(no subject)
"Каменные клены" - книжка прошлого лета. Слова, сплетавшиеся в длинную, полунамеками рассказанную историю, которая на самом деле может и вполне обычная, но рассказана так, что ты сидишь и как глиняные бусины, собираешь истории и воспоминания в длинные бусы, а потом - перебираешь их, рассматриваешь и понять не можешь, как это так получается. Потому что и образы не всегда понятные, и скандинавскую мифологию я не настолько хорошо знаю, но при этом ощущение как в детстве - не до конца понимаешь, о чем речь, догадываешься смутно, но понимаешь, что догадываешься - правильно, в "нужную" сторону.
Книжка, которую могла читать только ночью, когда дверь в нашу комнату закрывалась, Юрка тихо посапывал рядом, а на окне горела махонькая настольная лампа с ярко-оранжевым абажуром. Из-за этого абажура, кстати, комната напоминала купе поезда. Первое время казалось, что еще чуть-чуть, и комната дернется и мягко поедет куда-то вместе со своими старыми обоями и вырезанными из календарей картинками, со старой этажеркой, занавешенной куском тюля, с нами, растянувшимися на старой скрипучей тахте. Поедет куда-то, мерно покачиваясь...
Днем были тягучие, липкие минуты, когда надо было придумывать новые игры для Юрки, уводить его от соседей, выслушивать бесконечные бабушкины упреки и разговоры про "все плохие" и как тяжело жить. Днем читать не получалось - даже если Юра был занят, как только я пристраивалась с книжкой, тут же подсаживалась бабушка или соседка и никакие силы не могли заставить их заняться чем-то еще кроме как обсуждением политиков, родственников и цен на сахар.
Зато ночью была молчаливая Саша Сонли, мамин травник, служанка Дейдра, капризная сводная сестра и чудаковатый Луэллин...
Прошлое лето было самым никудышним летом не считая тех, которые приходилось проводить в Каховке у бабушки. Но вот за "Каменные клены" я готова его простить.
Книжка, которую могла читать только ночью, когда дверь в нашу комнату закрывалась, Юрка тихо посапывал рядом, а на окне горела махонькая настольная лампа с ярко-оранжевым абажуром. Из-за этого абажура, кстати, комната напоминала купе поезда. Первое время казалось, что еще чуть-чуть, и комната дернется и мягко поедет куда-то вместе со своими старыми обоями и вырезанными из календарей картинками, со старой этажеркой, занавешенной куском тюля, с нами, растянувшимися на старой скрипучей тахте. Поедет куда-то, мерно покачиваясь...
Днем были тягучие, липкие минуты, когда надо было придумывать новые игры для Юрки, уводить его от соседей, выслушивать бесконечные бабушкины упреки и разговоры про "все плохие" и как тяжело жить. Днем читать не получалось - даже если Юра был занят, как только я пристраивалась с книжкой, тут же подсаживалась бабушка или соседка и никакие силы не могли заставить их заняться чем-то еще кроме как обсуждением политиков, родственников и цен на сахар.
Зато ночью была молчаливая Саша Сонли, мамин травник, служанка Дейдра, капризная сводная сестра и чудаковатый Луэллин...
Прошлое лето было самым никудышним летом не считая тех, которые приходилось проводить в Каховке у бабушки. Но вот за "Каменные клены" я готова его простить.