Для Бога мертвых нет
Он войдет без стука, поздоровается кивком. Бог улыбнется ему в ответ и укажет рукой на вешалку. Вошедший послушно снимет истраченную молью шинель и повесит ее на потертые плечики.
- Присаживайся. - предложит Господь. - Устал наверно с дороги.
- Да… тяжело что-то.
Гость усядется на продавленный диван и прикроет глаза. Какое-то время помолчит, будто вглядываясь в себя. Проведет по лицу ладонью, разглаживая морщины. Сотрет их с лица одним махом, будто бы это и не морщины вовсе, а какой-нибудь старый потекший грим. Коротко тряхнет головой. С висков пеплом осыплется седина. Голос, впрочем, не изменится. Он всегда остается одинаков.
- Я сначала к родителям.
- Это правильно. - Бог кивнет одобрительно. - Они как раз стол накрыли, встречу готовят.
- Стало быть, знали когда? - серьезно спросит обладатель потертой шинели.
Бог неопределенно пожмет плечами:
- Соскучились.
Вошедший подымется, решив, что пора.
- Ах да. - спохватится Бог. - Потом к товарищу своему зайди - Быкову. Он тоже тебя заждался. Будет о чем потолковать.
- Обязательно. Ну, так я пойду?
- Погоди. - вздохнет Бог и полезет в шкаф. Извлечет запотевшую бутыль и неловко сунет ее в бумажный пакет. Подмигнет гостю. - Если спросит кто, скажи я разрешил.
- Спасибо. - смутившись разулыбается гость. - Не стоило, правда.
- Мне-то оно лучше знать чего ты стоишь. - Господь, нахмурившись, осадит собеседника. - Иди, пока я не передумал.
Гость неспешно направится к выходу, зажав пакет под мышкой. Уже у самых дверей обернется и спросит с непонятной надеждой:
- А… шинель можно оставить?
- Зачем? - удивится Бог.
- Ну… на память.
- Огарок свой в кармане оставил. - Бог усмехнется. - Как ребенок, право слово. Все за цацки хватаешься. Иди. Ни к чему теперь это все. Ни к чему.