Поэма
ТОРЖЕСТВО ДИАЛЕКТИКИ
ПОЭМА
Спросите хоть у старого эвенка,
Хоть у младой китаянки Ван-Ван,
Кем ьыл Владлен Васильнвч Быленков -
Молчанье птиц ответом будет вам.
Оно всегда вступает, обрывая
Речь позапредыдущего огня
Когда как ткань сияет огневая
Оборванного огненного дня
Да, Котлован, да, Колывань вполземья,
Да, Чевенгур, да, нерушимый Че,
Порукой будет солнечное семя
Саян-синицы на Сиян- плече.
Но точных слов не будет ни сегодня,
Ни завтра, ни в иные времена.
Сесть у Кремля и выйти вверх на Сходне…
И что ? Одна, огромная страна.
Одна на всех. На вся. Лесные дали
Страна. Струна. Немыслимый Союз.
Флот Океанский. Ордена, медали,
И двести гроз, и с ними двести-груз
Другой такой никто не ведал грозды.
В которой жизнь и смерть едины влет
Мы звездами вздвигалися на звезды
Крестами погружалися нод лед
Страна всех нас. Извечно обрученных
На все оставшиеся времена.
Мечтателей, читателей,ученых
Всех обреченных страшная страна.
+ + +
Про что я здесь ? Про четырех хозяек?
Про их не мне протягутый ранет ?
Ах как я так ? Я ль зарюсь на глаза их,
Враг Пастернака, Клюева адепт.
Скажи, поэт, о чем крутится ветер,
Как даже Пушкин некогда смолчал,
О чем все есть и нет чего на свете,
Для ветра все - овраг, а не причал
А там, в овраге, будь хоть частью лисом
Хоть почвой роз, хоть слушателем гроз.
«Езерский» потому и недописан,
Что в нем «Зачем» неправилен вопрос.
Не сметь себя ни помнить, ни касаться,
Ни с чем остаться, выжить ни за чем,
Не чувствовать, не жить, не прилепляться.
Быть только дудкой. Более - ничем.
+ + +
Но все, что нам несут и слух, и зренье,
Все то, что мы историей зрвем,
Есть лишь безчисленное повторенье
Безсмысленно летящего в проем
Медлу созданием и мирозданьем,
Меж вечностью и веком, меж судеб,
Судебных дел и судных заседаний
Пробелов, проблесков, побед и бед.
А потому и не ищи, читатель,
Кто здесь есть кто, а кто туман-оглы.
Случайны совпаденья. Век - предстатель.
Все прочее - заборы и углы.
= + +
Кем был Быленков ? Не был он рабочим
Он даже не крестьянствовал, и не
Был посылаем ясно и не очень
В ближайший космос на стальном коне.
Он философствовал, что было, впрочем,
Отделам кадров ясно не вполне.
Он философствовал во времена те,
Когда лишь мыслью меряли страну,
А мысль страною меряли. В гранате,
В граните, в гроб кидая старину.
Кидали все. Кидали всех. Килали…
Но, с колоколен брошенные в грязь
Летели ввысь и озаряли дали -
Летим! - кричали - долбаный карась!
Да, было философствовать опасно -
Не страха ради не сносить главы.
Нет, смысл в смешеньи был и всех и нас, но
Ни всех, ни нас уж нет в черте Москвы.
Быленков был. Он вправду был философ.
Но не из тех, кто волею Кремля
Не вызывал вопросов у матросов
Отправленного в вечность корабля
Два корабля на самом деле было,
Один из них ущел на волю волн
Второго , тонущего, в небо взмыла
Небесная бизань, и с нею всплыло
Земное на небесный произвол..
Быленков не был среди тех, ни этих.
Он от старин был долог и далек
Чему порукой было имя. Нети
Таких имен несли и клик и клек
И клеммы клятв всех, кто за кдек полег.
Он был из новых, полупролетарцев,
Хотя отец, писатель детских книг
По матушке носил фамидью . Старцев,
А те происходили из расстриг.
Но поп-расстрига - он не поп, распоп он
В нем совершился к новой жизни сдвиг
Без кумача и без креста лег в гроб он,
Как, например, крестьянин-трудовие,
И это не считали за крамолу
Ни для учебы, ни для комсомола.
Потом пробил неотвратимый час.
Будил народы Молотова глас..
Владлен, смотав на берегах Перервы
Кружки, вращалки, блесны, в сорок первом
Обнял отца и вышел под свинец.
Как под венец он шел, как под венец.
+ + +
Он возвращался, предъявляя орден
И партбилет, и волю мылить морды
Тем, кто по справке отсиделся здесь…
Но и не только…
Музыку и спесь…
Спесь тайной воли…
Вагнер, Шуберт, Гегедь…
Да, да, и сумрачный германский гений
Его коснул, как ясеня дисток.
Дух Геттингена. Ветер и потов.
+ + +
Владлен Быленков в Университете
Уча по грекам греков, жил, как ветер,
Как лист, вольнее вольного певца
Четыре, три послевоенных года
Дышали вправду воздухом свободы,
Хоть кто-то скажет, что не до конца.
Но до конца не надо. Все мы помним,
Чем Александр закончил, прежле Комнин,
Чем Кеннеди, чем всякий, имый стать,
Дозволивый на всяко дозволять
Свобола - это музыка и слово,
Любовь и смерть, сеть, полная улова\
Грибы и травы, Моцарт и Гомер,
Не к власти путь, не бегство от былого,
Не смена вех, не перемены вер.
К тому же расхождений с диаматом
Быленков не искал. Аристократом
Себя не числил он. А дивных роз
Религии не принимал всерьез.
Не то, что против был. Но явь забвений
Ему сокрыла навь Богоявлений
В порядке слов здесь двойственны черты.
А смысл, читатель, выбираешь ты.
.
«Могучий некрещеный позвоночник».=
Писал поэт. Быленкову источник
Не Библия была, но Гераклит
И Энгельс, с ним единсущно слит.
Да, годы щди, и годы неспроста те =
Он позже сомневался в диамате,
Считая в нем деления некстати
Одной двух материализмов стати..
Он видел круг миров, где нет конца,
Нет цели, нет начала вечных звений.
Он сам был там, и так его же гений
Ему его не открывал лица.
Лицо всегда до времени сокрыто,
А время есть сокрытое лицо
Имен, времен, Тартарии и Крита
В немых глазах грузинки Мацацо.
Так! Сколько глаз после войны на рынке
Центральном промелькало в те года…
Быленкова окликнул кто-то «Сынку!»
Он обернулся. Никого. Звезда
Сияет красная на переходе
В метропровод. И никого. Народ
Бежит-снует о тридевятом годе.
О Перекопском взятии поет.
Быленков улыбнулся. Этот оклик
Он слышал в детстве. Это был отец ?
Нет, не отец. Кто ?
Пустельга, дымок ли
Над озером, где город Повенец.
+ + +
Иначе ль, так… Бежади дети, даты.
Светился Кремль, и рядом ГУМ-кристалл…
Быленков стал звездою диамата,
Сам не заметив, как он ею стал.
А дальще площвдь Старая темнела,
Решали там. Но кто-то иногда,
Бровь приподняв и как-то так несмело
И вяло толк сбивал вопросом «Да?»
+ + +
Читатель, не о том сия поэма.
Здесь не Павленков и не ЖЗЛ.
Былекнов не намек, Быленков - тема
О том, как мира ум восстать посмел
Сам на себя, насилья мир разрушив\
До основанья, а затем…. Зачем ?
Нам не дано предугадать, а души
Суть дань совсем не этим и не тем.
+ + +
Гавана. Фестиваль. Фидель. Быленков
С флажеом СССР. Он чуть поддат.
С ним рядом русская студентка Ленка,
Кубинская студентка Каридад
С кем быть ему ? С обеми, конечно…
Причем, немедленно и вне времен!
Люблвь - огонь, , огонь пребудет вечно.
Самой материи есть свойство он.
А у материи конца ль, начала
Нет. Здесь он это понял. У причала
Они стоят. Их переукачало -
Елену, Каридад, Владлена. Сон…
Сон наяву, в дадонях махаон
Так! Ксть любовь - огонь по Гераклиту,
Он обоюдоостр, и он - война.
В нем смертные и боги равно слиты
( не Бог, а боги, что марксисту плиты
Краеугольные и письмена)
В единоимена и времена
Дее равные, две разные подруги…
Но… То Гавана, Запада черты
В Москве все возвращается на круги
Отмеренной моральной правоты
Арманд Инессы стерлися черты.
Топи в «Столичной» мужески порывы!
То дождь, то снег. Ну да, порою срывы…
Но остается мысль. Ея цветы.
Он понял: мысль извечна, и вот в этом
Он расходился и со Старой, и
С коллегами Она не скоротечна,
И не от нерввных отблесков. свои
Она несет истоки огневые
Едино с основанием ея.
Все остальное - только роковые
Перераспределенья Бытия.
Да, пролетариата поколенья
В истории есть цвет, акме мышленья
Да, мысль - огонь. В нем зреют имена
Жреца, бойца,ловца. Нго орудья
Одноименно Эрос и Война
Людей с богами. Боги - те же люди.
Взаимной гибелью их жизнь полна.
«Но Ленин признавал основой атом,
А не огонь» - не самый по уму
Из них последний разъяснял ему
Куратор Старой площади, имевшй
Авторитет не только посреди
Своих, но у седых научных певчих
И даже у француза Гароди.
Он также объяснял - спокойно, тихо,
Что есть причинно-следственая нить
Как всеоснова снов, лищь ей хранить
Начало и конец, и с Вами лихо
Не нам, Владлен Васильевич, будить.
Им возражать ? Откуда эта странность
Искать во всем начало и конец ?
Из Библии ? А как же их сохранность,
Стерильный, вечно мятный леденец ?
Не лучше ли с позиции марксизма
Признать хотя бы в виде механизма
Двух парадигм, ну, или психодрам…
Есть круг и линия, Они издревле.
Есть Махабхарата, есть Авраам.
По кругу все у бабушки в деревне.
По линии соседка Мариам
Борисовна, из Гнесинки, как в храм
На кофе прерываяся едва лищь,
К концу времен таинственно ведет
С учениками вдаль стремленьем клавиш
В этюдах Черни распорядок нот.
Религия ? Октябрь закрыл страницу.
Да, Бога нет. Но, приглянись, и вдруг -
У тех, кто выжил, столь же разны лица:
Меж Фуделем и Лосевым граница
Опять все та же: линия и круг.
+ + +
Мышление - огонь., огонь - мышленье,
И это все материя., во всем
Повсюдувечносущая, при всем
При том и неуничтожима
И неуничтоэаемо держима,
Когда свои восходы и режимы
В себе удерживет, и вполне.
Но кто же все же дал ей свойства эти ?
(Быленков хмыкнул - вот он, геморрой…)
Что подразумевает на планете,
Да и вокруг планеты этот рой
Круговращения ? Или все иначе ?
И, значит, диния… Ог… Света
… к плачу… ?
Все ж Бог ? Нет, только вечная задача.
И вечный круг. Все линии впридачу
Навязывает буржуазный строй.
Вот, кстати, вам и сущность атеизма.
Всего лишь круг. Иного не дано.
Но те, кто хочет силой…Нет, оно
Не верно и не обусловлено.
Кто верит - невиновен. Род, харизма…
Все это родовых корней полно
И даже Марксом не отменено
Насилье здесь вполне обречено.
( окончание далее)
ПОЭМА
Спросите хоть у старого эвенка,
Хоть у младой китаянки Ван-Ван,
Кем ьыл Владлен Васильнвч Быленков -
Молчанье птиц ответом будет вам.
Оно всегда вступает, обрывая
Речь позапредыдущего огня
Когда как ткань сияет огневая
Оборванного огненного дня
Да, Котлован, да, Колывань вполземья,
Да, Чевенгур, да, нерушимый Че,
Порукой будет солнечное семя
Саян-синицы на Сиян- плече.
Но точных слов не будет ни сегодня,
Ни завтра, ни в иные времена.
Сесть у Кремля и выйти вверх на Сходне…
И что ? Одна, огромная страна.
Одна на всех. На вся. Лесные дали
Страна. Струна. Немыслимый Союз.
Флот Океанский. Ордена, медали,
И двести гроз, и с ними двести-груз
Другой такой никто не ведал грозды.
В которой жизнь и смерть едины влет
Мы звездами вздвигалися на звезды
Крестами погружалися нод лед
Страна всех нас. Извечно обрученных
На все оставшиеся времена.
Мечтателей, читателей,ученых
Всех обреченных страшная страна.
+ + +
Про что я здесь ? Про четырех хозяек?
Про их не мне протягутый ранет ?
Ах как я так ? Я ль зарюсь на глаза их,
Враг Пастернака, Клюева адепт.
Скажи, поэт, о чем крутится ветер,
Как даже Пушкин некогда смолчал,
О чем все есть и нет чего на свете,
Для ветра все - овраг, а не причал
А там, в овраге, будь хоть частью лисом
Хоть почвой роз, хоть слушателем гроз.
«Езерский» потому и недописан,
Что в нем «Зачем» неправилен вопрос.
Не сметь себя ни помнить, ни касаться,
Ни с чем остаться, выжить ни за чем,
Не чувствовать, не жить, не прилепляться.
Быть только дудкой. Более - ничем.
+ + +
Но все, что нам несут и слух, и зренье,
Все то, что мы историей зрвем,
Есть лишь безчисленное повторенье
Безсмысленно летящего в проем
Медлу созданием и мирозданьем,
Меж вечностью и веком, меж судеб,
Судебных дел и судных заседаний
Пробелов, проблесков, побед и бед.
А потому и не ищи, читатель,
Кто здесь есть кто, а кто туман-оглы.
Случайны совпаденья. Век - предстатель.
Все прочее - заборы и углы.
= + +
Кем был Быленков ? Не был он рабочим
Он даже не крестьянствовал, и не
Был посылаем ясно и не очень
В ближайший космос на стальном коне.
Он философствовал, что было, впрочем,
Отделам кадров ясно не вполне.
Он философствовал во времена те,
Когда лишь мыслью меряли страну,
А мысль страною меряли. В гранате,
В граните, в гроб кидая старину.
Кидали все. Кидали всех. Килали…
Но, с колоколен брошенные в грязь
Летели ввысь и озаряли дали -
Летим! - кричали - долбаный карась!
Да, было философствовать опасно -
Не страха ради не сносить главы.
Нет, смысл в смешеньи был и всех и нас, но
Ни всех, ни нас уж нет в черте Москвы.
Быленков был. Он вправду был философ.
Но не из тех, кто волею Кремля
Не вызывал вопросов у матросов
Отправленного в вечность корабля
Два корабля на самом деле было,
Один из них ущел на волю волн
Второго , тонущего, в небо взмыла
Небесная бизань, и с нею всплыло
Земное на небесный произвол..
Быленков не был среди тех, ни этих.
Он от старин был долог и далек
Чему порукой было имя. Нети
Таких имен несли и клик и клек
И клеммы клятв всех, кто за кдек полег.
Он был из новых, полупролетарцев,
Хотя отец, писатель детских книг
По матушке носил фамидью . Старцев,
А те происходили из расстриг.
Но поп-расстрига - он не поп, распоп он
В нем совершился к новой жизни сдвиг
Без кумача и без креста лег в гроб он,
Как, например, крестьянин-трудовие,
И это не считали за крамолу
Ни для учебы, ни для комсомола.
Потом пробил неотвратимый час.
Будил народы Молотова глас..
Владлен, смотав на берегах Перервы
Кружки, вращалки, блесны, в сорок первом
Обнял отца и вышел под свинец.
Как под венец он шел, как под венец.
+ + +
Он возвращался, предъявляя орден
И партбилет, и волю мылить морды
Тем, кто по справке отсиделся здесь…
Но и не только…
Музыку и спесь…
Спесь тайной воли…
Вагнер, Шуберт, Гегедь…
Да, да, и сумрачный германский гений
Его коснул, как ясеня дисток.
Дух Геттингена. Ветер и потов.
+ + +
Владлен Быленков в Университете
Уча по грекам греков, жил, как ветер,
Как лист, вольнее вольного певца
Четыре, три послевоенных года
Дышали вправду воздухом свободы,
Хоть кто-то скажет, что не до конца.
Но до конца не надо. Все мы помним,
Чем Александр закончил, прежле Комнин,
Чем Кеннеди, чем всякий, имый стать,
Дозволивый на всяко дозволять
Свобола - это музыка и слово,
Любовь и смерть, сеть, полная улова\
Грибы и травы, Моцарт и Гомер,
Не к власти путь, не бегство от былого,
Не смена вех, не перемены вер.
К тому же расхождений с диаматом
Быленков не искал. Аристократом
Себя не числил он. А дивных роз
Религии не принимал всерьез.
Не то, что против был. Но явь забвений
Ему сокрыла навь Богоявлений
В порядке слов здесь двойственны черты.
А смысл, читатель, выбираешь ты.
.
«Могучий некрещеный позвоночник».=
Писал поэт. Быленкову источник
Не Библия была, но Гераклит
И Энгельс, с ним единсущно слит.
Да, годы щди, и годы неспроста те =
Он позже сомневался в диамате,
Считая в нем деления некстати
Одной двух материализмов стати..
Он видел круг миров, где нет конца,
Нет цели, нет начала вечных звений.
Он сам был там, и так его же гений
Ему его не открывал лица.
Лицо всегда до времени сокрыто,
А время есть сокрытое лицо
Имен, времен, Тартарии и Крита
В немых глазах грузинки Мацацо.
Так! Сколько глаз после войны на рынке
Центральном промелькало в те года…
Быленкова окликнул кто-то «Сынку!»
Он обернулся. Никого. Звезда
Сияет красная на переходе
В метропровод. И никого. Народ
Бежит-снует о тридевятом годе.
О Перекопском взятии поет.
Быленков улыбнулся. Этот оклик
Он слышал в детстве. Это был отец ?
Нет, не отец. Кто ?
Пустельга, дымок ли
Над озером, где город Повенец.
+ + +
Иначе ль, так… Бежади дети, даты.
Светился Кремль, и рядом ГУМ-кристалл…
Быленков стал звездою диамата,
Сам не заметив, как он ею стал.
А дальще площвдь Старая темнела,
Решали там. Но кто-то иногда,
Бровь приподняв и как-то так несмело
И вяло толк сбивал вопросом «Да?»
+ + +
Читатель, не о том сия поэма.
Здесь не Павленков и не ЖЗЛ.
Былекнов не намек, Быленков - тема
О том, как мира ум восстать посмел
Сам на себя, насилья мир разрушив\
До основанья, а затем…. Зачем ?
Нам не дано предугадать, а души
Суть дань совсем не этим и не тем.
+ + +
Гавана. Фестиваль. Фидель. Быленков
С флажеом СССР. Он чуть поддат.
С ним рядом русская студентка Ленка,
Кубинская студентка Каридад
С кем быть ему ? С обеми, конечно…
Причем, немедленно и вне времен!
Люблвь - огонь, , огонь пребудет вечно.
Самой материи есть свойство он.
А у материи конца ль, начала
Нет. Здесь он это понял. У причала
Они стоят. Их переукачало -
Елену, Каридад, Владлена. Сон…
Сон наяву, в дадонях махаон
Так! Ксть любовь - огонь по Гераклиту,
Он обоюдоостр, и он - война.
В нем смертные и боги равно слиты
( не Бог, а боги, что марксисту плиты
Краеугольные и письмена)
В единоимена и времена
Дее равные, две разные подруги…
Но… То Гавана, Запада черты
В Москве все возвращается на круги
Отмеренной моральной правоты
Арманд Инессы стерлися черты.
Топи в «Столичной» мужески порывы!
То дождь, то снег. Ну да, порою срывы…
Но остается мысль. Ея цветы.
Он понял: мысль извечна, и вот в этом
Он расходился и со Старой, и
С коллегами Она не скоротечна,
И не от нерввных отблесков. свои
Она несет истоки огневые
Едино с основанием ея.
Все остальное - только роковые
Перераспределенья Бытия.
Да, пролетариата поколенья
В истории есть цвет, акме мышленья
Да, мысль - огонь. В нем зреют имена
Жреца, бойца,ловца. Нго орудья
Одноименно Эрос и Война
Людей с богами. Боги - те же люди.
Взаимной гибелью их жизнь полна.
«Но Ленин признавал основой атом,
А не огонь» - не самый по уму
Из них последний разъяснял ему
Куратор Старой площади, имевшй
Авторитет не только посреди
Своих, но у седых научных певчих
И даже у француза Гароди.
Он также объяснял - спокойно, тихо,
Что есть причинно-следственая нить
Как всеоснова снов, лищь ей хранить
Начало и конец, и с Вами лихо
Не нам, Владлен Васильевич, будить.
Им возражать ? Откуда эта странность
Искать во всем начало и конец ?
Из Библии ? А как же их сохранность,
Стерильный, вечно мятный леденец ?
Не лучше ли с позиции марксизма
Признать хотя бы в виде механизма
Двух парадигм, ну, или психодрам…
Есть круг и линия, Они издревле.
Есть Махабхарата, есть Авраам.
По кругу все у бабушки в деревне.
По линии соседка Мариам
Борисовна, из Гнесинки, как в храм
На кофе прерываяся едва лищь,
К концу времен таинственно ведет
С учениками вдаль стремленьем клавиш
В этюдах Черни распорядок нот.
Религия ? Октябрь закрыл страницу.
Да, Бога нет. Но, приглянись, и вдруг -
У тех, кто выжил, столь же разны лица:
Меж Фуделем и Лосевым граница
Опять все та же: линия и круг.
+ + +
Мышление - огонь., огонь - мышленье,
И это все материя., во всем
Повсюдувечносущая, при всем
При том и неуничтожима
И неуничтоэаемо держима,
Когда свои восходы и режимы
В себе удерживет, и вполне.
Но кто же все же дал ей свойства эти ?
(Быленков хмыкнул - вот он, геморрой…)
Что подразумевает на планете,
Да и вокруг планеты этот рой
Круговращения ? Или все иначе ?
И, значит, диния… Ог… Света
… к плачу… ?
Все ж Бог ? Нет, только вечная задача.
И вечный круг. Все линии впридачу
Навязывает буржуазный строй.
Вот, кстати, вам и сущность атеизма.
Всего лишь круг. Иного не дано.
Но те, кто хочет силой…Нет, оно
Не верно и не обусловлено.
Кто верит - невиновен. Род, харизма…
Все это родовых корней полно
И даже Марксом не отменено
Насилье здесь вполне обречено.
( окончание далее)