Age of consent
Несколько лет назад я где-то услышал парадоксальное, на первый взгляд, высказывание о том, что ребенок имеет право на преждевременную смерть. Помнится, я тогда с этими словами согласился, поняв их как призыв ко всем родителям не превращать жизнь своего ребенка в заложницу собственных, как правило, весьма преувеличенных, страхов.
Существует мнение, что действующий в России запрет на добровольные сексуальные контакты между совершеннолетними гражданами и подростками, недостигшими возраста шестнадцати лет, необоснованно ограничивает право каждого тинэйджера на частную жизнь.
Несмотря на то, что любое предложение о снижении так называемого «возраста согласия» традиционно вызывает крайне негативную реакцию у большинства взрослых людей, мне кажется, стоит признать, что вышеизложенные соображения не так аморальны, как это может показаться на первый взгляд, тем более, они, по сути, не предлагают ничего нового и радикального, поскольку хорошо известно, что единого представления о том, каким должен быть age of consent не существует, - на примере одной только Европы можно убедиться, что в разных странах указанный возраст колеблется от тринадцати (Испания) до восемнадцати (Турция) лет. То есть, несмотря на то, что, в общем-то, разница составляет всего лишь несколько лет, очевидно, что в некоторых странах сексуальные отношения подростков и совершеннолетних частично или полностью декриминализованы. Мне неизвестно, в силу каких причин законодательством разных стран установлен тот или иной возраст, однако очевидно, что каждое государство решает данный вопрос по-своему и не ориентируется на некие международные стандарты.
Мне кажется, для того, чтобы ответить на вопрос о целесообразности существования запрета на добровольные сексуальные контакты между тинэйджерами и взрослыми, необходимо выяснить причины введения уголовной ответственности за подобные действия. Теория говорит о том, что качественным признаком любого преступления является его «общественная опасность», заключающаяся в причинении или создании угрозы причинения вреда конкретным «объектам уголовно-правовой охраны», к которым, среди прочего, действующий российский Уголовный кодекс относит и «сексуальную неприкосновенность». Если говорить о конкретном вреде, то взятый at random комментарий к статье 134 весьма вяло поясняет, что «раннее начало половой жизни нарушает нормальное физиологическое и психическое нравственное формирование личности». - Я не психолог и не врач, но у меня возникает сомнение в истинности данного утверждения по отношению к подросткам 14-16 лет, поскольку все мы знаем, что для большинства людей начало «половой жизни» приходится как раз на этот возраст, и обществом подобное положение вещей сегодня воспринимается как нечто вполне естественное. Чем же в таком случае руководствуются законодатели? Какой «вред» имеется в виду в данном случае? - Думаю, здесь уместно будет вспомнить, что Верховный суд, обобщая судебную практику по делам о насильственных действиях сексуального характера, установил, что малолетний возраст потерпевшего (в силу которого он не мог «понимать характер и значение совершаемых с ним действий») может свидетельствовать о его беспомощности в момент совершения «действий сексуального характера», а значит, подобные действия могут рассматриваться как насильственные. Кроме того, Конституционный суд в Определении от 21 октября 2008 года № 568-О-О указал, что «устанавливая уголовную ответственность за половое сношение и иные действия сексуального характера с лицом, не достигшим шестнадцатилетнего возраста… законодатель исходил из того, что потерпевшее лицо в силу психологической незрелости не осознает в полной мере характер совершаемых с ним действий и их физические, нравственные, психологические, социальные и иные последствия (лишение подростка детства и отрочества, торможение личностного развития, сокращение его социальных перспектив, препятствие получению образования) и, соответственно, выступает жертвой осознанных и волевых действий совершеннолетнего лица.» То есть, можно сделать вывод о том, что запрет на сексуальные отношения между подростком и совершеннолетним индивидом обусловлен тем, что тинэйджер в силу своего возраста недостаточно информирован о возможных негативных последствиях подобных контактов. Такой подход, безусловно, логичен, однако при этом упускается из виду то обстоятельство, что указанные отношения могут иметь «сложный характер» (этим неуклюжим словосочетанием я бы хотел обозначить любовь, искреннюю симпатию, стабильные отношения и т. п.); причиняемый подростку «вред» может отсутствовать; «инициатором» сексуальных отношений может оказаться сам подросток. Вместе с тем, я по-прежнему убежден, что в настоящее время подобный запрет имеет смысл в виду того, что главным его оправданием действительно является незнание большинством подростков тех последствий, к которым могут привести случайные половые связи как со сверстниками, так и со старшими сексуальными партнерами. Иными словами, до тех пор, пока необходимый минимум знаний о половой жизни человека не займет положенное ему место в школьной программе, ни о каком снижении возраста согласия не может быть и речи. А поскольку в ближайшее время о преподавании подобной дисциплины в российских школах можно забыть, мы вынуждены констатировать, что существующий порядок не может быть изменен, а следовательно, защита прав и законных интересов подростков, в данном случае, и дальше будет подменяться формальным соблюдением действующего законодательства.
Существует мнение, что действующий в России запрет на добровольные сексуальные контакты между совершеннолетними гражданами и подростками, недостигшими возраста шестнадцати лет, необоснованно ограничивает право каждого тинэйджера на частную жизнь.
Несмотря на то, что любое предложение о снижении так называемого «возраста согласия» традиционно вызывает крайне негативную реакцию у большинства взрослых людей, мне кажется, стоит признать, что вышеизложенные соображения не так аморальны, как это может показаться на первый взгляд, тем более, они, по сути, не предлагают ничего нового и радикального, поскольку хорошо известно, что единого представления о том, каким должен быть age of consent не существует, - на примере одной только Европы можно убедиться, что в разных странах указанный возраст колеблется от тринадцати (Испания) до восемнадцати (Турция) лет. То есть, несмотря на то, что, в общем-то, разница составляет всего лишь несколько лет, очевидно, что в некоторых странах сексуальные отношения подростков и совершеннолетних частично или полностью декриминализованы. Мне неизвестно, в силу каких причин законодательством разных стран установлен тот или иной возраст, однако очевидно, что каждое государство решает данный вопрос по-своему и не ориентируется на некие международные стандарты.
Мне кажется, для того, чтобы ответить на вопрос о целесообразности существования запрета на добровольные сексуальные контакты между тинэйджерами и взрослыми, необходимо выяснить причины введения уголовной ответственности за подобные действия. Теория говорит о том, что качественным признаком любого преступления является его «общественная опасность», заключающаяся в причинении или создании угрозы причинения вреда конкретным «объектам уголовно-правовой охраны», к которым, среди прочего, действующий российский Уголовный кодекс относит и «сексуальную неприкосновенность». Если говорить о конкретном вреде, то взятый at random комментарий к статье 134 весьма вяло поясняет, что «раннее начало половой жизни нарушает нормальное физиологическое и психическое нравственное формирование личности». - Я не психолог и не врач, но у меня возникает сомнение в истинности данного утверждения по отношению к подросткам 14-16 лет, поскольку все мы знаем, что для большинства людей начало «половой жизни» приходится как раз на этот возраст, и обществом подобное положение вещей сегодня воспринимается как нечто вполне естественное. Чем же в таком случае руководствуются законодатели? Какой «вред» имеется в виду в данном случае? - Думаю, здесь уместно будет вспомнить, что Верховный суд, обобщая судебную практику по делам о насильственных действиях сексуального характера, установил, что малолетний возраст потерпевшего (в силу которого он не мог «понимать характер и значение совершаемых с ним действий») может свидетельствовать о его беспомощности в момент совершения «действий сексуального характера», а значит, подобные действия могут рассматриваться как насильственные. Кроме того, Конституционный суд в Определении от 21 октября 2008 года № 568-О-О указал, что «устанавливая уголовную ответственность за половое сношение и иные действия сексуального характера с лицом, не достигшим шестнадцатилетнего возраста… законодатель исходил из того, что потерпевшее лицо в силу психологической незрелости не осознает в полной мере характер совершаемых с ним действий и их физические, нравственные, психологические, социальные и иные последствия (лишение подростка детства и отрочества, торможение личностного развития, сокращение его социальных перспектив, препятствие получению образования) и, соответственно, выступает жертвой осознанных и волевых действий совершеннолетнего лица.» То есть, можно сделать вывод о том, что запрет на сексуальные отношения между подростком и совершеннолетним индивидом обусловлен тем, что тинэйджер в силу своего возраста недостаточно информирован о возможных негативных последствиях подобных контактов. Такой подход, безусловно, логичен, однако при этом упускается из виду то обстоятельство, что указанные отношения могут иметь «сложный характер» (этим неуклюжим словосочетанием я бы хотел обозначить любовь, искреннюю симпатию, стабильные отношения и т. п.); причиняемый подростку «вред» может отсутствовать; «инициатором» сексуальных отношений может оказаться сам подросток. Вместе с тем, я по-прежнему убежден, что в настоящее время подобный запрет имеет смысл в виду того, что главным его оправданием действительно является незнание большинством подростков тех последствий, к которым могут привести случайные половые связи как со сверстниками, так и со старшими сексуальными партнерами. Иными словами, до тех пор, пока необходимый минимум знаний о половой жизни человека не займет положенное ему место в школьной программе, ни о каком снижении возраста согласия не может быть и речи. А поскольку в ближайшее время о преподавании подобной дисциплины в российских школах можно забыть, мы вынуждены констатировать, что существующий порядок не может быть изменен, а следовательно, защита прав и законных интересов подростков, в данном случае, и дальше будет подменяться формальным соблюдением действующего законодательства.