Тезисы к началу работы Фонда развития электронной демократии (ФРЭД)
Как вы можете голосовать за Пупкина, обещающего построить (допустим)
делиберативную демократию, если вы ни черта не знаете ни об этой хитрой
демократии, ни о Пупкине? Приходится читать, что об этом пишут другие люди, но
как можно им верить? Читать, что пишут третьи люди про этих других? Тут нужна
некая авторитетная организация, которая говорит: вот эти и эти - наши люди, мы
за них отвечаем, им можно верить.
Это общий принцип распределенных когнитивных процессов (когда вместе думает много людей). Например, допустим, в науке некой страны был бы такой уровень лжи, как в нашем обществе сейчас. Трудно было бы ученым. Кто-то пишет, что сумел клонировать клетку, а на самом деле - врет. Другой пишет, что получил скорость выше скорости света. И опять врет. И так далее. В науке есть организации, которые умеют проверять написанное, и изгонять навсегда ученых, которые врут. А отдельный исследователь никогда не успеет лично проверить все, что пишут в журналах. Поэтому нужны организации, причем правдивые. Чтобы решать сложные задачи, которые не решить в одиночку, ибо силы отдельного человека не бесконечны. Но человек может выдвинуть идею, которая станет силой, почти бесконечной, овладевая массами.
Мы живем в очень сложное время. Времена, собственно, никогда не были особенно простыми. Но сейчас они сложнее для понимания, сложнее когнитивно, чем даже осложненный для России-СССР двумя мировыми войнами и преодолением технологической отсталости XX век. Весь этот век был продолжением уже сложившейся в XVIII - XIX веках (уже 200 лет) и идеологически понятной линии Модерна, линии индустриального, рыночного и политически либерального развития. «Мэйнстрима», как сейчас принято говорить.
При всем том, что Россия выбрала альтернативный проект, проект планового, нерыночного развития и однопартийной политической системы, этот проект был ответом (в смысле, который придал терминам вызов-ответ Тойнби) на вызов западного лидерства, проект ускоренного догоняющего развития на понятный, в принципе, Западный проект, логично завершающийся созданием глобального рынка.
Время к концу XX века спрессовалось в разы, и сейчас мы имеем другую ситуацию. С одной стороны, перед нами явственно завершающийся проект Модерна, исчерпывающий себя мир капиталистического производства и обмена, в котором доля материального производства, доля классической пары «рабочий-предприниматель» неуклонно сжимается, уступая место производству идей, смыслов и сценариев, для реализации которых вместо нефти и стали используется виртуальный капитал.
Строить сейчас новый догоняющий проект того, что умирает, хоть в демократических, хоть в нео-тоталитарных формах, бессмысленно и грозит гибелью носителя любых самостоятельных, альтернативных сценариев - народа России. А ценность альтернативных сценариев понятна всем разработчикам, от научных теорий до сверхзвуковых самолетов.
Могут, конечно, сказать, что коммунистический проект не был догоняющим, а напротив, опережающим - но практика показала, что он не имел важных элементов, нужных именно для того, чтобы обгонять, не имел подсистем, обеспечивающих свободу мысли и отбор эффективных мыслей, в результате чего и погиб именно тогда, когда почти догнал, выполнив тем самым свою историческую миссию.
Со свободой мысли стало получше, но вот для реализации в России сейчас из всего многообразия отбираются мысли, скорее, контрпродуктивные. А свобода мысли без возможности реализации ведет к тому, что вместо крупных идейных систем, парадигм, возникает миллион мелких идейных зародышей, вокруг которых концентрируются мельчайшие когнитивные сообщества по три-пять-десять человек, и которые никак не могут дорасти до чего-то жизнеспособного.
Проблема сейчас гораздо сложнее умственно, теоретически, чем в 1917-м. Там перед глазами был Запад, который ушел далеко вперед и перед которым была долгая перспектива. Была с запада же взятая теория Маркса.
Сейчас перспективы Запада тонут в сгущающемся тумане. Ничего подобного марксизму у них нет, нет идейных рамок для осознания ситуации, который мы могли бы взять. В еще более густом тумане перспективы России. Выбор, вроде бы как сделанный в 1991-м году, выбор вхождения в рыночный плюралистический мир, под сомнением. Все большая часть населения стремится то ли к возврату социализма, то ли к созданию нового, альтернативного Западному, проекта.
И это тоже одна из сложностей настоящего момента. До сих пор население превращали в народ насильно, внушая ему некую идейную систему.
Где-то около 988 года Перуна сбросили в реку, и населению повелели стать православным. Еще лет через семьсот образовался «народ-богоносец», соединяющий православие, самодержавие и народность. Не смотря на всю веру многих в эту триаду, история показала, что население приняло идеи скорее по принципу непротивления, чем сознательного участия.
В 1917-м православие было заменено на коммунизм, монархия - на «руководящую и направляющую», ну, а народность («трудящиеся») сохранилась, как некое моральное оправдание.
В 1991-м коммунизм сменили на свободу рынка, монархия приняла (в конце концов) форму «вертикали власти», а народность - форму словесного дыма.
Население, опять же, проявило непротивление. Но идеология рынка не может заменить идеологию православия или коммунизма. Некоторые умники решили «откатиться» на старую операционную систему (православие), чтобы чем-то заполнить идеологический вакуум, и население вдруг решило, что оно - православное, хотя не может назвать хотя бы половину апостолов и не соблюдает пост.
И вот в этом вакууме начались совершенно новые процессы. У населения впервые появилась возможность самому разработать для себя какую-то идеологию. Но для разработки атомной бомбы нужно существование множества институтов, физиков - для разработки принципов, химиков - для очистки урана, математиков - для расчетов и так далее. Для создания и поддержания идеологии тоже нужны специальные социальные структуры, примером чего является Церковь.
А что у населения есть для разработки идеологии? Это что, проще, чем атомную бомбу придумать? Остались от советских времен некие гуманитарные институты Академии наук, но не для того они были созданы, не на то «заточены». Не случайно эту идеологию никак не могут породить с 1996 года, когда Ельцин призвал создать «национальную идею».
Итак, что у нас есть? Во-первых, у нас есть русская культура, которая уже успела освоить и включить в себя, как органическую часть, очень много из мировой. Во-вторых, у нас есть масса интеллектуалов, уже не в первом поколении, владеющих этой культурой. В-третьих, мы имеем грамотный народ, выученный за XX век не только читать, но и истории, литературе, географии, математике и так далее. Причем чуть ли не каждый пятый имеет высшее образование. И, наконец, у нас не так плохо дела с Интернет. У нас, по последним данным, уже почти 50 млн. пользователей Сети, проводящие там больше 20 часов в неделю.
Да, эти тысячи интеллектуалов порождают невозможное количество разнообразных текстов и идей, в которых трудно разобраться. Но мы можем использовать современные средства, которые состоят в создании виртуальных организаций, сетевых сообществ, способных навести порядок в этом море идей. Сотни тысяч просеют через свои сита идеи тысяч идейных лидеров, отберут из них свое, создадут коалиции для поддержки лучших идей, заставят лидеров ориентироваться на себя.
За счет использования Интернет это будет в сто раз дешевле и в десять быстрее, чем издавать газету «Искра» и ездить на партийные съезды в Лондон.
Это общий принцип распределенных когнитивных процессов (когда вместе думает много людей). Например, допустим, в науке некой страны был бы такой уровень лжи, как в нашем обществе сейчас. Трудно было бы ученым. Кто-то пишет, что сумел клонировать клетку, а на самом деле - врет. Другой пишет, что получил скорость выше скорости света. И опять врет. И так далее. В науке есть организации, которые умеют проверять написанное, и изгонять навсегда ученых, которые врут. А отдельный исследователь никогда не успеет лично проверить все, что пишут в журналах. Поэтому нужны организации, причем правдивые. Чтобы решать сложные задачи, которые не решить в одиночку, ибо силы отдельного человека не бесконечны. Но человек может выдвинуть идею, которая станет силой, почти бесконечной, овладевая массами.
Мы живем в очень сложное время. Времена, собственно, никогда не были особенно простыми. Но сейчас они сложнее для понимания, сложнее когнитивно, чем даже осложненный для России-СССР двумя мировыми войнами и преодолением технологической отсталости XX век. Весь этот век был продолжением уже сложившейся в XVIII - XIX веках (уже 200 лет) и идеологически понятной линии Модерна, линии индустриального, рыночного и политически либерального развития. «Мэйнстрима», как сейчас принято говорить.
При всем том, что Россия выбрала альтернативный проект, проект планового, нерыночного развития и однопартийной политической системы, этот проект был ответом (в смысле, который придал терминам вызов-ответ Тойнби) на вызов западного лидерства, проект ускоренного догоняющего развития на понятный, в принципе, Западный проект, логично завершающийся созданием глобального рынка.
Время к концу XX века спрессовалось в разы, и сейчас мы имеем другую ситуацию. С одной стороны, перед нами явственно завершающийся проект Модерна, исчерпывающий себя мир капиталистического производства и обмена, в котором доля материального производства, доля классической пары «рабочий-предприниматель» неуклонно сжимается, уступая место производству идей, смыслов и сценариев, для реализации которых вместо нефти и стали используется виртуальный капитал.
Строить сейчас новый догоняющий проект того, что умирает, хоть в демократических, хоть в нео-тоталитарных формах, бессмысленно и грозит гибелью носителя любых самостоятельных, альтернативных сценариев - народа России. А ценность альтернативных сценариев понятна всем разработчикам, от научных теорий до сверхзвуковых самолетов.
Могут, конечно, сказать, что коммунистический проект не был догоняющим, а напротив, опережающим - но практика показала, что он не имел важных элементов, нужных именно для того, чтобы обгонять, не имел подсистем, обеспечивающих свободу мысли и отбор эффективных мыслей, в результате чего и погиб именно тогда, когда почти догнал, выполнив тем самым свою историческую миссию.
Со свободой мысли стало получше, но вот для реализации в России сейчас из всего многообразия отбираются мысли, скорее, контрпродуктивные. А свобода мысли без возможности реализации ведет к тому, что вместо крупных идейных систем, парадигм, возникает миллион мелких идейных зародышей, вокруг которых концентрируются мельчайшие когнитивные сообщества по три-пять-десять человек, и которые никак не могут дорасти до чего-то жизнеспособного.
Проблема сейчас гораздо сложнее умственно, теоретически, чем в 1917-м. Там перед глазами был Запад, который ушел далеко вперед и перед которым была долгая перспектива. Была с запада же взятая теория Маркса.
Сейчас перспективы Запада тонут в сгущающемся тумане. Ничего подобного марксизму у них нет, нет идейных рамок для осознания ситуации, который мы могли бы взять. В еще более густом тумане перспективы России. Выбор, вроде бы как сделанный в 1991-м году, выбор вхождения в рыночный плюралистический мир, под сомнением. Все большая часть населения стремится то ли к возврату социализма, то ли к созданию нового, альтернативного Западному, проекта.
И это тоже одна из сложностей настоящего момента. До сих пор население превращали в народ насильно, внушая ему некую идейную систему.
Где-то около 988 года Перуна сбросили в реку, и населению повелели стать православным. Еще лет через семьсот образовался «народ-богоносец», соединяющий православие, самодержавие и народность. Не смотря на всю веру многих в эту триаду, история показала, что население приняло идеи скорее по принципу непротивления, чем сознательного участия.
В 1917-м православие было заменено на коммунизм, монархия - на «руководящую и направляющую», ну, а народность («трудящиеся») сохранилась, как некое моральное оправдание.
В 1991-м коммунизм сменили на свободу рынка, монархия приняла (в конце концов) форму «вертикали власти», а народность - форму словесного дыма.
Население, опять же, проявило непротивление. Но идеология рынка не может заменить идеологию православия или коммунизма. Некоторые умники решили «откатиться» на старую операционную систему (православие), чтобы чем-то заполнить идеологический вакуум, и население вдруг решило, что оно - православное, хотя не может назвать хотя бы половину апостолов и не соблюдает пост.
И вот в этом вакууме начались совершенно новые процессы. У населения впервые появилась возможность самому разработать для себя какую-то идеологию. Но для разработки атомной бомбы нужно существование множества институтов, физиков - для разработки принципов, химиков - для очистки урана, математиков - для расчетов и так далее. Для создания и поддержания идеологии тоже нужны специальные социальные структуры, примером чего является Церковь.
А что у населения есть для разработки идеологии? Это что, проще, чем атомную бомбу придумать? Остались от советских времен некие гуманитарные институты Академии наук, но не для того они были созданы, не на то «заточены». Не случайно эту идеологию никак не могут породить с 1996 года, когда Ельцин призвал создать «национальную идею».
Итак, что у нас есть? Во-первых, у нас есть русская культура, которая уже успела освоить и включить в себя, как органическую часть, очень много из мировой. Во-вторых, у нас есть масса интеллектуалов, уже не в первом поколении, владеющих этой культурой. В-третьих, мы имеем грамотный народ, выученный за XX век не только читать, но и истории, литературе, географии, математике и так далее. Причем чуть ли не каждый пятый имеет высшее образование. И, наконец, у нас не так плохо дела с Интернет. У нас, по последним данным, уже почти 50 млн. пользователей Сети, проводящие там больше 20 часов в неделю.
Да, эти тысячи интеллектуалов порождают невозможное количество разнообразных текстов и идей, в которых трудно разобраться. Но мы можем использовать современные средства, которые состоят в создании виртуальных организаций, сетевых сообществ, способных навести порядок в этом море идей. Сотни тысяч просеют через свои сита идеи тысяч идейных лидеров, отберут из них свое, создадут коалиции для поддержки лучших идей, заставят лидеров ориентироваться на себя.
За счет использования Интернет это будет в сто раз дешевле и в десять быстрее, чем издавать газету «Искра» и ездить на партийные съезды в Лондон.