Дело Кононова
А вся истина ясна
Не судье, не узнику,
А тем, кто в наши времена
Заказывает музыку.
Кого взять да сколько дать -
Не твои заботы,
Твое дело подгонять
Музыку под ноты.
Ю. Ким
Пересказывать всю историю я не буду, кто захочет - сами прочтите, кто этот самый Кононов есть и был такой и что сотворил на том самом хуторе, кто и как его судил, и кто тут за, и кто против:
http://www.rian.ru/society/20100525/238418167.html; http://www.qwas.ru/belarus/gramada/rasskaz-pro-delo-Kononova/.
Но почему-то до сих пор не заметил (по крайности - не отметил) никто сходства этого дела с еще одним громким делом - делом Ходорковского. Спешу оговориться, что мне лично Ходорковский гораздо симпатичнее, но не о личности обвиняемого я сейчас веду речь и даже не о сути обвинения. Я говорю о смысловой и юридической структуре процесса.
В обоих случаях человек был предан суду в действительности вовсе не за то, что написано в обвинительном заключении, все это знают и понимают, и если возникает в прессе и обществе спор о его виновности, ведется он, как правило, по делу реальному, без оглядки на судебное «дело».
Интуитивно ясно, что в своей хозяйственной деятельности не мог Ходорковский не нарушать советских законов, которые никто не исполнял, но никто и не отменял. Если угодно, можете называть это «воровством», но и при всем желании не смог бы Ходорковский «украсть» больше Путина, так что посадили его определенно не за это. Посадили за наглое нарушение священной российской традиции «кормления» чиновника за счет промышленника или купца. Кто ту традицию любит и почитает - Ходорковского считает преступником, а кто наоборот - страдальцем за правое дело. Официальное же обвинение упоминают разве что как пример полного фактического и юридического абсурда, но это никому не мешает, этого и не отрицает никто.
В деле Кононова с фактами, правда, обращаются куда более уважительно, да и гуманности поболее (20 месяцев за девятикратное убийство - согласитесь, немного!), зато их напрочь и начисто вырывают из контекста. Вторая мировая война была событием очень непростым, многослойным и многоаспектным. Тут вам и противостояние двух тоталитарных монстров, и нелегкий выбор западных демократий, и продолжение Гражданской войны в России… но в данном случае нас интересует процесс, начавшийся в конце 19-го и завершившийся только в конце 20 века: распад трех великих континентальных империй: Османской, Австрийской и Российской. Во время войны процесс этот шел очень интенсивно, причем, нарождающиеся национальные государства Восточной Европы отношения между собой и с бывшими метрополиями выясняли очень жестко: чехи с немцами (в Судетах), поляки с украинцами (хотя бы на Волыни), сербы с хорватами, русские много лет не могли справиться с партизанами-националистами Балтии и Западной Украины…
Латгальские хуторяне предпочитали быть лояльными немцам, т.е. де факто боролись против Российской империи. Формально полицаями, конечно, они не были, но карателей на «красных партизан» навели вполне добровольно, добровольно и оружие приняли, чтобы от партизан защищаться. А «красный партизан» Кононов как раз за ту империю воевал, от имени и по поручению ее и расправился он с бунтовщиками. За это наследники бунтовщиков считают его убийцей и врагом, а наследники империи - честным и верным солдатом.
Но дело-то все в том, что в деле, которое пришили Кононову, о сути дела не говорится ничего. Предъявлено ему обвинение в зверском убийстве девяти человек, в том числе - беременной женщины… Можно подумать, латышские каратели в Белоруссии, которым нынче ставят памятники и славу поют, меньше убивали, или более гуманными методами… Или, может, они щадили женщин и детей? Кто не верит - пусть проверит.
Если в споре между латышами и русскими я лично скорее на стороне латышей, по той простой причине, что если у русских Латвию отнять, им еще целая Россия останется, а если у латышей отнять ее же, не останется им ничего, то уж насчет гуманности… извини-подвинься, хрен тут явно не слаще редьки.
Если бы латышский суд ставил себе задачу осудить (хотя бы чисто символически) всех, кто там, тогда и такими методами вел войну, прежде всего ему следовало бы, даже не предъявляя обвинения отдельным лицам, объявить преступной организацией родной латышский легион СС. Точно также, если бы Басманный суд ставил себе задачу, осудить всех, кто растаскивал бывшую советскую собственность, начать ему следовало бы с Путина. Но можно ли утверждать, что в таком случае действительно восторжествовала бы справедливость?
Советские методы хозяйствования вкупе с заточенными под них законами благополучно довели Россию до ручки. Был ли (и есть ли) какой-нибудь способ нормальной экономической деятельности без систематического нарушения этих самых законов?
Национально-государственные размежевания очень редко происходят бескровно и мирно, а уж Вторая мировая на театре военных действий, где участвовали советы, даже на этом фоне выделяется. Так можно ли было в ней… не скажу даже «победить», а хоть в какой-то мере отстоять свои национальные (или имперские) интересы (в конечном итоге - жизни своих граждан), соблюдая гуманистические правила игры?
Это вопрос уже не к латышскому суду и не к Басманному. Это вопрос к Страсбургскому суду. И не по поводу Кононова, которого мне, правду сказать, не очень жалко, а по поводу закона, по которому его судят. Такого закона, как известно, во времена «подвигов» Кононова не было вовсе. Были законы, запрещающие мародерство, грабежи и насилие над гражданским населением (советские их, правда, не соблюдали), но не было законов, защищавших гражданских, взявших в руки оружие (наоборот, они-то как раз считались бандитами и защите закона не подлежали) или «этнических чисток». Впервые нечто подобное появилось в Нюрнберге, потом еще разрабатывалось, но даже будучи сформулировано, утверждено и подписано, ни до, ни после, никогда и никем не соблюдалось.
Потому что любая попытка соблюдения автоматически поставит «законопослушного» в положение беззащитной жертвы, вроде, например, евреев Восточной Европы времен Второй мировой войны. Результаты такого поведения (которое евреи, впрочем, не выбирали!) общеизвестны. Вытеснение белых из ЮАР, сербов из Косова, Индо-Пакистанский конфликт, выяснение отношений в Руанде… Это не чья-то злая воля, не недостаток сознательности, не врожденная кровожадность. Это - закономерность любой подобной войны.
Не надо мне рассказывать, как хорошо было бы, если бы было иначе, потому что иначе сделать не умеет никто. Не надо ссылаться на «воспитательные цели» и «недостижимость всякого идеала», потому что задача суда - не идеал пропагандировать, для этого другие инстанции есть. Вспомним с детства любимое стихотворение Маршака «Рассказ о неизвестном герое»:
Много столпилось
Людей на панели.
Люди в тревоге
Под крышу смотрели:
Там из окошка
Сквозь огненный дым
Руки
Ребенок
Протягивал к ним.
Даром минуты одной
Не теряя,
Бросился парень
С площадки трамвая
Автомобилю
Наперерез
И по трубе
Водосточной
Полез.
Парень - герой, поступок его - идеал, к которому юные читатели должны стремиться. Но даже в самые мрачные годы «Большого Террора» не приходило никому в голову арестовать и судить столпившихся на панели людей за то, что они не умеют лазить по водосточным трубам. Судят за то, что ты мог бы не сделать, но сделал (реже - за то, что мог бы сделать, но не сделал), типа: «Тебя посодют - а ты не воруй!». И потому суды нередко сталкиваются с призывом учесть «смягчающие обстоятельства», что, мол, дескать, не мог поступить иначе. Ну что ж, из всякого правила бывают исключения, есть случаи, когда оно не исполняется. Но какой смысл заводить правило, которое заведомо не исполняется никогда?
В Нюрнберге и в ходе последующего развития принимались и принимаются законы, заведомо НЕИСПОЛНИМЫЕ, вроде Сталинской Конституции 1936 года, которая могла гарантировать самые немыслимые права и свободы, поскольку никто от начала не собирался давать их на самом деле. Для Сталина это был обычный пиар-трюк, но для чего такие выкрутасы понадобились маститым демократам, спецам по международному праву? Думаю, что вопрос «для чего» уместен в случае Сталина, в случае с демократами правильнее будет поставить вопрос «почему».
А потому что… вы будете смеяться, но причиной была… религия. Та, которую Бердяев определил как «человекобожие», а Маркс, ничтоже сумняшеся, заявлял, что пришло время философам кончить объяснять мир и начать изменять его. Ну, мы же уже делаем ракеты и покорили Енисей, нам ли не справиться с некоторыми неприятными сторонами собственной психологии, с проблемами коллективного поведения! Как барон Мюнхгаузен, сами себя за шевелюру, и из болота - рраз! Это - теоретически. А практические последствия?
Единственно возможное практическое применение неисполнимого закона лучше всего описано у Айн Рэнд, «Атлант расправил плечи»: «Вы действительно считаете, что мы хотим, чтобы эти законы выполнялись? <…> Мы хотим, чтобы их нарушали. <…> Невозможно управлять невинными людьми. Единственная власть, которую имеет любое правительство, - это право применения жестоких мер по отношению к уголовникам. Что ж, когда уголовников не хватает, их создают. Столько вещей объявляется криминальными, что становится невозможно жить, не нарушая законов. Кому нужно государство с законопослушными гражданами? Что оно кому-нибудь даст? Но достаточно издать законы, которые невозможно выполнять, претворять в жизнь, <…> - и вы создаете государство нарушителей законов и наживаетесь на вине».
Не думаю, чтобы Нюрнбергские и посленюрнбергские юристы были столь циничны, но… что выросло - то выросло. Никто, кроме циников, неисполнимыми законами, в принципе, воспользоваться не может - они и пользуются. Поскольку нарушают ВСЕ, а привлекают, естественно, только некоторых, тот, кто определяет, кого и за что привлечь, получает тем самым не ограниченную никакими законами огромную власть.
Международные инстанции - от ООНа до Эмнести Интернейшенел, и всяческие трибуналы туда же до кучи - бия себя в грудь, клянутся, что цель их - предотвратить (прекратить) жестокости, но при ближайшем рассмотрении всегда оказывается, что предотвращают их с одной стороны, дабы беспрепятственно могла осуществлять их другая. «Правых» от «виноватых», отличают не по поступкам (кои примерно одинаковы с обеих сторон), а по совсем другим соображениям, которые ни в одном национальном или международном законе не прописаны никогда.
Не судье, не узнику,
А тем, кто в наши времена
Заказывает музыку.
Кого взять да сколько дать -
Не твои заботы,
Твое дело подгонять
Музыку под ноты.
Ю. Ким
Пересказывать всю историю я не буду, кто захочет - сами прочтите, кто этот самый Кононов есть и был такой и что сотворил на том самом хуторе, кто и как его судил, и кто тут за, и кто против:
http://www.rian.ru/society/20100525/238418167.html; http://www.qwas.ru/belarus/gramada/rasskaz-pro-delo-Kononova/.
Но почему-то до сих пор не заметил (по крайности - не отметил) никто сходства этого дела с еще одним громким делом - делом Ходорковского. Спешу оговориться, что мне лично Ходорковский гораздо симпатичнее, но не о личности обвиняемого я сейчас веду речь и даже не о сути обвинения. Я говорю о смысловой и юридической структуре процесса.
В обоих случаях человек был предан суду в действительности вовсе не за то, что написано в обвинительном заключении, все это знают и понимают, и если возникает в прессе и обществе спор о его виновности, ведется он, как правило, по делу реальному, без оглядки на судебное «дело».
Интуитивно ясно, что в своей хозяйственной деятельности не мог Ходорковский не нарушать советских законов, которые никто не исполнял, но никто и не отменял. Если угодно, можете называть это «воровством», но и при всем желании не смог бы Ходорковский «украсть» больше Путина, так что посадили его определенно не за это. Посадили за наглое нарушение священной российской традиции «кормления» чиновника за счет промышленника или купца. Кто ту традицию любит и почитает - Ходорковского считает преступником, а кто наоборот - страдальцем за правое дело. Официальное же обвинение упоминают разве что как пример полного фактического и юридического абсурда, но это никому не мешает, этого и не отрицает никто.
В деле Кононова с фактами, правда, обращаются куда более уважительно, да и гуманности поболее (20 месяцев за девятикратное убийство - согласитесь, немного!), зато их напрочь и начисто вырывают из контекста. Вторая мировая война была событием очень непростым, многослойным и многоаспектным. Тут вам и противостояние двух тоталитарных монстров, и нелегкий выбор западных демократий, и продолжение Гражданской войны в России… но в данном случае нас интересует процесс, начавшийся в конце 19-го и завершившийся только в конце 20 века: распад трех великих континентальных империй: Османской, Австрийской и Российской. Во время войны процесс этот шел очень интенсивно, причем, нарождающиеся национальные государства Восточной Европы отношения между собой и с бывшими метрополиями выясняли очень жестко: чехи с немцами (в Судетах), поляки с украинцами (хотя бы на Волыни), сербы с хорватами, русские много лет не могли справиться с партизанами-националистами Балтии и Западной Украины…
Латгальские хуторяне предпочитали быть лояльными немцам, т.е. де факто боролись против Российской империи. Формально полицаями, конечно, они не были, но карателей на «красных партизан» навели вполне добровольно, добровольно и оружие приняли, чтобы от партизан защищаться. А «красный партизан» Кононов как раз за ту империю воевал, от имени и по поручению ее и расправился он с бунтовщиками. За это наследники бунтовщиков считают его убийцей и врагом, а наследники империи - честным и верным солдатом.
Но дело-то все в том, что в деле, которое пришили Кононову, о сути дела не говорится ничего. Предъявлено ему обвинение в зверском убийстве девяти человек, в том числе - беременной женщины… Можно подумать, латышские каратели в Белоруссии, которым нынче ставят памятники и славу поют, меньше убивали, или более гуманными методами… Или, может, они щадили женщин и детей? Кто не верит - пусть проверит.
Если в споре между латышами и русскими я лично скорее на стороне латышей, по той простой причине, что если у русских Латвию отнять, им еще целая Россия останется, а если у латышей отнять ее же, не останется им ничего, то уж насчет гуманности… извини-подвинься, хрен тут явно не слаще редьки.
Если бы латышский суд ставил себе задачу осудить (хотя бы чисто символически) всех, кто там, тогда и такими методами вел войну, прежде всего ему следовало бы, даже не предъявляя обвинения отдельным лицам, объявить преступной организацией родной латышский легион СС. Точно также, если бы Басманный суд ставил себе задачу, осудить всех, кто растаскивал бывшую советскую собственность, начать ему следовало бы с Путина. Но можно ли утверждать, что в таком случае действительно восторжествовала бы справедливость?
Советские методы хозяйствования вкупе с заточенными под них законами благополучно довели Россию до ручки. Был ли (и есть ли) какой-нибудь способ нормальной экономической деятельности без систематического нарушения этих самых законов?
Национально-государственные размежевания очень редко происходят бескровно и мирно, а уж Вторая мировая на театре военных действий, где участвовали советы, даже на этом фоне выделяется. Так можно ли было в ней… не скажу даже «победить», а хоть в какой-то мере отстоять свои национальные (или имперские) интересы (в конечном итоге - жизни своих граждан), соблюдая гуманистические правила игры?
Это вопрос уже не к латышскому суду и не к Басманному. Это вопрос к Страсбургскому суду. И не по поводу Кононова, которого мне, правду сказать, не очень жалко, а по поводу закона, по которому его судят. Такого закона, как известно, во времена «подвигов» Кононова не было вовсе. Были законы, запрещающие мародерство, грабежи и насилие над гражданским населением (советские их, правда, не соблюдали), но не было законов, защищавших гражданских, взявших в руки оружие (наоборот, они-то как раз считались бандитами и защите закона не подлежали) или «этнических чисток». Впервые нечто подобное появилось в Нюрнберге, потом еще разрабатывалось, но даже будучи сформулировано, утверждено и подписано, ни до, ни после, никогда и никем не соблюдалось.
Потому что любая попытка соблюдения автоматически поставит «законопослушного» в положение беззащитной жертвы, вроде, например, евреев Восточной Европы времен Второй мировой войны. Результаты такого поведения (которое евреи, впрочем, не выбирали!) общеизвестны. Вытеснение белых из ЮАР, сербов из Косова, Индо-Пакистанский конфликт, выяснение отношений в Руанде… Это не чья-то злая воля, не недостаток сознательности, не врожденная кровожадность. Это - закономерность любой подобной войны.
Не надо мне рассказывать, как хорошо было бы, если бы было иначе, потому что иначе сделать не умеет никто. Не надо ссылаться на «воспитательные цели» и «недостижимость всякого идеала», потому что задача суда - не идеал пропагандировать, для этого другие инстанции есть. Вспомним с детства любимое стихотворение Маршака «Рассказ о неизвестном герое»:
Много столпилось
Людей на панели.
Люди в тревоге
Под крышу смотрели:
Там из окошка
Сквозь огненный дым
Руки
Ребенок
Протягивал к ним.
Даром минуты одной
Не теряя,
Бросился парень
С площадки трамвая
Автомобилю
Наперерез
И по трубе
Водосточной
Полез.
Парень - герой, поступок его - идеал, к которому юные читатели должны стремиться. Но даже в самые мрачные годы «Большого Террора» не приходило никому в голову арестовать и судить столпившихся на панели людей за то, что они не умеют лазить по водосточным трубам. Судят за то, что ты мог бы не сделать, но сделал (реже - за то, что мог бы сделать, но не сделал), типа: «Тебя посодют - а ты не воруй!». И потому суды нередко сталкиваются с призывом учесть «смягчающие обстоятельства», что, мол, дескать, не мог поступить иначе. Ну что ж, из всякого правила бывают исключения, есть случаи, когда оно не исполняется. Но какой смысл заводить правило, которое заведомо не исполняется никогда?
В Нюрнберге и в ходе последующего развития принимались и принимаются законы, заведомо НЕИСПОЛНИМЫЕ, вроде Сталинской Конституции 1936 года, которая могла гарантировать самые немыслимые права и свободы, поскольку никто от начала не собирался давать их на самом деле. Для Сталина это был обычный пиар-трюк, но для чего такие выкрутасы понадобились маститым демократам, спецам по международному праву? Думаю, что вопрос «для чего» уместен в случае Сталина, в случае с демократами правильнее будет поставить вопрос «почему».
А потому что… вы будете смеяться, но причиной была… религия. Та, которую Бердяев определил как «человекобожие», а Маркс, ничтоже сумняшеся, заявлял, что пришло время философам кончить объяснять мир и начать изменять его. Ну, мы же уже делаем ракеты и покорили Енисей, нам ли не справиться с некоторыми неприятными сторонами собственной психологии, с проблемами коллективного поведения! Как барон Мюнхгаузен, сами себя за шевелюру, и из болота - рраз! Это - теоретически. А практические последствия?
Единственно возможное практическое применение неисполнимого закона лучше всего описано у Айн Рэнд, «Атлант расправил плечи»: «Вы действительно считаете, что мы хотим, чтобы эти законы выполнялись? <…> Мы хотим, чтобы их нарушали. <…> Невозможно управлять невинными людьми. Единственная власть, которую имеет любое правительство, - это право применения жестоких мер по отношению к уголовникам. Что ж, когда уголовников не хватает, их создают. Столько вещей объявляется криминальными, что становится невозможно жить, не нарушая законов. Кому нужно государство с законопослушными гражданами? Что оно кому-нибудь даст? Но достаточно издать законы, которые невозможно выполнять, претворять в жизнь, <…> - и вы создаете государство нарушителей законов и наживаетесь на вине».
Не думаю, чтобы Нюрнбергские и посленюрнбергские юристы были столь циничны, но… что выросло - то выросло. Никто, кроме циников, неисполнимыми законами, в принципе, воспользоваться не может - они и пользуются. Поскольку нарушают ВСЕ, а привлекают, естественно, только некоторых, тот, кто определяет, кого и за что привлечь, получает тем самым не ограниченную никакими законами огромную власть.
Международные инстанции - от ООНа до Эмнести Интернейшенел, и всяческие трибуналы туда же до кучи - бия себя в грудь, клянутся, что цель их - предотвратить (прекратить) жестокости, но при ближайшем рассмотрении всегда оказывается, что предотвращают их с одной стороны, дабы беспрепятственно могла осуществлять их другая. «Правых» от «виноватых», отличают не по поступкам (кои примерно одинаковы с обеих сторон), а по совсем другим соображениям, которые ни в одном национальном или международном законе не прописаны никогда.