Розовые очки
Эрнест Хэмингуэй звонил своему другу из клиники, где его лечили от паранойи, и говорил: тут всюду жучки. Меня прослушивают, за мной следят. Даже здесь. Тогда был в моде электросудорожный метод терапии, и вместо того, чтобы понижать давление и регулировать сахар, Хэмингуэя предпочитали лечить от паранойи.В клинике М. он провел не одну неделю, его память превратилась в дырявое решето, он едва мог связать два слова. Но он продолжал видеть повсюду жучки и агентов, пока, не в состоянии доказать, что они и правда есть, не застрелился у себя дома. Всего через пару дней после выхода из клиники М., которая ему так и не помогла перестать видеть.
Через много лет по запросу журналистов об Эрнесте Хэмингуэе, спецслужбы обнародовали устаревшую информацию. Для грифа «секретно» должно пройти всего 50 лет. Полвека, прежде чем удалось доказать: жучки были. Были агенты, была прослушка. Даже там, в клинике М., откуда измучанный писатель звонил своему другу.
У меня часто спрашивают, как работает метод критического дискурсивного анализа, почему я вижу в текстах то, что вижу- и как я это нахожу. Какова валидность моих изысканий. Не придумываю ли я результаты в процессе исследования текстов. Или даже, почему я бью, когда передо мной раскрываются.
В ответ. Я бью в ответ, когда цветок раскрывается, и внутри оказывается острый длинный шип, который протыкает глупую бабочку. Когда цветок раскрывается, а внутри оказывается жадный рот, готовый высосать все без остатка. Когда раскрывается мягкий, теплый цветок, и внутри оказывается первозданный ужас. Вагина дентата.
Мир - это конструкт, это рисунок пунктиром (Шерлок Холмс в исполнении Камбербэтча нетерпеливо машет ладонью, будто гонит невидимую волну, и потоки ненужной информации пропадают с экрана, а фрагменты сцепляются в логическое древо - фрейм). Пунктир логических связей, который удерживает мир словно скелет, обрастает плотью. Плоть мира это фантазии и символы, это противоположность плоти в реальности. Между ними, этими двумя сгустками такой разной плоти, шевелятся вещи и поступки. Проводники, щупальца, оптоволоконные провода между реальностью и реальным.
Как только какое-то действие, вещь или поступок присасывается к реальному, чтобы занять у него смысла, сути, значимости - скелет крепчает, пунктир превращается в сплошную, твердую, прямую линию. Зверь оживает, мышцы натягиваются, он совершает прыжок и становится видимым в прыжке. Только в прыжке его и можно заметить, все остальное время он прячется среди деревьев, скользит неслышной тенью. Только когда цветок раскрывается, ты можешь увидеть хищное жало. И если ты всегда наготове, рефлекс срабатывает.
В 1979 году, когда в Китае стартовала политика одного ребенка на семью, родителей утешали тем, что они смогут накопить больше денег на образование для своего единственного чада. Но семьи хотели обеспечить прежде всего собственную старость, поэтому женщины делали аборт, как только становилось ясно, что родится девочка. Невостребованный пол. Тот, кто не желал становиться убийцей, становился жертвой. За второго ребенка полагался штраф… или принудительный аборт. По интернету разошлись фотографии матери, которую заставили избавиться от малыша на восьмом месяце беременности, и ее мертвого плода, лежащего рядом.
Простая мотивация - скоро нам всем нечего будет есть.
Появились и другие прогнозы: девочек станет так мало, что не каждый мужчина сможет найти себе подружку. Ведь ежегодно на 100 девочек рождается 120 мальчиков. Женщин поделили на классы: А - хорошее образование и зарплата, лидерские качества, неотталкивающая внешность, В - легкое отступление от паттерна, С - отсутствие образования, физические проблемы… И случилось странное. Даже в стране, где женщин намного меньше, чем мужчин, женщины оказались «невостребованными». Вопреки логическим законам, fate made its way.
Простая логика. Казалось бы, ясно: необразованные, некрасивые, грубые. Кому нужны такие?
Нет. Ирония в том, что мужчины выбирают вовсе не так. Прозвище «невостребованные» вместе с холодной постелью закрепилось за образованными красивыми горожанками, слово которых было тяжелей прочерченных кровеносными сосудами половых различий. Женщины, которым труднее было навязать свою волю, которые отказывались хихикать над несмешными шутками, соглашаться на унизительное обращение, закрывать глаза на очевидную лень, оказались никому не нужны. Китайцы класса А предпочитали женщин класса В, мужчины класса В выбирали из С, а С… становились завсегдатаями порносайтов. Судя по прессе, даже под давлением общества и одиночества, состоятельные горожанки не соглашались на меньшее. Они предпочитали заказывать бойфренда на час.
Так в Китае получил распространение мужской эскорт. Быть сексуальным объектом и вечной заменой - заменой чему-то недостающему - всегда было уделом «слабого» пола. В современном Китае слабым полом неожиданно стали те, кто по прогнозу оказывались кролями ситуации. Перевернутые короли класса С за 50 долларов в день соглашаются на дневной эскорт на праздники, за 80 - на ночь в одной комнате и за 95 - на диване. В надежде встретить ту прекрасную незнакомку, которая влюбится в него, как в китайском варианте «Красотки».
Шутка в том, что пунктир - расстановка сил, парадигма доминирования, фрейм - остался тот же. Перевернутые короли, перевернутые королевы… Те же правила игры.
Так по -разному доказывает жизнь эту теорему: удел сильных - одиночество. И неважно, кто сегодня сильный пол, а кто слабый, структура социума остается прежней, если.
Если не закрыть глаза на привычный способ смотреть ( а значит на привычный способ говорить, потому что структуралисты правы: язык и взгляд это одно и то же, то, что мы говорим, определяет то, как мы видим). Если не поменять манеру разговаривать. Если не отказаться видеть эту расстановку сил, дать себя вовлечь в ловушку доминирования, обрекающую на вечное одиночество и неудовлетворенность.
Я звоню тебе из клиники М. и шепчу в трубку: тут кругом жучки. Внутри цветка отравленное жало, ну поверь же мне. Неужели придется застрелиться, чтобы пятьдесят лет прошли скорей и ты смог признать снаружи себя теперешнего, по закону о свободе слова: да, ты хотел выпить все без остатка, ты хотел проколоть и наполнить другой жизнью, сделать своей. Черт, я согласна и на электрошок, лишь бы он помогал. Но разве электрошоком можно вылечить мое зрение?
Через много лет по запросу журналистов об Эрнесте Хэмингуэе, спецслужбы обнародовали устаревшую информацию. Для грифа «секретно» должно пройти всего 50 лет. Полвека, прежде чем удалось доказать: жучки были. Были агенты, была прослушка. Даже там, в клинике М., откуда измучанный писатель звонил своему другу.
У меня часто спрашивают, как работает метод критического дискурсивного анализа, почему я вижу в текстах то, что вижу- и как я это нахожу. Какова валидность моих изысканий. Не придумываю ли я результаты в процессе исследования текстов. Или даже, почему я бью, когда передо мной раскрываются.
В ответ. Я бью в ответ, когда цветок раскрывается, и внутри оказывается острый длинный шип, который протыкает глупую бабочку. Когда цветок раскрывается, а внутри оказывается жадный рот, готовый высосать все без остатка. Когда раскрывается мягкий, теплый цветок, и внутри оказывается первозданный ужас. Вагина дентата.
Мир - это конструкт, это рисунок пунктиром (Шерлок Холмс в исполнении Камбербэтча нетерпеливо машет ладонью, будто гонит невидимую волну, и потоки ненужной информации пропадают с экрана, а фрагменты сцепляются в логическое древо - фрейм). Пунктир логических связей, который удерживает мир словно скелет, обрастает плотью. Плоть мира это фантазии и символы, это противоположность плоти в реальности. Между ними, этими двумя сгустками такой разной плоти, шевелятся вещи и поступки. Проводники, щупальца, оптоволоконные провода между реальностью и реальным.
Как только какое-то действие, вещь или поступок присасывается к реальному, чтобы занять у него смысла, сути, значимости - скелет крепчает, пунктир превращается в сплошную, твердую, прямую линию. Зверь оживает, мышцы натягиваются, он совершает прыжок и становится видимым в прыжке. Только в прыжке его и можно заметить, все остальное время он прячется среди деревьев, скользит неслышной тенью. Только когда цветок раскрывается, ты можешь увидеть хищное жало. И если ты всегда наготове, рефлекс срабатывает.
В 1979 году, когда в Китае стартовала политика одного ребенка на семью, родителей утешали тем, что они смогут накопить больше денег на образование для своего единственного чада. Но семьи хотели обеспечить прежде всего собственную старость, поэтому женщины делали аборт, как только становилось ясно, что родится девочка. Невостребованный пол. Тот, кто не желал становиться убийцей, становился жертвой. За второго ребенка полагался штраф… или принудительный аборт. По интернету разошлись фотографии матери, которую заставили избавиться от малыша на восьмом месяце беременности, и ее мертвого плода, лежащего рядом.
Простая мотивация - скоро нам всем нечего будет есть.
Появились и другие прогнозы: девочек станет так мало, что не каждый мужчина сможет найти себе подружку. Ведь ежегодно на 100 девочек рождается 120 мальчиков. Женщин поделили на классы: А - хорошее образование и зарплата, лидерские качества, неотталкивающая внешность, В - легкое отступление от паттерна, С - отсутствие образования, физические проблемы… И случилось странное. Даже в стране, где женщин намного меньше, чем мужчин, женщины оказались «невостребованными». Вопреки логическим законам, fate made its way.
Простая логика. Казалось бы, ясно: необразованные, некрасивые, грубые. Кому нужны такие?
Нет. Ирония в том, что мужчины выбирают вовсе не так. Прозвище «невостребованные» вместе с холодной постелью закрепилось за образованными красивыми горожанками, слово которых было тяжелей прочерченных кровеносными сосудами половых различий. Женщины, которым труднее было навязать свою волю, которые отказывались хихикать над несмешными шутками, соглашаться на унизительное обращение, закрывать глаза на очевидную лень, оказались никому не нужны. Китайцы класса А предпочитали женщин класса В, мужчины класса В выбирали из С, а С… становились завсегдатаями порносайтов. Судя по прессе, даже под давлением общества и одиночества, состоятельные горожанки не соглашались на меньшее. Они предпочитали заказывать бойфренда на час.
Так в Китае получил распространение мужской эскорт. Быть сексуальным объектом и вечной заменой - заменой чему-то недостающему - всегда было уделом «слабого» пола. В современном Китае слабым полом неожиданно стали те, кто по прогнозу оказывались кролями ситуации. Перевернутые короли класса С за 50 долларов в день соглашаются на дневной эскорт на праздники, за 80 - на ночь в одной комнате и за 95 - на диване. В надежде встретить ту прекрасную незнакомку, которая влюбится в него, как в китайском варианте «Красотки».
Шутка в том, что пунктир - расстановка сил, парадигма доминирования, фрейм - остался тот же. Перевернутые короли, перевернутые королевы… Те же правила игры.
Так по -разному доказывает жизнь эту теорему: удел сильных - одиночество. И неважно, кто сегодня сильный пол, а кто слабый, структура социума остается прежней, если.
Если не закрыть глаза на привычный способ смотреть ( а значит на привычный способ говорить, потому что структуралисты правы: язык и взгляд это одно и то же, то, что мы говорим, определяет то, как мы видим). Если не поменять манеру разговаривать. Если не отказаться видеть эту расстановку сил, дать себя вовлечь в ловушку доминирования, обрекающую на вечное одиночество и неудовлетворенность.
Я звоню тебе из клиники М. и шепчу в трубку: тут кругом жучки. Внутри цветка отравленное жало, ну поверь же мне. Неужели придется застрелиться, чтобы пятьдесят лет прошли скорей и ты смог признать снаружи себя теперешнего, по закону о свободе слова: да, ты хотел выпить все без остатка, ты хотел проколоть и наполнить другой жизнью, сделать своей. Черт, я согласна и на электрошок, лишь бы он помогал. Но разве электрошоком можно вылечить мое зрение?