О театре абсурда левых и правых
Привожу выдержки из интересной статьи А. Гордона о жизни, театре, абсурде, левизне и правизне, о том, как люди приходят к истине.
В Израиле любят мир. Война реальна и понятна, а мир желанен, но неизведан. С войной общество научилось жить. Мира в Израиле никогда не было, его никто не видел в глаза. Поэтому он особенно любим. Его ждут, о нём поют, его предсказывают, осуждают тех, кто не стремится к нему любой ценой; как в пьесе "В ожидании Годо" ирландского драматурга Сэмюэла Беккета, одного из основоположников "театра абсурда", упорно и безнадёжно ждут неизвестно кого. Еврейский народ имеет большой опыт функционирования в невозможных, абсурдных ситуациях. Само создание государства Израиль было немыслимым событием, недостижимой мечтой, нереальным делом, абсурдом. Так же выглядела борьба советских евреев с властями СССР за право на репатриацию в конце шестидесятых - начале семидесятых годов прошлого века.... Участие знаменитого французского драматурга Эжена Ионеско в борьбе за права евреев казалось ... естественным событием.
В июне 1967 года Ионеско писал:
"Когда я думаю о том, как неистово возрождается антисемитизм под маской антисионизма или под маской прогрессивных доктрин, и что всё это направлено против евреев России, уже рассеянных по всей стране, я не могу удержаться от мысли о том, что произошло бы, не будь на земле евреев: не было бы вовсе ни христианства, ни хасидизма, никогда бы не было ни Фрейда, ни Бергсона, ни Гуссерля, ни Эйнштейна, ни Шёнберга. Даже Троцкого, даже Маркса. Самыми антисемитствующими стали антисемиты советские, которые считают себя марксистами".
Шестидневная война
В 1968 году вышла в свет автобиографическая книга Эжена Ионеско PRÉSENT PASSÉ, PASSÉ PRÉSENT. В ней есть строки, написанные в июле 1967 года:
"В данный момент в Израиле больше нет войны… Мир приготовился… выразить сожаление о резне двух миллионов шестисот тысяч (население Израиля в тот момент - А. Г.). Но жертвы не согласились на это и не сдались. Те, кто хотели их убить, сложили оружие. Из-за поражения арабов произошло изменение общественного мнения в их пользу в позициях тех, кто называет себя интеллектуалами. В частности, всё больше и больше становится ясным, в какой мере поддерживает антисемитская Россия арабов… Сартр осуждает израильтян за то, что они атаковали первыми. Он утверждает, что именно они агрессоры… Фактически, с идеологической и стратегической точки зрения египтяне напали первыми… В течение месяцев они готовились (к войне - А. Г.) в идеологической, стратегической и пропагандистской плоскостях. Более того, их армия приблизилась к границам Израиля… В отличной статье в "Фигаро Литтерер" Клостерман хорошо объясняет, что египтяне, а не евреи были агрессорами в войне против Израиля (Шестидневной - А. Г.)".
Израильтяне стали победителями, и поэтому сразу же потеряли симпатии "прогрессивных сил". Исторически сложившийся облик слабых и угнетаемых евреев резко изменился. Европейские левые не любят сильных. Они не ассоциируют справедливость с силой. Для них естественней и привычней видеть евреев в одеждах узников, чем в военной форме. Вразрез с позицией большинства французских левых интеллектуалов, в том числе еврейского происхождения, Ионеско упорно утверждал, что в Шестидневной войне имела место агрессия арабов против евреев:
"Французские евреи-интеллектуалы, отравленные левизной, утверждают в письмах в газеты, что само присутствие евреев в стране Израиля является агрессией против арабов. Они предательски заимствуют это мировоззрение у арабов… Если жизнь евреев в Израиле - агрессия, значит, всё агрессия: французы - агрессоры на Корсике, в Бретани и Лангедоке. Алжирцы - агрессоры в Алжире, ибо они пришли туда из другого места. Весь европейский континент захвачен "агрессорами", пришедшими из Ирана и Азии".
Это нехарактерное для левого европейского интеллектуала мнение поражает и озадачивает. Левые элиты в Европе были и остаются на стороне арабов. Подавляющее большинство европейских деятелей литературы и искусства считает израильтян агрессорами. И только один из столпов современного европейского искусства, член Академии Наук Франции, один из сорока "бессмертных" академиков, гуманист и типичный представитель европейской интеллектуальной элиты, всемирно известный драматург Эжен Ионеско стал в оппозицию к своим коллегам и единомышленникам, на сторону маленького Израиля. Трижды писатель приезжал в Израиль на постановки трёх своих пьес и для участия в протестах против репрессий евреев СССР, желавших репатриироваться в Израиль. В своих мемуарах Эжен Ионеско писал:
"Я знаю, что евреи удобрили их (арабские - А. Г.) земли - вещь, вызвавшая зависть их соседей, которые сами не в состоянии этого сделать. Я знаю, что "передовые" арабские режимы вовсе не передовые и что военные круги и фашисты правят ими… Я за евреев. Я выбрал этот народ… Когда все считали, что у Израиля нет надежды (во время Шестидневной войны - А. Г.), я в отчаянии обратился к израильскому дипломату и спросил, чем могу помочь. "Я не могу сделать ничего, кроме как написать статью в газете" - сказал я. "Это много - сказал он мне - сделайте это, всё важно". Я написал статью, напечатал её в газете. Написал ещё одну статью. И у меня было такое чувство, что я что-то сделал. Это было эффективное действие, не особенно большое, но я сделал его от чистого сердца".
...Абсурд, который имеет в виду Ионеско, - это ощущение невозможности полного рационального описания и объяснения жизни. Эта точка зрения, вопреки расхожему мнению, восходит не к философии Альбера Камю ("Миф о Сизифе. Эссе об абсурде"), а скорее к взглядам датского философа Сёрена Кьеркегора с его антигегелевским бунтом. Мир абсурда недоступен рациональному анализу. Две мировые войны усилили ощущение доминирования абсурда в жизни людей, устроивших бессмысленную кровавую бойню, унесшую десятки миллионов людей. Казалось, абсурд не может править в силу своей хаотичности, зыбкости и неопределённости. Однако воцарение абсурда оказалось возможным ввиду стандартизации человеческой личности, вследствие потери интеллектуальной глубины и морального иммунитета. Бесцветный, "одномерный человек" (термин Герберта Маркузе) теряет индивидуальность и подчиняется воле толпы. Человек теряет всё подлинно человеческое, разум и мораль подменяются инстинктами. В пьесе Ионеско "Носороги" (1959) люди превращаются в носорогов, в монстров. Их банальная, монотонная сущность аннигилирует их духовный и нравственный мир.
... Ионеско против "вербовки", против несвободы во всём. "Настоящий поэт" - это автор, пишущий в жанре театра абсурда. Язык Ионеско становится поэтическим, когда он пишет о преимуществах театра абсурда:"…те, кто не удивляется тому, что существуют, кто не задает себе вопросов о бытии, кто полагает, что всё нормально, естественно, в то время как мир прикасается к сверхъестественному - эти люди ущербны. Я не знаю, стоит ли их жалеть, нужно ли приходить от них в изумление или радоваться за них. Но способность удивляться вернётся, вопрос об абсурдности этого мира не может не вставать, даже если на него и нет ответа. Жалеть следует тех, кто живет сиюминутной пользой, рутиной, политикой, в то время как мы должны преклонять колени перед непостижимым".
...Кто такой Эжен Ионеско? Почему он выражал произраильские взгляды, в отличие от всех своих коллег? Как случилось, что французский академик оказался на стороне израильтян в войне, победу в которой даже многие израильтяне считают поражением? "Конечно, я симпатизирую Израилю, - писал драматург, - может быть, потому, что я читал Библию, может быть, под влиянием христианского воспитания или потому, что христианство есть не что иное, как еврейская секта".
.. Ошибка современных ему французских интеллектуалов состояла в том, что их главным врагом они считали, как и лидеры философской франкфуртской школы, западное государство, которое воспринимали как псевдодемократическое и репрессивное. У франкфуртцев не хватало воображения представить, что антицивилизационные движения много опаснее самого несовершенного демократического государства.
Абсурд, разыгрывающийся в ближневосточном театре, заключается в полном искажении образов и смене ролей участников спектакля. На любой наднациональной сцене головорезы и террористы, поднимающие на пьедестал убийство, были бы отрицательными героями, монстрами, на фоне которых можно было бы лепить благородных, трогающих душу положительных героев. Однако, если эти чудовища действуют во имя национального освобождения, к ним стекаются симпатии левых интеллектуалов, борцов за "униженных и оскорблённых". Антигерои, превратившие войну за освобождение в войну на уничтожение гражданских лиц, срывают рукоплескания тех, кто принимает ненавистников дорогих для них ценностей за их апологетов. Мусульманские фанатики, подобные их христианским двойникам, которые вели кровавые и бессмысленные религиозные войны в Европе в средние века, завоевали и удерживают симпатии европейских интеллектуалов как борцы за национальное освобождение. И эти экстремисты считают, что сочувствие целям их борьбы эквивалентно поддержке формы этой борьбы, направленной на истребление евреев. Мировое сообщество сторонников мира любой ценой и с любым противником обречено повторять трагическую ошибку участника Мюнхенского "мирного" договора с нацистами. Носороги наступают.
Эжен Ионеско глубоко понимал природу тоталитаризма и природу человека при этом режиме: одни и те же люди, включая его собственного отца, верно служили фашистскому режиму, а позже - так называемому социалистическому. "Озверение", показанное им в пьесе "Носороги", характерно для фашизма и для коммунизма. Он хорошо понимал опасность диктаторских режимов. Европейские интеллектуалы враждебно относились к демократическим режимам, включая Израиль, считая их виновными в угнетении, в империализме, в агрессии, в несправедливом распределении материальных благ.
Ионеско же враждебно относился к тоталитарным режимам Румынии, Германии и СССР, считая их во много раз вреднее и опаснее западных демократий. Он отлично понимал, что тоталитарные режимы вообще и Ближнего Востока в частности по определению не могут быть прогрессивными. Люди, доведшие стоимость человеческой жизни до цены песчинки в пустыне, не могут представлять правое дело. Ионеско познал глубину человеческого падения на примере своего отца, беспринципно бросавшегося от фашизма к коммунизму.
... Особое, необычное отношение Ионеско к Израилю, к ближневосточному конфликту, возникшее как результат его личной семейной трагедии и бывшее следствием его уникального знания тоталитарной Румынии, породило отчуждение писателя от его коллег. С их точки зрения, позиция Ионеско была абсурдной и театральной. В отличие от других левых интеллектуалов, Ионеско считал, что "арабские режимы вовсе не передовые и что военные круги и фашисты правят ими".
Потрясающую слепоту европейских левых, не замечавших наступления новых фашистов на спасшихся от нацистов евреев, Ионеско воспринимал как их "оносороживание". Вопреки мнению своей касты, литературной элиты, левой интеллигенции, он стал на сторону еврейского государства, страны-убежища для маленького преследуемого тоталитаризмом и антисемитизмом народа. В своём отношении к Израилю и арабскому миру Ионеско оказался в одиночестве, подобно тому как герой его пьесы "Носороги" Беранже оказался единственным человеком среди превратившейся в носорогов толпы.
А. Гордон
В Израиле любят мир. Война реальна и понятна, а мир желанен, но неизведан. С войной общество научилось жить. Мира в Израиле никогда не было, его никто не видел в глаза. Поэтому он особенно любим. Его ждут, о нём поют, его предсказывают, осуждают тех, кто не стремится к нему любой ценой; как в пьесе "В ожидании Годо" ирландского драматурга Сэмюэла Беккета, одного из основоположников "театра абсурда", упорно и безнадёжно ждут неизвестно кого. Еврейский народ имеет большой опыт функционирования в невозможных, абсурдных ситуациях. Само создание государства Израиль было немыслимым событием, недостижимой мечтой, нереальным делом, абсурдом. Так же выглядела борьба советских евреев с властями СССР за право на репатриацию в конце шестидесятых - начале семидесятых годов прошлого века.... Участие знаменитого французского драматурга Эжена Ионеско в борьбе за права евреев казалось ... естественным событием.
В июне 1967 года Ионеско писал:
"Когда я думаю о том, как неистово возрождается антисемитизм под маской антисионизма или под маской прогрессивных доктрин, и что всё это направлено против евреев России, уже рассеянных по всей стране, я не могу удержаться от мысли о том, что произошло бы, не будь на земле евреев: не было бы вовсе ни христианства, ни хасидизма, никогда бы не было ни Фрейда, ни Бергсона, ни Гуссерля, ни Эйнштейна, ни Шёнберга. Даже Троцкого, даже Маркса. Самыми антисемитствующими стали антисемиты советские, которые считают себя марксистами".
Шестидневная война
В 1968 году вышла в свет автобиографическая книга Эжена Ионеско PRÉSENT PASSÉ, PASSÉ PRÉSENT. В ней есть строки, написанные в июле 1967 года:
"В данный момент в Израиле больше нет войны… Мир приготовился… выразить сожаление о резне двух миллионов шестисот тысяч (население Израиля в тот момент - А. Г.). Но жертвы не согласились на это и не сдались. Те, кто хотели их убить, сложили оружие. Из-за поражения арабов произошло изменение общественного мнения в их пользу в позициях тех, кто называет себя интеллектуалами. В частности, всё больше и больше становится ясным, в какой мере поддерживает антисемитская Россия арабов… Сартр осуждает израильтян за то, что они атаковали первыми. Он утверждает, что именно они агрессоры… Фактически, с идеологической и стратегической точки зрения египтяне напали первыми… В течение месяцев они готовились (к войне - А. Г.) в идеологической, стратегической и пропагандистской плоскостях. Более того, их армия приблизилась к границам Израиля… В отличной статье в "Фигаро Литтерер" Клостерман хорошо объясняет, что египтяне, а не евреи были агрессорами в войне против Израиля (Шестидневной - А. Г.)".
Израильтяне стали победителями, и поэтому сразу же потеряли симпатии "прогрессивных сил". Исторически сложившийся облик слабых и угнетаемых евреев резко изменился. Европейские левые не любят сильных. Они не ассоциируют справедливость с силой. Для них естественней и привычней видеть евреев в одеждах узников, чем в военной форме. Вразрез с позицией большинства французских левых интеллектуалов, в том числе еврейского происхождения, Ионеско упорно утверждал, что в Шестидневной войне имела место агрессия арабов против евреев:
"Французские евреи-интеллектуалы, отравленные левизной, утверждают в письмах в газеты, что само присутствие евреев в стране Израиля является агрессией против арабов. Они предательски заимствуют это мировоззрение у арабов… Если жизнь евреев в Израиле - агрессия, значит, всё агрессия: французы - агрессоры на Корсике, в Бретани и Лангедоке. Алжирцы - агрессоры в Алжире, ибо они пришли туда из другого места. Весь европейский континент захвачен "агрессорами", пришедшими из Ирана и Азии".
Это нехарактерное для левого европейского интеллектуала мнение поражает и озадачивает. Левые элиты в Европе были и остаются на стороне арабов. Подавляющее большинство европейских деятелей литературы и искусства считает израильтян агрессорами. И только один из столпов современного европейского искусства, член Академии Наук Франции, один из сорока "бессмертных" академиков, гуманист и типичный представитель европейской интеллектуальной элиты, всемирно известный драматург Эжен Ионеско стал в оппозицию к своим коллегам и единомышленникам, на сторону маленького Израиля. Трижды писатель приезжал в Израиль на постановки трёх своих пьес и для участия в протестах против репрессий евреев СССР, желавших репатриироваться в Израиль. В своих мемуарах Эжен Ионеско писал:
"Я знаю, что евреи удобрили их (арабские - А. Г.) земли - вещь, вызвавшая зависть их соседей, которые сами не в состоянии этого сделать. Я знаю, что "передовые" арабские режимы вовсе не передовые и что военные круги и фашисты правят ими… Я за евреев. Я выбрал этот народ… Когда все считали, что у Израиля нет надежды (во время Шестидневной войны - А. Г.), я в отчаянии обратился к израильскому дипломату и спросил, чем могу помочь. "Я не могу сделать ничего, кроме как написать статью в газете" - сказал я. "Это много - сказал он мне - сделайте это, всё важно". Я написал статью, напечатал её в газете. Написал ещё одну статью. И у меня было такое чувство, что я что-то сделал. Это было эффективное действие, не особенно большое, но я сделал его от чистого сердца".
...Абсурд, который имеет в виду Ионеско, - это ощущение невозможности полного рационального описания и объяснения жизни. Эта точка зрения, вопреки расхожему мнению, восходит не к философии Альбера Камю ("Миф о Сизифе. Эссе об абсурде"), а скорее к взглядам датского философа Сёрена Кьеркегора с его антигегелевским бунтом. Мир абсурда недоступен рациональному анализу. Две мировые войны усилили ощущение доминирования абсурда в жизни людей, устроивших бессмысленную кровавую бойню, унесшую десятки миллионов людей. Казалось, абсурд не может править в силу своей хаотичности, зыбкости и неопределённости. Однако воцарение абсурда оказалось возможным ввиду стандартизации человеческой личности, вследствие потери интеллектуальной глубины и морального иммунитета. Бесцветный, "одномерный человек" (термин Герберта Маркузе) теряет индивидуальность и подчиняется воле толпы. Человек теряет всё подлинно человеческое, разум и мораль подменяются инстинктами. В пьесе Ионеско "Носороги" (1959) люди превращаются в носорогов, в монстров. Их банальная, монотонная сущность аннигилирует их духовный и нравственный мир.
... Ионеско против "вербовки", против несвободы во всём. "Настоящий поэт" - это автор, пишущий в жанре театра абсурда. Язык Ионеско становится поэтическим, когда он пишет о преимуществах театра абсурда:"…те, кто не удивляется тому, что существуют, кто не задает себе вопросов о бытии, кто полагает, что всё нормально, естественно, в то время как мир прикасается к сверхъестественному - эти люди ущербны. Я не знаю, стоит ли их жалеть, нужно ли приходить от них в изумление или радоваться за них. Но способность удивляться вернётся, вопрос об абсурдности этого мира не может не вставать, даже если на него и нет ответа. Жалеть следует тех, кто живет сиюминутной пользой, рутиной, политикой, в то время как мы должны преклонять колени перед непостижимым".
...Кто такой Эжен Ионеско? Почему он выражал произраильские взгляды, в отличие от всех своих коллег? Как случилось, что французский академик оказался на стороне израильтян в войне, победу в которой даже многие израильтяне считают поражением? "Конечно, я симпатизирую Израилю, - писал драматург, - может быть, потому, что я читал Библию, может быть, под влиянием христианского воспитания или потому, что христианство есть не что иное, как еврейская секта".
.. Ошибка современных ему французских интеллектуалов состояла в том, что их главным врагом они считали, как и лидеры философской франкфуртской школы, западное государство, которое воспринимали как псевдодемократическое и репрессивное. У франкфуртцев не хватало воображения представить, что антицивилизационные движения много опаснее самого несовершенного демократического государства.
Абсурд, разыгрывающийся в ближневосточном театре, заключается в полном искажении образов и смене ролей участников спектакля. На любой наднациональной сцене головорезы и террористы, поднимающие на пьедестал убийство, были бы отрицательными героями, монстрами, на фоне которых можно было бы лепить благородных, трогающих душу положительных героев. Однако, если эти чудовища действуют во имя национального освобождения, к ним стекаются симпатии левых интеллектуалов, борцов за "униженных и оскорблённых". Антигерои, превратившие войну за освобождение в войну на уничтожение гражданских лиц, срывают рукоплескания тех, кто принимает ненавистников дорогих для них ценностей за их апологетов. Мусульманские фанатики, подобные их христианским двойникам, которые вели кровавые и бессмысленные религиозные войны в Европе в средние века, завоевали и удерживают симпатии европейских интеллектуалов как борцы за национальное освобождение. И эти экстремисты считают, что сочувствие целям их борьбы эквивалентно поддержке формы этой борьбы, направленной на истребление евреев. Мировое сообщество сторонников мира любой ценой и с любым противником обречено повторять трагическую ошибку участника Мюнхенского "мирного" договора с нацистами. Носороги наступают.
Эжен Ионеско глубоко понимал природу тоталитаризма и природу человека при этом режиме: одни и те же люди, включая его собственного отца, верно служили фашистскому режиму, а позже - так называемому социалистическому. "Озверение", показанное им в пьесе "Носороги", характерно для фашизма и для коммунизма. Он хорошо понимал опасность диктаторских режимов. Европейские интеллектуалы враждебно относились к демократическим режимам, включая Израиль, считая их виновными в угнетении, в империализме, в агрессии, в несправедливом распределении материальных благ.
Ионеско же враждебно относился к тоталитарным режимам Румынии, Германии и СССР, считая их во много раз вреднее и опаснее западных демократий. Он отлично понимал, что тоталитарные режимы вообще и Ближнего Востока в частности по определению не могут быть прогрессивными. Люди, доведшие стоимость человеческой жизни до цены песчинки в пустыне, не могут представлять правое дело. Ионеско познал глубину человеческого падения на примере своего отца, беспринципно бросавшегося от фашизма к коммунизму.
... Особое, необычное отношение Ионеско к Израилю, к ближневосточному конфликту, возникшее как результат его личной семейной трагедии и бывшее следствием его уникального знания тоталитарной Румынии, породило отчуждение писателя от его коллег. С их точки зрения, позиция Ионеско была абсурдной и театральной. В отличие от других левых интеллектуалов, Ионеско считал, что "арабские режимы вовсе не передовые и что военные круги и фашисты правят ими".
Потрясающую слепоту европейских левых, не замечавших наступления новых фашистов на спасшихся от нацистов евреев, Ионеско воспринимал как их "оносороживание". Вопреки мнению своей касты, литературной элиты, левой интеллигенции, он стал на сторону еврейского государства, страны-убежища для маленького преследуемого тоталитаризмом и антисемитизмом народа. В своём отношении к Израилю и арабскому миру Ионеско оказался в одиночестве, подобно тому как герой его пьесы "Носороги" Беранже оказался единственным человеком среди превратившейся в носорогов толпы.
А. Гордон