В горе и в радости
Обещанная девятая статья в серии "Личностный рост". По обещанной теме отношения к потерям.
В горе и в радости
Два коротких, но важных уточнения, которые я хочу внести прежде, чем вы начнете читать эту статью:
В прошлом учебном году я готовилась присоединиться к католической церкви. Я посещала группу катехизации, где меня и других присоединяющихся знакомили с основами католической веры. Вел эти встречи прекрасный священник - отец Бонавентура, лицензиат богословия, преподаватель Слова Божьего в католической семинарии, блестящий лингвист (уверенно говорил он что-то на пяти языках, переводил с трех мертвых и еще родных у него было четыре), успевший пожить во многих странах мира, человек блестящего ума и широчайшей эрудиции. Поэтому встречи наши сложились не в «курс молодого бойца» или «ликвидацию церковной безграмотности», а в глубокое и разностороннее знакомство с Богом.
Говорили мы о многом. На одном из занятий речь у нас зашла о горе. Вернее, о том, почему люди в горе забывают, что Бог всегда с ними. Я тогда сказала, что горе - это как черное пятно, которое возникает на жизни человека. Большое горе - очень большое пятно. Это пятно застилает человеку взгляд, и он начинает смотреть только на него. И ничего больше не видит. В том числе не видит Божьих чудес, которые продолжают происходить в его жизни, и поддержки Бога, которую тот ежедневно оказывает.
Эта метафора сложилась у меня совершенно спонтанно. О. Бонавентура выслушал ее и, развернув, пошел вглубь. «А почему - спросил он нас, - человек смотрит только на это пятно и не отрывает от него взгляда?».
В тот момент никто из нас не смог ответить на это «Почему?».
Начало истории (оно же - обзор литературных источников по проблеме)
Несколькими месяцами позже я прочитала гениальную книгу Айн Рэнд «Атлант расправил плечи». Пока это последняя из книг, вошедших в мой список «настольных» (а еще вернее будет сказать - «прикроватных»). По форме «Атлант расправил плечи» - это увлекательный роман. А по сути своей - философское произведение. Собственно, Айн Рэнд - наша с вами соотечественница, через несколько лет после революции эмигрировавшая в США, - и позиционировала себя как философа. В своей книге она отвечает на философские вопросы: «Что?» и «Почему?». Что и почему не так с современным миром, с современным человеком, с нашей жизнью?
Когда я прочитала «Атланта», у меня сложились контуры ответа на вопрос «Почему?», заданный моим духовным отцом. Разумеется, это было не единственное, что я вынесла из книги. Книга Айн Рэнд посвящена вовсе не горю, а новой морали жизни, морали золотого века.
Но сам ответ в словах я тогда не сформулировала. Потому что именно тогда, чуть больше полугода назад, у меня отобрали то, что я долго считала смыслом своей жизни. Мне тогда было не до абстрактных рассуждений: все мои силы уходили на то, чтобы доказать себе, что жизнь стоит того, чтобы жить. Мне нужно было найти новый смысл, новую цель, новые источники радости. «Атлант расправил плечи» я тогда рассматривала как один из этих источников, а не как текст для размышлений.
Сама история как она есть (или эмпирическая часть исследования)
Так бы, наверное, и зависло в воздухе это «Почему?», провозглашенное моим духовным отцом, если бы не несчастливое стечение обстоятельств. Недавно в жизнь двоих близких мне людей пришло Горе. Именно так, с большой буквы. И я увидела, насколько по-разному люди к своему горю относятся. Глубоко затронутая их переживаниями, я начала думать и сравнивать. И неожиданно сформулировала два пункта, которые мне кажутся принципиально важными для ответа на этот вопрос.
Итак: почему человек, в жизни которого случилось горе, полностью погружается в него и перестает видеть все то хорошее, что осталось в его жизни?
Причина первая. Мы приучены к мысли, что страдание - это норма, а радость - исключение.
Как бы дико это ни выглядело в написанном виде, но это действительно так. Мы живем в культуре несчастья, в которой плохое считается нормой, а хорошее - исключением из нее. Как с горьким ехидством шутит на эту тему моя психолог: «Если в фильме нет трагедии, то непонятно, зачем его смотреть. А если у человека нет проблем - с ним не о чем говорить. Какой-то он не душевный сразу». За много лет до нее похожую мысль высказала Туве Янсон, рассуждая устами мумми-троллей о литературных жанрах:
«- Это трагедия, дорогая моя, - сказал папа. - И обязательно в конце кто-то должен умереть. Еще лучше, если умрут все, кроме одного, но желательно, чтобы и он тоже» («Опасное лето»).
А ведь от того, что мы принимаем за норму, очень многое зависит. Норма - это точка отсчета для наших действий или бездействия. То, что мы считаем нормальным, мы не будем стараться изменить, даже когда это возможно. Чтобы было понятно, насколько глубоко наше представление о нормальном влияет на нашу жизнь, напомню о нацистской Германии. Тысячи людей работали в концентрационных лагерях, сжигая живых людей в газовых камерах и сортируя оставшиеся от покойников ценные вещи. А вечерами возвращались домой, к своим семьям и детям. Они могли делать работу, которая любого из нас свела бы с ума, потому что им внушили, что людьми являются только «истинные арийцы». А все «низшие расы» - это не люди, не им подобные. Поэтому с ними НОРМАЛЬНО обращаться подобным образом - как со скотиной или строительным материалом. И у людей не возникало психологических травм от дикой, бесчеловечной работы. Вот насколько на наше поведение влияет то, что мы принимаем за норму.
Итак, мы считаем, что быть несчастным - нормально для человека. Поэтому когда у нас случается горе - мы «погружаемся» в свои негативные чувства и не пытаемся как-то им противостоять. А наши друзья, которые воспитаны в той же культуре несчастья, поддерживают нас в этом. Они начинают нас утешать, успокаивать, уделять нам больше внимания. Я не говорю, что такое внимание плохо само по себе. Но между «помогать снова увидеть свет» и «вместе плакать во тьме» очень тонкая грань, которую мы часто не видим.
А еще горе считается уважительной причиной, чтобы не ходить на работу (или делать ее плохо), не следить за своей внешностью, забросить домашние дела…
И, разумеется, в минуту душевной скорби, мы и не думаем благодарить за что-то Жизнь, Бога или Мироздание. Разве что ругать, самыми черными словами. Хотя и в этот момент есть, за что Его благодарить. Не верите? Вот список:
Во-первых, стоит благодарности уже то, что мы живы. Могли бы и не быть. Сотни людей каждый день гибнут, а мы живем.
Во-вторых, мы сыты, обуты, одеты и при жилье (бОльшая часть нашей боли сейчас - психологического характера).
В-третьих, мы живем в цивилизованной стране, где рабочий день ограничен 8 часами. А не где-нибудь, где работа по 16 часов у конвейера без выходных считается благом, потому что это зачастую единственная возможность выжить.
В четвертых, в жизни всегда есть масса радостей, доступных нам. Красивое дерево, утки в пруду, чашка вкусного кофе или стакан мороженного - но что-то, согревающее душу, мы всегда можем себе позволить.
В пятых, если мы что-то дорогое нам потеряли - значит, что-то дорогое у нас в жизни было. А могло не быть. Могли не встретиться, пройти мимо, решить иначе. Помните советскую классику: «Если у Вас нету дома, пожары ему не страшны»?
В логике есть понятие «необходимые условия» и «достаточные условия». Необходимые условия для Икс: если их нет, Икс тоже нет. Но если они есть - Икс может как быть, так и не быть. Достаточные условия: если они есть, то Икс точно есть. Так вот, все что я перечислила выше - это необходимые условия, чтобы быть счастливыми. Но не достаточные. То есть я не говорю о том, что если в жизни есть эти пять пунктов, то нужно «довольствоваться малым» и больше ничего не хотеть. Но этих условий должно хватить, чтобы не отчаиваться и все равно идти к счастью, радости, свету.
В общем, когда в нашу жизнь приходит горе, мы, в силу привычки и культурного стереотипа, уделяем ему все свое внимание. Не удивительно, что оно от этого становится только больше, разрастаясь до размеров всей жизни.
Кстати, одна из немногих научных психологических школ, утверждающих радость как безусловное и врожденное право человека - это, вы будете смеяться, церковь. У новосотворенного, безгрешного, райского человека не было страданий и горя. Они появились как результат искажения природы человека чем-то чужеродным (в Библии говорят о «змие» или «дьяволе»). И про Бога (то есть про разум жизни, ее принцип и первоначало) говорят, что он есть любовь. Не боль, страдания, смерть или горе - любовь. И Иисус страдал на кресте не ради страдания, а ради Воскресения и новой жизни.
Причина вторая. Мы не приучены к мысли о ценности собственной жизни
Идея собственной ценности еще более чужда нам, чем идея о праве на счастье. Опять же приходится ссылаться на религиозную терминологию. Верующие люди говорят, что мы живем, потому что Бог нас любит. Я долго не могла понять смысла этой фразы. Вдумайтесь: не Жизнь нас любит, потому что мы живем, а мы живем, потому что Жизнь нас любит. Если бы Жизнь нас не любила - нас бы не было.
Вся гуманистическая психология говорит о том, что у нас есть смысл жизни, проект - что-то внутри нас, что мы должны принести в мир. Мы призваны в эту жизнь, и не просто так, а зачем-то. Для со-творчества… с Богом, силой жизни - называйте, как хотите. В большом и малом. Родить ребенка, посадить дерево, создать гениальную музыку, написать хорошую книгу, построить завод… У каждого это заветное - свое. Но мы все здесь, в этом существовании, зачем-то. У нашей жизни есть смысл. А, значит, и ценность.
Этот смысл - не что-то определенное и на всю жизнь данное, вроде надписи на надгробной плите. Смысл меняется от изменения условий, со временем, с возрастом. Когда-то для меня смыслом жизни было поступить в Университет, чтобы учиться на психолога. Когда я выучилась там, появился новый смысл - стать бизнес-тренером. Сейчас он третий: научиться писать и проводить хорошие тренинги. Потом будет четвертый, пятый, десятый…
Этот смысл мы не всегда можем четко сформулировать. Чаще мы интуитивно чувствуем его контуры, стремимся к нему, почти не видя, что он такое. И вот этот смысл можно противопоставить своему горю. Сказать горю: «Ты у меня есть, но я живу не ради тебя. И я тебя переживу».
В каждый момент своей жизни человек может выбрать: закончить или продолжить, уйти или остаться. Если человек уверен, что горе лишило его смысла жизни и впереди его ждет только страдание - возможно, стоит выбрать первый вариант. Но если человек выбирает жить - правильным будет перешагнуть свое горе и продолжить расти к смыслу. Иначе - зачем?
Очень давно, 11 лет назад, у меня умер отец. Мы были очень близки, поэтому я тяжело переживала его смерть и долго не могла с ней смириться. Пока однажды мне не сказали очень важную и глубокую вещь. «Он умер, но ты - жива, - сказали мне. - Вы как две ветви на дереве: его ветвь засохла, но дала жизнь твоей. Если ты будешь сохнуть, предаваясь горю, тоске и отчаянию - ты этим лишишь его жизнь значительной части смысла. Разве он растил тебя для этого? Высшей благодарностью по отношению к нему будет, если ты расцветешь и принесешь плоды». Этой весной, в маленьком пабе в Брайтоне, почти на самом берегу океана, я поймала себя на очень светлой мысли «Папе бы здесь понравилось». Он не успел побывать в Англии. У меня - получилось. На моей ветке этот цветок расцвел. Это гораздо меньше, чем если бы эти цветы были на обеих ветках. Но гораздо больше, чем если бы он не распустился ни на одной.
Если ты выбираешь жить - то жить нужно зачем-то, а не из страха смерти. Ради смысла своей жизни - такого, каким ты его видишь сейчас. С пониманием, что твоя жизнь зачем-то нужна - как минимум тебе самому. Для чего-то большего, чем страдание.
Заключение (оно же - выводы из эмпирической части исследования)
Я бы, наверное, не решилась написать эту путанную, эмоциональную, да еще и перегруженную религиозной терминологией статью. Если бы сейчас у меня перед глазами не было примера человека, который отнесся к случившемуся с ним горю совсем иначе, чем его проживает большинство из нас. И не сломался под грузом, способным размазать в лепешку очень многих.
В какие-то дни мне хочется назвать его опыт жизненным нахальством, в другие - духовным подвигом. В качестве завершения этой статьи я приведу те установки, которые, насколько мне удалось разглядеть, лежат в основе этого нахальства. Итак:
Что может помочь, если в жизни случилось горе:
Напоследок - цитата. Одна из самых запомнившихся мне у Айн Рэнд. Она раскрыла эту же тему на 65 лет раньше (и в 65 раз лучше) чем я:
«- Тебе следовало бы посочувствовать мне, но от тебя не дождешься. Тебе не понять моих переживаний.
- А ты сочувствуешь моим переживаниям?
- Переживаниям? Твоим? - В голосе Филиппа не было злорадства, в нем звучало нечто худшее - неподдельное удивление и негодование. - Ты не умеешь переживать. Переживания и чувства тебе недоступны. Ты никогда не страдал!
Реардэну показалось, что все пережитое собралось в тугой кулак и ударило его в лицо. Он продолжал отчетливо видеть стоящего перед ним брата, но еще отчетливее перед ним возникли образы прошлого. Он продолжал видеть белесые, водянистые глаза Филиппа, в которых отражалась последняя степень человеческой деградации, но ощущал другое: то, что пережил, когда по линии Джона Галта двинулся в путь первый поезд. Он видел глаза человека, который нагло твердил о своих страданиях и бесстыдно, как мертвец, цеплялся за живых, требуя, чтобы они облегчили его участь и признали его смердящую плоть высшей ценностью. Ты никогда не страдал, говорили ему эти глаза и смотрели на него обвиняюще, а он вспоминал тот вечер в своем кабинете, когда у него отобрали шахты, тот момент, когда он подписал дарственный сертификат, отрекаясь от своего металла, видел бесконечную цепь дней того месяца, когда он искал останки Дэгни. Ты никогда не страдал, говорили ему эти глаза и смотрели на него с праведным презрением, а он вспоминал, как чисты были его чувства и непреклонна воля в каждый момент борьбы, как он не отступал перед болью, потому что в его душе соединились любовь, верность и убежденность в том, что цель жизни - радость, и что радость не попадает в руки случайно, как клад, - ее надо добиваться, и что нельзя позволять, чтобы лик радости утонул в трясине сиюминутной пытки, так как это означало бы предать радость»
(с) Айн Рэнд, «Атлант расправил плечи»
В горе и в радости
Два коротких, но важных уточнения, которые я хочу внести прежде, чем вы начнете читать эту статью:
- Статья не является пропагандой и/или рекламой какой-либо церкви (тем паче - католической). Я использую в ней религиозную терминологию исключительно потому, что она будет понятна большинству читателей. Я могла бы передать тот же смысл через термины экзистенциально-гуманистической психологии или онтопсихологии. Но тогда, чтобы эта статья была понятной, мне пришлось бы прочесть вам довольно длинный терминологический вебинар. А вы, дорогие читатели, люди ленивые - даже комментарии оставлять ленитесь, - и на вебинар бы почти никто не дошел. Поэтому я решила говорить на языке религии. Хотя от этого статья и стала похожа на сто лет назад мною обещанный текст «Почему я пришла в католическую церковь».
- Под словом Бог я не подразумеваю именно тот образ Бога, который запечатлен в «Катехизисе католической церкви». Вы можете заменить это слово любым удобным вам - Жизнь, Природа, Бытие, Первопринцип, Мироздание. Я и сама по тексту буду делать такие замены.
В прошлом учебном году я готовилась присоединиться к католической церкви. Я посещала группу катехизации, где меня и других присоединяющихся знакомили с основами католической веры. Вел эти встречи прекрасный священник - отец Бонавентура, лицензиат богословия, преподаватель Слова Божьего в католической семинарии, блестящий лингвист (уверенно говорил он что-то на пяти языках, переводил с трех мертвых и еще родных у него было четыре), успевший пожить во многих странах мира, человек блестящего ума и широчайшей эрудиции. Поэтому встречи наши сложились не в «курс молодого бойца» или «ликвидацию церковной безграмотности», а в глубокое и разностороннее знакомство с Богом.
Говорили мы о многом. На одном из занятий речь у нас зашла о горе. Вернее, о том, почему люди в горе забывают, что Бог всегда с ними. Я тогда сказала, что горе - это как черное пятно, которое возникает на жизни человека. Большое горе - очень большое пятно. Это пятно застилает человеку взгляд, и он начинает смотреть только на него. И ничего больше не видит. В том числе не видит Божьих чудес, которые продолжают происходить в его жизни, и поддержки Бога, которую тот ежедневно оказывает.
Эта метафора сложилась у меня совершенно спонтанно. О. Бонавентура выслушал ее и, развернув, пошел вглубь. «А почему - спросил он нас, - человек смотрит только на это пятно и не отрывает от него взгляда?».
В тот момент никто из нас не смог ответить на это «Почему?».
Начало истории (оно же - обзор литературных источников по проблеме)
Несколькими месяцами позже я прочитала гениальную книгу Айн Рэнд «Атлант расправил плечи». Пока это последняя из книг, вошедших в мой список «настольных» (а еще вернее будет сказать - «прикроватных»). По форме «Атлант расправил плечи» - это увлекательный роман. А по сути своей - философское произведение. Собственно, Айн Рэнд - наша с вами соотечественница, через несколько лет после революции эмигрировавшая в США, - и позиционировала себя как философа. В своей книге она отвечает на философские вопросы: «Что?» и «Почему?». Что и почему не так с современным миром, с современным человеком, с нашей жизнью?
Когда я прочитала «Атланта», у меня сложились контуры ответа на вопрос «Почему?», заданный моим духовным отцом. Разумеется, это было не единственное, что я вынесла из книги. Книга Айн Рэнд посвящена вовсе не горю, а новой морали жизни, морали золотого века.
Но сам ответ в словах я тогда не сформулировала. Потому что именно тогда, чуть больше полугода назад, у меня отобрали то, что я долго считала смыслом своей жизни. Мне тогда было не до абстрактных рассуждений: все мои силы уходили на то, чтобы доказать себе, что жизнь стоит того, чтобы жить. Мне нужно было найти новый смысл, новую цель, новые источники радости. «Атлант расправил плечи» я тогда рассматривала как один из этих источников, а не как текст для размышлений.
Сама история как она есть (или эмпирическая часть исследования)
Так бы, наверное, и зависло в воздухе это «Почему?», провозглашенное моим духовным отцом, если бы не несчастливое стечение обстоятельств. Недавно в жизнь двоих близких мне людей пришло Горе. Именно так, с большой буквы. И я увидела, насколько по-разному люди к своему горю относятся. Глубоко затронутая их переживаниями, я начала думать и сравнивать. И неожиданно сформулировала два пункта, которые мне кажутся принципиально важными для ответа на этот вопрос.
Итак: почему человек, в жизни которого случилось горе, полностью погружается в него и перестает видеть все то хорошее, что осталось в его жизни?
Причина первая. Мы приучены к мысли, что страдание - это норма, а радость - исключение.
Как бы дико это ни выглядело в написанном виде, но это действительно так. Мы живем в культуре несчастья, в которой плохое считается нормой, а хорошее - исключением из нее. Как с горьким ехидством шутит на эту тему моя психолог: «Если в фильме нет трагедии, то непонятно, зачем его смотреть. А если у человека нет проблем - с ним не о чем говорить. Какой-то он не душевный сразу». За много лет до нее похожую мысль высказала Туве Янсон, рассуждая устами мумми-троллей о литературных жанрах:
«- Это трагедия, дорогая моя, - сказал папа. - И обязательно в конце кто-то должен умереть. Еще лучше, если умрут все, кроме одного, но желательно, чтобы и он тоже» («Опасное лето»).
А ведь от того, что мы принимаем за норму, очень многое зависит. Норма - это точка отсчета для наших действий или бездействия. То, что мы считаем нормальным, мы не будем стараться изменить, даже когда это возможно. Чтобы было понятно, насколько глубоко наше представление о нормальном влияет на нашу жизнь, напомню о нацистской Германии. Тысячи людей работали в концентрационных лагерях, сжигая живых людей в газовых камерах и сортируя оставшиеся от покойников ценные вещи. А вечерами возвращались домой, к своим семьям и детям. Они могли делать работу, которая любого из нас свела бы с ума, потому что им внушили, что людьми являются только «истинные арийцы». А все «низшие расы» - это не люди, не им подобные. Поэтому с ними НОРМАЛЬНО обращаться подобным образом - как со скотиной или строительным материалом. И у людей не возникало психологических травм от дикой, бесчеловечной работы. Вот насколько на наше поведение влияет то, что мы принимаем за норму.
Итак, мы считаем, что быть несчастным - нормально для человека. Поэтому когда у нас случается горе - мы «погружаемся» в свои негативные чувства и не пытаемся как-то им противостоять. А наши друзья, которые воспитаны в той же культуре несчастья, поддерживают нас в этом. Они начинают нас утешать, успокаивать, уделять нам больше внимания. Я не говорю, что такое внимание плохо само по себе. Но между «помогать снова увидеть свет» и «вместе плакать во тьме» очень тонкая грань, которую мы часто не видим.
А еще горе считается уважительной причиной, чтобы не ходить на работу (или делать ее плохо), не следить за своей внешностью, забросить домашние дела…
И, разумеется, в минуту душевной скорби, мы и не думаем благодарить за что-то Жизнь, Бога или Мироздание. Разве что ругать, самыми черными словами. Хотя и в этот момент есть, за что Его благодарить. Не верите? Вот список:
Во-первых, стоит благодарности уже то, что мы живы. Могли бы и не быть. Сотни людей каждый день гибнут, а мы живем.
Во-вторых, мы сыты, обуты, одеты и при жилье (бОльшая часть нашей боли сейчас - психологического характера).
В-третьих, мы живем в цивилизованной стране, где рабочий день ограничен 8 часами. А не где-нибудь, где работа по 16 часов у конвейера без выходных считается благом, потому что это зачастую единственная возможность выжить.
В четвертых, в жизни всегда есть масса радостей, доступных нам. Красивое дерево, утки в пруду, чашка вкусного кофе или стакан мороженного - но что-то, согревающее душу, мы всегда можем себе позволить.
В пятых, если мы что-то дорогое нам потеряли - значит, что-то дорогое у нас в жизни было. А могло не быть. Могли не встретиться, пройти мимо, решить иначе. Помните советскую классику: «Если у Вас нету дома, пожары ему не страшны»?
В логике есть понятие «необходимые условия» и «достаточные условия». Необходимые условия для Икс: если их нет, Икс тоже нет. Но если они есть - Икс может как быть, так и не быть. Достаточные условия: если они есть, то Икс точно есть. Так вот, все что я перечислила выше - это необходимые условия, чтобы быть счастливыми. Но не достаточные. То есть я не говорю о том, что если в жизни есть эти пять пунктов, то нужно «довольствоваться малым» и больше ничего не хотеть. Но этих условий должно хватить, чтобы не отчаиваться и все равно идти к счастью, радости, свету.
В общем, когда в нашу жизнь приходит горе, мы, в силу привычки и культурного стереотипа, уделяем ему все свое внимание. Не удивительно, что оно от этого становится только больше, разрастаясь до размеров всей жизни.
Кстати, одна из немногих научных психологических школ, утверждающих радость как безусловное и врожденное право человека - это, вы будете смеяться, церковь. У новосотворенного, безгрешного, райского человека не было страданий и горя. Они появились как результат искажения природы человека чем-то чужеродным (в Библии говорят о «змие» или «дьяволе»). И про Бога (то есть про разум жизни, ее принцип и первоначало) говорят, что он есть любовь. Не боль, страдания, смерть или горе - любовь. И Иисус страдал на кресте не ради страдания, а ради Воскресения и новой жизни.
Причина вторая. Мы не приучены к мысли о ценности собственной жизни
Идея собственной ценности еще более чужда нам, чем идея о праве на счастье. Опять же приходится ссылаться на религиозную терминологию. Верующие люди говорят, что мы живем, потому что Бог нас любит. Я долго не могла понять смысла этой фразы. Вдумайтесь: не Жизнь нас любит, потому что мы живем, а мы живем, потому что Жизнь нас любит. Если бы Жизнь нас не любила - нас бы не было.
Вся гуманистическая психология говорит о том, что у нас есть смысл жизни, проект - что-то внутри нас, что мы должны принести в мир. Мы призваны в эту жизнь, и не просто так, а зачем-то. Для со-творчества… с Богом, силой жизни - называйте, как хотите. В большом и малом. Родить ребенка, посадить дерево, создать гениальную музыку, написать хорошую книгу, построить завод… У каждого это заветное - свое. Но мы все здесь, в этом существовании, зачем-то. У нашей жизни есть смысл. А, значит, и ценность.
Этот смысл - не что-то определенное и на всю жизнь данное, вроде надписи на надгробной плите. Смысл меняется от изменения условий, со временем, с возрастом. Когда-то для меня смыслом жизни было поступить в Университет, чтобы учиться на психолога. Когда я выучилась там, появился новый смысл - стать бизнес-тренером. Сейчас он третий: научиться писать и проводить хорошие тренинги. Потом будет четвертый, пятый, десятый…
Этот смысл мы не всегда можем четко сформулировать. Чаще мы интуитивно чувствуем его контуры, стремимся к нему, почти не видя, что он такое. И вот этот смысл можно противопоставить своему горю. Сказать горю: «Ты у меня есть, но я живу не ради тебя. И я тебя переживу».
В каждый момент своей жизни человек может выбрать: закончить или продолжить, уйти или остаться. Если человек уверен, что горе лишило его смысла жизни и впереди его ждет только страдание - возможно, стоит выбрать первый вариант. Но если человек выбирает жить - правильным будет перешагнуть свое горе и продолжить расти к смыслу. Иначе - зачем?
Очень давно, 11 лет назад, у меня умер отец. Мы были очень близки, поэтому я тяжело переживала его смерть и долго не могла с ней смириться. Пока однажды мне не сказали очень важную и глубокую вещь. «Он умер, но ты - жива, - сказали мне. - Вы как две ветви на дереве: его ветвь засохла, но дала жизнь твоей. Если ты будешь сохнуть, предаваясь горю, тоске и отчаянию - ты этим лишишь его жизнь значительной части смысла. Разве он растил тебя для этого? Высшей благодарностью по отношению к нему будет, если ты расцветешь и принесешь плоды». Этой весной, в маленьком пабе в Брайтоне, почти на самом берегу океана, я поймала себя на очень светлой мысли «Папе бы здесь понравилось». Он не успел побывать в Англии. У меня - получилось. На моей ветке этот цветок расцвел. Это гораздо меньше, чем если бы эти цветы были на обеих ветках. Но гораздо больше, чем если бы он не распустился ни на одной.
Если ты выбираешь жить - то жить нужно зачем-то, а не из страха смерти. Ради смысла своей жизни - такого, каким ты его видишь сейчас. С пониманием, что твоя жизнь зачем-то нужна - как минимум тебе самому. Для чего-то большего, чем страдание.
Заключение (оно же - выводы из эмпирической части исследования)
Я бы, наверное, не решилась написать эту путанную, эмоциональную, да еще и перегруженную религиозной терминологией статью. Если бы сейчас у меня перед глазами не было примера человека, который отнесся к случившемуся с ним горю совсем иначе, чем его проживает большинство из нас. И не сломался под грузом, способным размазать в лепешку очень многих.
В какие-то дни мне хочется назвать его опыт жизненным нахальством, в другие - духовным подвигом. В качестве завершения этой статьи я приведу те установки, которые, насколько мне удалось разглядеть, лежат в основе этого нахальства. Итак:
Что может помочь, если в жизни случилось горе:
- Выбрать ЖИТЬ. Твердо и сознательно. Сказать себе «Мне плохо, но не настолько, чтобы умереть. Я выбираю жить».
- Хранить верность смыслу своей жизни. Даже если кажется, что он потерян - посмотреть, что осталось в жизни такого, ради чего стоит жить. И жить ради него, а не ради страдания.
- Относиться к горю, как к болезни. Не загонять его вглубь, не запрещать себе плакать, прощать себе слабости - но не относиться к нему как к норме. Ну, мы же с гриппом и с температурой 39 не идем на работу и не притворяемся здоровыми. Мы ведем себя, как больные, но хотим выздороветь. И с горем так же.
- Искать и создавать себе поводы для радости. Все, что вызывает светлые чувства, что приятно, что радует - нужно брать себе.
- Найти окружение, которое будет поддерживать нас в желании жить. И ориентироваться на него, а не на тех, кто предлагает пропадать вместе.
Напоследок - цитата. Одна из самых запомнившихся мне у Айн Рэнд. Она раскрыла эту же тему на 65 лет раньше (и в 65 раз лучше) чем я:
«- Тебе следовало бы посочувствовать мне, но от тебя не дождешься. Тебе не понять моих переживаний.
- А ты сочувствуешь моим переживаниям?
- Переживаниям? Твоим? - В голосе Филиппа не было злорадства, в нем звучало нечто худшее - неподдельное удивление и негодование. - Ты не умеешь переживать. Переживания и чувства тебе недоступны. Ты никогда не страдал!
Реардэну показалось, что все пережитое собралось в тугой кулак и ударило его в лицо. Он продолжал отчетливо видеть стоящего перед ним брата, но еще отчетливее перед ним возникли образы прошлого. Он продолжал видеть белесые, водянистые глаза Филиппа, в которых отражалась последняя степень человеческой деградации, но ощущал другое: то, что пережил, когда по линии Джона Галта двинулся в путь первый поезд. Он видел глаза человека, который нагло твердил о своих страданиях и бесстыдно, как мертвец, цеплялся за живых, требуя, чтобы они облегчили его участь и признали его смердящую плоть высшей ценностью. Ты никогда не страдал, говорили ему эти глаза и смотрели на него обвиняюще, а он вспоминал тот вечер в своем кабинете, когда у него отобрали шахты, тот момент, когда он подписал дарственный сертификат, отрекаясь от своего металла, видел бесконечную цепь дней того месяца, когда он искал останки Дэгни. Ты никогда не страдал, говорили ему эти глаза и смотрели на него с праведным презрением, а он вспоминал, как чисты были его чувства и непреклонна воля в каждый момент борьбы, как он не отступал перед болью, потому что в его душе соединились любовь, верность и убежденность в том, что цель жизни - радость, и что радость не попадает в руки случайно, как клад, - ее надо добиваться, и что нельзя позволять, чтобы лик радости утонул в трясине сиюминутной пытки, так как это означало бы предать радость»
(с) Айн Рэнд, «Атлант расправил плечи»