(no subject)
Andrey Koryakovtsev
8 мин. ·
А давайте обратим внимание на то, на что ещё никто, вроде, не обращал внимания. Обнуление сроков президентства Путина (при условии практической реализации этого обнуления, а это возможно только при том, что оное поддержит большинство населения страны и при условии практической реализации озвученной 15 января социальной повестки, только и только при этом условии) - это означает и обнуление российской оппозиции, хочет она этого или нет, обнуление ее многократных вангований о скором крахе режима и развале экономики. С определенной точки зрения это возвращение общества в начало нулевых. Такая вот вечная молодость. Здесь должна зазвучать известная песня Чижа.
Это обнуление оппозиции происходит уже сейчас, даже когда новый режим (посттранзитный) ещё не вполне определился. Максималистская ее часть маргинализируется. Она обращается к рабочему классу с лево-радикальной риторикой, но рабочий класс мелкобуржуазен и консервативен в массе своей и не желает слышать ее. Другая ее часть вовремя подсуетилась и пополнила ряды придворной оппозиции, и без того тесные и идеологически пестрые. Т.о. оказалось, что общество в оппозиции не нуждается и что все его надежды и чаяния воплощает правительство.
В какой степени эти надежды и чаяния ложны - сейчас совершенно не ясно. Однако, уже сейчас резонеры могут сказать, что все верхушечные реформы заведомо ограничены. И это верно. Но относительно чего они ограничены? Они могут считаться ограниченными только относительно нового общества, которое будет порождено реформами и которое станет нуждаться в действительных переменах. Т.о. обнуление нынешней оппозиции Шредингера - это необходимый шаг к формированию новой оппозиции, возникшей в условиях развитой национальной промышленности.