Страх и ненависть в Алтуфьево
Позвонила подруга, та которая с лошадьми работает.
На неё сегодня ночью напал узбек. Или таджик.
Она возвращается с работы в час ночи и идёт гулять с собакой. Гуляет по пешеходной зоне в сторону метро Алтуфьево, хорошо освещено, пешеходы ходят, машины ездят. Не страшно.
Полвторого ночи. Уже развернулась в сторону дома. Мельтешит какое-то некрупное недоразумения, чего-то лопочет. Решила что спросить хочет, выдернула наушники. Всё равно не понимает чего ему надо, сплошная абракадабра.
-Ты по русски говори, в России живёшь. Чё те надо?
Он и начал лопотать по русски - Деньги! Телефон!
Собака, размером с телёночка, уже поняла что дело нечисто и убежала в кусты на другой стороне дороги.
Тут подругу обуяла ярость. Меня, в моём городе всякая гнида черножопая ещё грабить будет!
Она со всей дури захреначила ему в рожу рукой, в которой была зажата рулетка (это держатель собачьего поводка). Узбек упал на бок, перевернулся на четвереньки и быстро уебал в сторону метро, попутно придав себе вертикальное положение.
У подруги папа сибиряк и сама она не мелкая крошка. Не то что коня, табун на скаку остановит.
Рассказывает мне всё это, а саму до сих пор трясёт. Не от страха, от ненависти.
Я, -говорит, -уже к ним привыкла на конюшне. Они у нас конюха, рабочие. Обслуга одним словом. Я так к ним и отношусь. Это не белые люди. Только пугать и могут. Нельзя их бояться. Они этот страх сразу чувствуют. Так же как ненависть. Мою они как звери чуют, когда иду по улице - глаза отводят и уходят с дороги.
Нельзя их бояться и нельзя отходить в сторону. Надо сразу идти жаловаться. Они очень хорошо понимают, с кем нельзя связываться.
Каждую неделю езжу на Лианозовский рынок, лошадям покупаем по сто киллограмм яблок и моркови. Бракованное, по дешёвке. На рынке русских нет вообще. Грузины, узбеки, таджики, абхазцы. Друг друга ненавидят, основной текст «туда не ходи, там узбеки, обманут». Узбеки тоже самое про грузин, грузины про абхацзев и т.д. В администрации одна русская. Бухгалтер. Все остальные православные, с иконостасом на стене, армяне или грузины не знаю.
Покупаю у абхацзев, они хоть к России нормально относятся. Приехали за яблоками, а моих нет, не приехали сегодня. Предлагают соседи, бери у меня. По 15 за кг. Я по 15 не хочу, они не уступают. Продавец напротив кричит, что идите ко мне, я по 10 отдам. Обычная рыночная ситуация. И тут это пятнадцатирублевая начинает мне в спину кричать, что так дела не делают, ты ещё пожалеешь, больше тут не появляйся, я твою маму т.д.
Ну я к ней разворачиваюсь и сообщаю, что её, чурки нерусской, место в её чуркистане. И свои «слышь, поди сюда», она будет дома озвучивать.
-Мы россияне!
-Не россияне вы, а чурки, - и пошла в администрацию рынка.
Больше мне никто ничего не кричит, не хамит и не обвешивает. Они страшно боятся жалоб, причём неважно где - рынок, поликлиники, маршрутки. Надо не проглатывать, а идти и жаловаться. Хотят тут жить, пусть живут по нашим правилам.
Владелец комплекса, где стоят её лошади, большая административная шишка. И он уверен, что весь этот косоглазый ужас не коснётся ни его, ни его семьи.
Сплошная риторика - Понимаете, мы сейчас находимся в такой ситуации, в которой надо создавать вокруг себя общину приятных лично для себя людей. И жить в этой общине, не допуская туда всю эту мразь и грязь.
При этом у него везде работают узбеки, экономят ему деньги. И он уверен, что они никогда не перережут горло той руке, что их кормит.
Исторический опыт разбогатевших люмпенов ничему не учит. Помещики в 1917 году тоже были уверены, что уж их то крестьяне ничего им не сделают, а Николай свято веровал в возможность отсидеться в Зимнем дворце. Ведь главное переждать.
Ждите.
На неё сегодня ночью напал узбек. Или таджик.
Она возвращается с работы в час ночи и идёт гулять с собакой. Гуляет по пешеходной зоне в сторону метро Алтуфьево, хорошо освещено, пешеходы ходят, машины ездят. Не страшно.
Полвторого ночи. Уже развернулась в сторону дома. Мельтешит какое-то некрупное недоразумения, чего-то лопочет. Решила что спросить хочет, выдернула наушники. Всё равно не понимает чего ему надо, сплошная абракадабра.
-Ты по русски говори, в России живёшь. Чё те надо?
Он и начал лопотать по русски - Деньги! Телефон!
Собака, размером с телёночка, уже поняла что дело нечисто и убежала в кусты на другой стороне дороги.
Тут подругу обуяла ярость. Меня, в моём городе всякая гнида черножопая ещё грабить будет!
Она со всей дури захреначила ему в рожу рукой, в которой была зажата рулетка (это держатель собачьего поводка). Узбек упал на бок, перевернулся на четвереньки и быстро уебал в сторону метро, попутно придав себе вертикальное положение.
У подруги папа сибиряк и сама она не мелкая крошка. Не то что коня, табун на скаку остановит.
Рассказывает мне всё это, а саму до сих пор трясёт. Не от страха, от ненависти.
Я, -говорит, -уже к ним привыкла на конюшне. Они у нас конюха, рабочие. Обслуга одним словом. Я так к ним и отношусь. Это не белые люди. Только пугать и могут. Нельзя их бояться. Они этот страх сразу чувствуют. Так же как ненависть. Мою они как звери чуют, когда иду по улице - глаза отводят и уходят с дороги.
Нельзя их бояться и нельзя отходить в сторону. Надо сразу идти жаловаться. Они очень хорошо понимают, с кем нельзя связываться.
Каждую неделю езжу на Лианозовский рынок, лошадям покупаем по сто киллограмм яблок и моркови. Бракованное, по дешёвке. На рынке русских нет вообще. Грузины, узбеки, таджики, абхазцы. Друг друга ненавидят, основной текст «туда не ходи, там узбеки, обманут». Узбеки тоже самое про грузин, грузины про абхацзев и т.д. В администрации одна русская. Бухгалтер. Все остальные православные, с иконостасом на стене, армяне или грузины не знаю.
Покупаю у абхацзев, они хоть к России нормально относятся. Приехали за яблоками, а моих нет, не приехали сегодня. Предлагают соседи, бери у меня. По 15 за кг. Я по 15 не хочу, они не уступают. Продавец напротив кричит, что идите ко мне, я по 10 отдам. Обычная рыночная ситуация. И тут это пятнадцатирублевая начинает мне в спину кричать, что так дела не делают, ты ещё пожалеешь, больше тут не появляйся, я твою маму т.д.
Ну я к ней разворачиваюсь и сообщаю, что её, чурки нерусской, место в её чуркистане. И свои «слышь, поди сюда», она будет дома озвучивать.
-Мы россияне!
-Не россияне вы, а чурки, - и пошла в администрацию рынка.
Больше мне никто ничего не кричит, не хамит и не обвешивает. Они страшно боятся жалоб, причём неважно где - рынок, поликлиники, маршрутки. Надо не проглатывать, а идти и жаловаться. Хотят тут жить, пусть живут по нашим правилам.
Владелец комплекса, где стоят её лошади, большая административная шишка. И он уверен, что весь этот косоглазый ужас не коснётся ни его, ни его семьи.
Сплошная риторика - Понимаете, мы сейчас находимся в такой ситуации, в которой надо создавать вокруг себя общину приятных лично для себя людей. И жить в этой общине, не допуская туда всю эту мразь и грязь.
При этом у него везде работают узбеки, экономят ему деньги. И он уверен, что они никогда не перережут горло той руке, что их кормит.
Исторический опыт разбогатевших люмпенов ничему не учит. Помещики в 1917 году тоже были уверены, что уж их то крестьяне ничего им не сделают, а Николай свято веровал в возможность отсидеться в Зимнем дворце. Ведь главное переждать.
Ждите.