглой» объемной религиозной скульптуры - к XV веку мы имеем уже серьезные и сложившиеся образцы ее. Появившаяся, как явствует из названия, в городе Можайске статуя Николы Можайского довольно широко воспроизводилась в русском религиозном искусстве. И, хотя первоначально она предназначалась для расположения над городскими воротами (в качестве изображения святого-защитника города), потом появляются и «киотные» версии статуи, выставлявшиеся для почитания в Церквах. В городе Галиче, около XV века появляются статуарные изображения св. Параскевы Пятницы - и тут надо отметить самобытность этой скульптуры, ее в целом явную независимость от западных образцов. Статуи св. Параскевы также довольно широко распространялись в дальнейшем, были представлены в церквях и монастырях [см. 5]. Развиваясь, деревянная религиозная пластика получает особенно широкое распространение на русском Севере.
«К началу XVII века в искусстве деревянной скульптуры Русского Севера существовал свой строго определенный круг популярных сюжетов и образов, сложилась стройная система размещения и использования рельефных и объемных изображений в ансамбле внутреннего убранства церквей. Ведущее место в этой системе занимала киотная скульптура - резные большемерные молельные иконы. В местном ряду тябловыъ иконостасов и на столбах церквей в отдельных резных или расписных киотах помещались скульптуры Николы Можайского, Параскевы Пятницы, Екатерины, рельефные резные изображения Христа, Богоматерии, «Чуда Георгия о змие», изображения двунадесятых праздников. В ряде церквей подобным же образом использовались резные каменные или костяные иконы. В отдельных монастырях - Соловецком, Кирилло-Новоезерском резными позолоченными фигурами завершались ряды местных святых (Зосимы и Савватия в Соловецком монастыре, Кирилла в Новоезерском монастыре). Резными были также распятия на запрестольных крестах и некоторые выносные иконы. Киоты с деревянной скульптурой, рельефные многостворчатые складни имелись в часовнях, в монастырских ризницах, в кельях, а изображения больших размеров резных объемных фигур «Николая Можайского» и «Распятия» нередко помещались на стенах башен и над въездными арками крепостей и монастырских оград» [2, 129-130]. Резные распятия на Севере нередко были именно объемно-«круглыми», а надвратные статуи заменяли в таком качестве надвратные иконы, то есть были функционально (и с точки зрения представлений людей) тождественны «плоским» иконам.
В XVII веке традиции религиозной скульптуры развивались. Одним из наиболее значимых центров скульптурной религиозной резьбы в это время была Вологда [2, 132]. Среди других - Великий Устюг и Холмогоры. В конце XVII века при архиерейском доме в Холмогорах существовала резная мастерская, из которой вышло большое число киотных скульптур св. Параскевы Пятницы и св. мученицы Екатерины [2, 145].
Иными словами, скульптурная, в т.ч. и полностью объемно-«круглая» икона занимала свое признанное место в традиции русского религиозного искусства, причем именно как «икона». Чем может объясняться то, что со временем распространение этого жанра религиозного искусства уменьшилось? Частично это объясняется тем, что в периоды обострения борьбы Русской Церкви с католичеством - с «латинскими влияниями» - не вполне просвещенные борцы часто обрушивались на религиозную скульптуру, как напоминающую им о Западе (несмотря на самобытность русской скульптурной традиции). Доходило дело до прямого запрета и варварского уничтожения скульптур, так что их иногда благочестиво прятали в монастырях «в дальний угол», чтобы спасти [см. 2], а в описях описывали уклончиво, чтобы не было понятно, что речь идет о статуе. Гонения на русскую христианскую скульптурную традицию - одно из тягостных следствий существующего разделения между христианами, ненависти к «иному» культурному пласту, в котором видят «чужое». Некоторые различия в религиозном искусстве могут объясняться простой разницей природной ментальности народов, принявших Евангелие, различными историческими обстоятельствами.
То, что в вопросе сказано по поводу соотношения «земного» и «горнего» и большей приспособленности плоскости для выражения «горнего» кажется некоторым упрощением. И двухмерное, и трехмерное изображение может иметь разные функции - и это влияет на то, каково оно. Двухмерное изображение может быть сугубо реалистичным (т.е. указывать на чисто «земное»), трехмерное изображение может иметь элемент условности и символьности (тем самым указуя на «горнее»). Разница между «восточной» и «западной» традициями - правда это тоже немного упрощенное разделение - скорее может быть усмотрена в том, что постепенно на Западе стали большее внимание уделять именно тому, как человек восходит к горнему через земное (отсюда статуя святого скорее как «паломника на пути к небу»), а на Востоке всегда уделяли большее внимание «небесному» (отсюда изображение святого «во славе»). И тот и другой акценты законны, вместе с тем, когда, размышляя об одном аспекте, забывают о другом, это приводит к опасности утраты подлинности духовной жизни христианина. Христианство - религия «встречи» Небесного и земного, религия Тайны Воплощения - в указании на эту Тайну заключена и основная функция иконы. Об этом никогда не стоит забывать.
Для дальнейшего изучения вопроса можно заглянуть в приводимую литературу (то, что навскидку попалось):
[1] Вагнер Г. К., Развитие пластического образа в русском искусстве XIV-XV веков, М.:, «Искусство», 1980.
[2] Мальцев Н. В., Мастера деревянной скульптуры Русского Севера XVII в., в сборнике «Культура Русского Севера», Ленинград, «Наука» - Ленинградское отделение, 1988, сс. 128 - 148.
[3] Кутковой Виктор, Скульптура в храме, в журнале «Новая Европа», №15, 2002, сс. 147-156