Права для Робинзона Крузо
Помнится, юный герой древнего анекдота недоумевал: "Как же так - ж… есть, а слова нет?". Сегодня куда более злободневен вопрос обратный: "Как же так - слово есть, а предмета нет?". Нет, например, морального прогресса, нет дружбы народов, международного права (т.е. настоящего закона, за нарушение которого грозит наказание) тоже нет… Одним из таких терминов, обозначающих нечто, в природе не существующее, являются "ЕСТЕСТВЕННЫЕ ПРАВА ЧЕЛОВЕКА".
* * *
У французов шоколад,
А у нас рассольник,
У французов депутат,
А у нас крамольник.
В.П. Валентинов
Представление о том, что всякий человек обладает определенными правами просто по праву рождения, письменно зафиксировано было, вроде бы, в 13-м веке, но существовало, конечно же, до всякой письменности и даже до человека как такового. Во всяком стаде, стае, клане… в общем, в любой куче, в какую имеют обыкновение сбиваться общественные животные, всякому мохнатому и хвостатому с детенышства внушают, что тут можно, что - нельзя. Некоторые права зависят от места в иерархии, от гендерной принадлежности и т.п., но некоторыми по праву рождения обладают все (например, правом кормиться на территории, которую данный социум считает своей).
Вот и у людей не иначе: менялись анатомия и физиология, гены и среда обитания, производительные силы и производственные отношения, иерархические структуры, права и обязанности, но неизменным оставался принцип: права (равно как и обязанности) у индивида имеются только и исключительно в рамках социума, к которому он принадлежит. Переходит в другой социум - там, если примут, будут права другие (в чем-то, наверное, похожие на прежние, а в чем-то и наоборот), а в одиночестве зависает - и понятие это для него теряет всякий смысл. Не спрашивал Робинзон Крузо, имеет ли он право рыбку ловить и шалашик ставить, ибо спросить было не у кого.
Рассуждения о "естественных правах человека" в свое время в Европе связаны были с протестом против сословных привилегий, распределения прав и обязанностей на основе мнимого "естественного" превосходства "голубых кровей". Действительно, если бы неравенство было природным, то одни рождались бы с седлами на спине, другие - со шпорами на ногах, оно всегда было чисто социальным и с переменами в социуме вполне разумно его менять - об том и шла речь. В таком контексте права "естественные" - это права, которыми все члены данного социума (а не только особо избранные) должны обладать по праву рождения в нем. Не случайно соответствующий документ именовался "Декларация прав человека и гражданина" - не всякого человека, но гражданина революционной Франции.
Хотя, вероятно, авторы бы нас поправили: да, практически так оно и было, поскольку власть наша в тот момент только на Францию и распространялась, но мы от начала были уверены, что общественный порядок, устанавливаемый в ней нами, есть порядок ЕСТЕСТВЕННЫЙ, наилучшим образом соответствующий природе человека. В идеале все социумы рано или поздно должны быть преобразованы по образу и подобию нашего, а значит - все люди на земле должны по праву рождения иметь в своих социумах именно эти права, что все они с течением времени обязательно поймут, а значит, не будет большого греха, если мы по возможности немного поможем им в этом.
Иными словами, указанная Декларация кроме эксплицитного требования правовой реформы в конкретное время в конкретном месте содержала еще и имплицитную претензию на ее навязывание всему прочему человечеству, каковое с подобными претензиями соглашается далеко не всегда. Очень скоро, например, оказалось, что право на восстание против власти тирана для вандейского крестьянина плохо сочетается с оным же для парижского санкюлота.
С эксплицитным требованием можно соглашаться или спорить, это каждое общество внутри себя решает само, хотя и не всегда мирно, как показывает пример тех же французов. Имплицитная же претензия воспринимается теми, кому без спросу навязывают эти самые "права", как вопиющее нарушение их собственного права, быть самими собой, что добром кончается редко. Права человека определяются только в рамках сообщества, к которому он принадлежит.
Эту простую истину поставили под сомнение две мировые войны 20-го века с преследованиями и массовыми убийствами за "неправильную" классовую или этническую принадлежность, "разменами" населения и перекройкой границ. Миллионы людей "повисли в воздухе", оказались "перемещенными лицами" без гражданства, без прав и даже без обязанностей, и появилась идея, вроде бы, самая, что ни на есть, гуманная: наделить индивида присущими по праву рождения "естественными правами", которые обязаны уважать все на свете власти, куда бы ни занесла его судьба. И принята была ООНом в 1948 году Всеобщая декларация прав человека. Но "перемещенные" за пару поколений исчезли - ассимилировались на месте или на других континентах, куда сумели перебраться, где и обрел каждый нормальное право свое (за исключением т.н. "палестинских беженцев", которых идеологи халифата постановили использовать как расходный материал), а "всеобщее и естественное"... Хотели как лучше, а вышло как всегда.
* * *
А вот издайте законы, которые нельзя
ни соблюдать, ни проводить в жизнь,
ни объективно трактовать, и вы получите
нацию нарушителей, а значит, сможете
заработать на преступлениях.
Айн Рэнд
Присмотритесь, к чему привела попытка западных стран, даровать права, принятые в их культуре, всяческим пришельцам, принадлежащим на самом деле к совсем другим социумам с другими правами, или вспомните, чем кончили ЮАР, Ирак или Ливия, гражданам которых силой навязали чуждые, не нужные им права.
Добрыми намерениями в очередной раз оказалась вымощена дорога в ад. ООНовские "законы" для исполнения оказались непригодными, если не прямо опасными, но им быстро нашлось другое применение: поскольку их так или иначе нарушали все, властная бюрократия всех схватила за горло, по своему произволу свободно выбирая, с кого за что спросить и на кого глаза закрыть. Особенно удобно это делать во время войны, когда, по определению, не соблюдается воистину естественное право человека - право на жизнь.
Например, если война возникает на обломках очередной империи, когда (как правило) не удается провести границы новых независимых государств так, чтобы они совпали с границами расселения соответствующих народов, вопрос, кто тут государствообразующий, а кто - наоборот, решается обычно по принципу: "Кто первый встал - того и тапочки".
Соответственно, права и обязанности будут определяться по его традиции, хотя это понравится далеко не всему населению. Ведь никаких "естественных" прав (за редкими исключениями, которое никого не утешат) в природе не существует, а каждый квадратный сантиметр территории не раз и не два переходил из рук в руки, и каждая из сторон (не факт, что их только две!), голосит об исконности и неотъемлемости, потрясая картами, историческими поэмами и народными эпосами? Подобные конфликты в реальности разрешаются либо победой одной из сторон, либо компромиссом (наиболее удачным - с "разменом" населения), либо прямым (но не всегда полезным) вмешательством сильных мира сего.
Особенно трогательно выглядит ссылка на "права человека" той стороны, которую они по каким-то соображениям берут под свое покровительство. На войне некогда разбираться: не ты его - так он тебя, вот и попробуйте, прежде чем стрелять, исполнить требование:
Поскольку каждый считается невиновным, пока его вина не установлена, то в случаях, когда признается нужным арест лица, любые излишне суровые меры, не являющиеся необходимыми, должны строжайше пресекаться законом.
Понятно, что авторы французской декларации имели в виду права "своих" во время мирное, а не противников в состоянии войны, но "естественные права человека" игнорируют различие свой/чужой, превращая войну в известный аттракцион "бег в мешках". И начинается чистое издевательство: аккуратно фиксируются все "нарушения" не нравящейся стороны и старательно не замечаются оные же (например, использование мирного населения в качестве "живых щитов") стороны нравящейся. Такой вариант "прав человека" удобно использовать для пропагандистского представления войны как "священной", а неугодного - как полного нелюдя.
На Балканах по традиции все воюют без белых перчаток, но сербам это в вину ставят, а косовским албанцам - нет. Иранский шахский режим в полицейском произволе обвиняют, а аятолл - ни боже мой. И уж конечно, согласно двухтысячелетней традиции антисемитизма, безоружных евреев убивать есть "естественное право" арабов, самих же их пальцем тронуть не смей. Можно только посочувствовать отчаянным попыткам израильских юристов, подогнать под "правозащитные" правила действия своих солдат и обличить пренебрежение оными правилами со стороны боевиков противника. По слухам, они в этом безнадежном деле впереди планеты всей, но кому надо все равно точно знают, куда смотреть и куда не смотреть.
Коль скоро не нарушить мифические "права" практически невозможно, имеет международная бюрократия полную свободу, "правым" и "виноватым" назначать, кого пожелает, за что и прославляет эти самые "права" как вершину гуманизма и прекраснейшее достижение человечества.
Самые грандиозные ее проекты - гигантские правозащитные неправительственные организации, сосущие бабло со всех благотворительных фондов и тянущие с кого ни попадя откупные, шантажируя обвинениями в нарушениях. А поскольку все это происходит под барабанный бой защиты интересов "убогих и сирых, униженных и оскорбленных", то вызывает взрыв студенческого энтузиазма и слезы умиления на глазах великосветских дам.
Помнится, в возрасте романтики зачитывалась я известным житием большевистского святого "Как закалялась сталь", но в какой-то момент, заинтересовавшись историей КПСС (ну, то есть, настоящей), набрела на "борьбу с оппозицией" и вспомнила, что в любимом романе, вроде, что-то про это было. Проверила. Согласно тексту, оппозиционность вся выражалась в том, что Школьников - трус, Туфта - бюрократ, а Дубава пьет и спит с гулящей девкой. Вот, значит, как… при всем уважении к личному мужеству героя, мозгов оказалось у него с гулькин нос… хорош образец для подражания, легко доступный любой манипуляции, готовый самую дорогую у всякого человека жизнь положить, обеспечивая карьеру какого-нибудь бессовестного интригана… Впрочем, современные протестуны из западных университетов за свои иллюзии расплачиваться склонны скорее чужими жизнями.