Ошибка
- Ваше Высочество, немедленно сойдите с кушетки!
Принцесса презрительно сощурила желтые глаза и отвернулась.
- Сию минуту, я кому говорю! Ну... ну пожалуйста... Ну умоляю вас... Ну будьте так добры...
Ни взглядом, ни вздохом принцесса не удостоила Лину и осталась, где стояла. Шелковые нежные розы, растерзанные острыми копытцами, погибли безвозвратно, нитки свисали безобразной бахромой, из дырок торчала набивка. Теперь уже либо перетянуть либо выбросить, и скорее всего, выбросят.
Принцесса изящно склонила головку и с видимым удовольствием, ущипнув набивку, вытащила из прорехи целый пучок. Ну пусть... В конце концов, это же ее дворец, вернее, ее папеньки. Хозяйка, ничего не поделаешь.
В обязанности Лины входило три вещи: кормить принцессу и по часам давать ей лекарство, содержать ее комнату и саму августейшую особу в чистоте и опрятности и строго сохранять врачебную тайну, для того не допускать посторонних во флигель, где живут маги. А поскольку, исполняя обязанности фрейлины, Лина поступала в полное и безусловное распоряжение Их Высочества, то и самой ей из флигеля было не выйти, по крайней мере без личного разрешения принцессы. И толку-то, что вокруг цветут розы, в оранжерее зреют персики и порхают бабочки, а зеленые лавочки из дерна поросли по краям кружевами резеды. Принцесса нуждается в ее услугах ежеминутно, а коли так, и Лина будет сидеть взаперти, и даже окно нельзя раскрыть - из соображений безопасности. Чтоб эта чертова коза не выскочила в сад, задери ее волки!
Принцесса покачалась на точеных ножках, выплюнула невкусную набивку и спрыгнула с кушетки. Лина убрала с пола мусор, прихватила челочку принцессы алмазной заколкой, взяла щетку и золотой гребень и села чистить белоснежные шелковистые кудряшки. Принцесса вздрагивала и сердито топала ножкой, когда холодный тяжелый гребень прикасался к бокам, золотые колокольчики заливались на ее шейке. Беленькая козочка, золоченые рожки. Прелестная картина, если не вдаваться в детали. Зеркала из комнат все равно вынесли, чтоб не огорчать Их Высочество.
Хорошо мэтру Валериусу, он днями напролет сидит в библиотеке, иногда беседует с королем, лично, с глазу на глаз, и для этого Их Величество откладывает все дела. Мэтр - приглашенный консультант, светило и знаменитость, ему не надо сидеть тут взаперти день деньской с принцессой, сходящей с ума от безделья. Впрочем, у принцессы есть одно развлечение - доводить всех вокруг до белого каления. Позавчера она носилась по комнате как ненормальная, сшибая стулья, вчера сорвала и зажевала занавески, Лине пришлось запирать ее в другой комнате - когда горничная вешала их обратно, чертова дрянь нарочно попыталась опрокинуть лесенку. Сегодня пока все мирно, Их Высочество всего-навсего разорвали кушетку, пытаясь стянуть “Журнал наблюдений за состоянием принцессы”. Валериус предусмотрительно убирает его в коробку, а коробку ставит на высокую полку. Впрочем, нечего и сомневаться - до вечера принцесса придумает еще сто всяких пакостей.
Туалет закончен, прозвонил колокольчик - и вошел слуга с подносом. На подносе лежали яблоки и морковка, под льняной салфеткой в золотой кастрюле томилась овсянка. Лина надела фартук, приняла тяжеленный поднос и со вздохом отправилась кормить принцессу. Подкрепившись, Их Высочество изволили улечься на кушетку и томно смотрели в сторону, пока Лина вытирала овсянку с пола. Слуга, его звали Яков, пришел убрать посуду, а заодно принес завтрак и для фрейлины, и тут в принцессу как бес вселился. Она подскочила, взмемекнула, вскинулась на дыбы... и на пол полетели кофейник, сливочник, омлет, сыр... То есть вот буквально все, что лежало на подносе и о чем уже полчаса так жарко мечтала несчастная помощница мэтра Валериуса. На паркете валялось смятое фруктовое пирожное, принцесса мигом слизнула и его, и сыр, топнула несколько раз по омлету - и одним прыжком оказалась на кушетке. Лина задыхалась от обиды, помогая собирать осколки и вытирать молочно-кофейные лужи, кофе пах просто одуряюще, есть хотелось все сильней. Слуга отправился на кухню, смущенно обещав что-нибудь поискать, раз уж такое дело. Лина села на край кушетки и разревелась самым глупейшим образом. Больше всего на свете ей сейчас хотелось бросить все и удрать отсюда за тысячу земель, не видеть, не слышать, вообще не знать этот домик в саду, этого надутого короля, даже Валериуса видеть не хотелось. Ему-то легко говорить каждый вечер: потерпи, Лин, девочка не виновата, она травмирована насильственной метаморфозой, мы должны ей помочь... Страдает она, как же, тварь желтоглазая. Совести у нее ни на грош. И Якову на кухне достанется за разбитую посуду... Принцесса лежала на шелковом покрывале, изящно свесив ножку с крохотным копытцем, нежная и неподвижная, как фарфоровая статуэтка. За дверью послышались шаги - это возвращался Яков, ангельское создание приподняло головку, прислушалось, дверь приоткрылась... Лина, ухватив ее в прыжке за золотую цепочку, что есть силы врезала хулиганке по лбу, как раз туда, где росли золоченые рожки и заорала: “Сидеть, дрянь такая! Кому сказано! Совсем с ума сошла?!” Принцесса коротко вскрикнув, вжала голову в плечи и яростно взглянула на ассистента мага, но той уже было все равно. “Не хочешь по-хорошему, будем по-плохому, так и знай! - угрожающе прошипела Лина. - Будешь так себя вести, мы соберемся и уедем отсюда. И хоть всю жизнь тут козой прыгай, обмемекайся вся, не жалко ни на минуточку!” Яков бесшумно поставил поднос на стол и мгновенно исчез. Лина, вся пылающая праведным гневом, демонстративно пошла к столу, села спиной к ошеломленной принцессе, налила себе кофе и с большим удовольствием позавтракала. То есть на самом деле без малейшего удовольствия, ну что она, в самом деле, сорвалась, руки распустила, наговорила всяких гадостей. А девочке и так плохо. Если б ее, Лину, заперли в двух комнатах, да еще и в козу превратили, она бы, может, еще и не так с ума сходила... Между прочим, крепко она ей заехала, рука до сих пор болит. Омлет оказался недосоленным, да и вообще жизнь как-то не задалась. Принцесса смотрела в пространство обиженными золотистыми глазами, за окнами чирикали какие-то пичуги, Лина подошла к кушетке, козочка дернула головой и отвернулась.
“Ну Ваше Высочество... Вы же и сами неправы... Я понимаю, вам тяжело, но я же тоже человек... - из глаз козочки скатилась слезка, Лин прикусила губу. - Ну не сердитесь. Давайте будем друзьями, мы же вам хотим помочь... А хотите, пойдем гулять? Ненадолго. Под мою ответственность, хорошо?” Принцесса растерянно взглянула на Лину, замерла на пару секунд и, грациозно спрыгнув с кушетки, подошла к дверям. Лин застегнула ей на шейке и груди изящную обвязку из голубых лент, и барышни вышли в сад. По правилам, выходить в сад позволялось только ночью, под покровом темноты. Но так пленительно чирикали птахи, так ласково пригревало солнышко, да и нет никого в этой части сада... Принцесса и фрейлина чинно прошли по сиреневой аллее до небольшой круглой полянки с фонтаном, и Лина сняла поводок. Целых два часа после этого они бегали наперегонки вокруг фонтана, валялись в траве, брызгались восхитительной хрустальной водой, а потом лежали, глядя в синее небо, и солнце припекало вовсю. Домой они возвращались вприпрыжку, Их Высочество изволили скушать обед без каприз, целиком, и даже потребовали вторую порцию яблок и свежего салата, весь день были в игривом и приятном расположении духа, а Лина подумала, что, может быть, ее служба при принцессе не так уж и плоха.
Когда после поздней прогулки и купания, Лина уложила принцессу в кровать и пожелала ей добрых снов, та нежно и тоненько отозвалась ей в ответ.
Каждую ночь перед тем, как пойти спать, мэтр Валериус и его ассистентка сидели на заднем крылечке домика, Валериус курил, а Лина грызла яблоки, звезды сияли над садом и запах трубки Валериуса растворялся в аромате душистого табака, цветшего у самого крыльца. “Знаешь, Лин, - вдруг сказал Валериус, - а ведь скоро нашей службе конец. Надеюсь, ты рада?” Что-то в его голосе было не то, но что именно, Лина не поняла. “Мы сегодня говорили с королем... Никто ее прямо не заколдовывал. Родилась обычная девочка, росла, как все растут. Феи и прочие ведьмы к колыбельке не собирались, скандалов никаких не было. Все контакты за последнюю неделю до метаморфозы проследить вполне возможно, встречалась принцесса только со своими - никаких обиженных старушек, отвергнутых женихов, веретен, змеиных яблок. То есть вообще никаких чужих людей. И постоянно под надзором. И из копытца она не пила, не то воспитание... Знаешь, что это значит?” Что бы это ни было, оно уже заранее не нравилось Лине. Такой голос у Валериуса был, когда приходилось смиряться с тем, с чем смиряться не хотелось ни за что. “Это значит, что на ней дальнее заклятие, - вздохнул магистр. - И оно останется на ней до смерти”. “До чьей смерти? До смерти принцессы?” - с ужасом спросила Лин брата. “Как повезет, Лин. Если колдун умрет первым, тогда, считай, девочке повезло. Можно, конечно, вызвать его на честный бой и победить, но кто же знает, где он прячется и кто он вообще такой. А короли - люди сложные, всегда отыщется кто-нибудь, кто захочет им насолить”. Они сидели и молчали. Вокруг стояла глухая ночная тишина, тлел табак в трубке Валериуса, около фонаря толкались мошки и пара ночных толстых бабочек. “И что, - с дрожью спросила Лин, - ничем-ничем нельзя помочь? Знаешь, она плакала сегодня...” Мэтр Валериус, магистр и светило, коротко и зло затянулся, помолчал, выдыхая дым. “Можно, Лин. Наверное. Или нельзя... Если отрубить ей голову... Тогда, может быть, она расколдуется”. Лина взглянула на него, ничего не понимая: “Ты что, дурак? Как она расколдуется, трупом безголовым? ? Да нам с тобой король сам голову отрубит за такие дела!” Мэтр Валериус молча курил на крылечке, а когда табак в трубке кончился, выбил ее и набил снова. Король не возражал против эксперимента. Даже если он закончится... неудачно, ну что ж... народу пока ничего не объявляли, для всех принцесса гостит у августейших родителей покойной королевы, и пока никаких слухов не было. Если эксперимент пройдет удачно, Элизу вернут домой в красивой карете с ворохом подарков, якобы от бабушки с дедушкой, и считай ничего не было. Если же... что-то пойдет не так... Если мое предположение - ошибка...Тогда безутешный король-отец жестоко отомстит разбойникам, от чьей руки девочка пала в дороге. Народу объявят, что весь сопровождающий отряд и сама Элиза трагически погибли, всех похоронят с почестями, страна будет рыдать по юной невинной принцессе. Принцессе, а не паршивой козе. Будет горе, траур, но человеческое горе и приличный траур. И никакого скандала... Лин, он сам мне это предложил! Родной отец! И веришь, у него даже голос не дрогнул... Пока никто не знает про метаморфозу, Лин... Завтра я еще раз поговорю с принцессой и осмотрю ее как следует. И к вечеру, если не будет другого выхода... Лин, ну не плачь! Ну хоть ты-то не плачь!
Утром Лина, фрейлина принцессы в козьей шкурке, с улыбкой разбудила свою златорогую госпожу. Козочка спрыгнула с кровати, заскакала вокруг Лины, требовательно топая копытцем и мотая головою в сторону двери. “Не сейчас, не сейчас, Ваше Высочество, - бормотала Лина, - сперва туалет, потом завтрак, а потом мэтр Валериус просит вас об аудиенции. Будьте умницей, не пинайтесь и не бодайтесь, а то я решу, что произошла какая-то чудовищная ошибка - и вы не дочь короля!” Когда пришел Валериус, в старомодном напудренном парике и с сумкой наперевес, Лина сделала книксен и вышла в сад, ждать результатов последней проверки. Через час брат вышел к ней на крылечко и сказал: “Лин, она настоящая принцесса. И дальнее заклятие на ней - тоже вполне настоящее. В этом я не ошибся, дай бог, не ошибусь и в другом”. Конечно, она наотрез отказалась покинуть дворец на время эксперимента, сад оцепили стражники, ни единой души не было в домике, кроме Лины и принцессы. Валериус разрешил им погулять днем по саду, принцесса была рада-радешенька и носилась по комнате в предвкушении солнышка и веселья. Лин как могла, пыталась сдерживать слезы, малодушно бормоча, что у нее якобы болят зубы, и отводя глаза. Принцесса несколько раз пробежалась по дорожке, но все остальное время старалась держаться поближе к Лине, прижималась к ней бочком и порой шаловливо и нежно дергала зубами за юбку. Король так и не соизволил проститься с дочерью. Зато вернулся Валериус с незнакомым Лине высоким человеком, и фрейлину уведомили, что эксперимент имеет состояться через полчаса. У высокого человека на боку висел огромный полуторный меч.
Словно почуяв недоброе, принцесса наотрез отказалась выходить из комнаты. Она упиралась, отчаянно верещала, выворачивалась из рук Лины и забивалась в углы. Наконец, устав ждать, Валериус сам пришел к ним. “Ну пожалуйста, - шепотом умоляла брата Лина, - ну давай лучше убежим. А ее возьмем с собой, все равно она тут никому не нужна! Ты же сам говорил - девочка напугана метаморфозой. Пусть все останется, как есть, а потом глядишь, и колдун сам умрет. Это же будет убийство, да? Ты же тоже так думаешь!” Что думал мэтр Валериус, осталось неясным. Он подошел к Их Величеству и тихо, убедительно сказал: “Принцесса, пойдемте. Осталась последняя проверка. Бояться не стоит”. И что же... упрямица покорно вышла вслед за ним, и они направились в соседнюю комнату, где ждал королевский палач с остро отточенным мечом. Лин села на растерзанную кушетку, зажала уши, но все равно слышала робкий перестук крохотных копытец и переливчатый звон золотых колокольцев. Потом Валериус нараспев что-то произнес, раздался короткий вскрик - и на пол упало что-то тяжелое. А потом прошла целая вечность, оборвавшаяся воплем брата: “Лин! Получилось!..”
Наутро состоялся торжественный въезд Их Высочества в столицу - погостив у бабушки с дедушкой, принцесса вернулась домой. Их Высочество ехали в закрытой наглухо карете и не пожелали отдернуть шторки, чтобы предстать перед подданными.
А днем мэтру Валериусу официально было объявлено, что в его услугах королевский двор нуждается по-прежнему, но ему надлежит отослать свою ассистентку. Девушка ненадлежащим образом обращалась с принцессой, злоупотребила властью над ней и теперь считается при дворе персоной нежелательной. К услугам мэтра Валериуса целый штат фрейлин, из них он может подобрать любую, чтобы та исполняла в сущности несложные обязанности ассистентки. Все слуги слышали, как принцесса, беседуя с августейшим отцом, топала ножкой и кричала: ”Я ненавижу эту дрянь! Она оскорбляла меня, издевалась надо мной, она осмелилась сидеть в моем присутствии... Она предательница! Я требую, чтоб ее вышвырнули из страны! И никакого жалования, еще чего! Пусть убирается к черту!”
Мэтр Валериус категорически отказался согласиться с данным требованием и покинул страну вместе со своей ассистенткой, госпожой Линой, младшей сестрой уважаемого мэтра. Вознаграждение им выплатили, но отныне въезд в страну был запрещен обоим. Слуги шепотом рассказывали, что перед тем как уехать, Валериус имел долгую беседу с королем, где заметил, что, очевидно, допустил ошибку, проводя обратную метаморфозу над Их Высочеством Элизой. И будто бы маг позволил себе дерзость заметить, что как была принцесса козой, так козой и осталась.