Достоевский. Спасибо что живой.
Поехали дальше.
Федор Михайлович Достоевский. Самый уважаемый из наших писателей на Западе. У кого-то при его имени возникает в памяти Раскольников с топором, у многих - бронзовый памятник (работы Л.М. Холиной или какой другой), у некоторых школьные уроки литературы...
А ведь Федор Достоевский был живым, не бронзовым, и не роботом для написания своих величайших произведений. Он огорчался и смеялся, проигрывался в карты и болел... Вел свой ежедневный бытовой дневник... Да-да, так же как и мы сейчас записывал для себя - что делал, как себя чувствовал, что привлекло его внимание. За неимением компьютера и интернета - писал в тетрадях пером.
Дневники эти давно опубликованы. Хочу привести выдержки из записей разных дней, привести в "интернет-формате", привычном для нашего интернет-поколения. Кажется - за этими бытовыми записями можно увидеть живого, небронзового человека. Человека, а не памятник.
PS Возможно кто-то посчитает, что подобные дневники умаляют талант писателя Достоевского. Этот кто-то, на мой взгляд - ошибается.
В качестве иллюстрации: Федор Достоевский (фото 1863 года)
Прежде эта хандра продолжалась дня три после припадка, а теперь дней по семи, по восьми.
***
Когда припадки долго не бывают и вдруг разразятся, то наступает тоска необычайная, нравственная. До отчаяния дохожу.
***
После большого промежутка между припадками, они принялись опять колотить и злят меня особенно тем, что мешают работать.
***
Налегла на меня переписка с разными авторами.
***
Какая мне тоска!
***
Я не способен что-нибудь делать, чтобы нажить хорошие деньги. А долги наши все растут, да растут.
***
Моя работа так мало дает мне и убивает меня.
***
Здоровье мое лучше, лихорадочное состояние совсем прошло, но желудок и утомление - вот что не прекращается.
***
Сплю я, просыпаясь ночью раз до 10 каждый час и меньше, часто потея.
***
Скверная и ревнивая жена! Ах, Аня, кого она вздумала подозревать?
***
Все бегаю по горло в деле.
***
Кроме ужасно тяжких мыслей и уныния, напавшего на меня почти до болезни, я еще серьезно опасаюсь заболеть.
***
Аня немножко мерзка в одном отношении, но все-таки радость моя единственная.
***
Полное одиночество и вдобавок одни неприятности.
***
Расстроились нервы.
***
Между тем я все более и более как будто дурею и решительно стал ужасно туго писать.
***
Ей богу, еле жив, чуть не падаю.
***
О будущем и думать не хочется: голова кружится, боюсь припадка.
***
У меня столько дела (мелкого, беготного), что нет даже минуты свободной и хорошей.
***
Нашел целых 5 писем, на которые надо немедленно отвечать, все по журналу. Сегодня же должен отсмотреть с переправкой 3 корректуры.
***
Спать хочется ужасно, но работы такая бездна, что нельзя лечь
***
С типографией всё дрянные мелкие хлопоты. Хозяин ко мне заходил раза 4, все когда меня нет, под разными глупыми предлогами.
***
Одним словом, нечего писать о себе, и без того загроможден делом, не сплю целые ночи.
***
Хоть бы я разбился как-нибудь в припадке, хоть какое-нибудь да развлечение.
***
Мне решительно некогда ходить в гости, а надо сходить
***
Письма ко мне приходят, кажется, позже всех в городе. Почта приходит в час, а я получаю в 6 пополудни.
***
Заметил это почтальону - он же на меня и раскричался. Ужасно здесь дерзкий народ.
***
Люба всех мужчин называет папа. Легкомысленное создание! и легкосердечное; но таковы все женщины.
***
Какая небрежность и высокомерность в почтамте!
А книга дня сегодня, конечно же:
Альми И. - О поэзии и прозе
серия "litteraTerra", Издательство "Скифия", Санкт-Петербург, 2002, ISBN: 5-94348-021-8, Переплет твердый, 527 с., тираж 1000 экз.
В книге объединен материал, посвященный некоторым проблемам развития pyccкой поэзии и прозы - в их исторической взаимосвязи. Именем, образующим поэтический центр, является имя Пушкина, а прозаический - имя Достоевского. К пушкинскому центру относятся работы о поэтах близкого Пушкину круга - Баратынском, Батюшкове, а также и о Тютчеве, Некрасове, Ахматовой, Пастернаке.
"Прозаический" раздел, кроме статей о творчестве Достоевского, включает исследования об "Отцах и детях" Тургенева и "Мастере и Маргарите" Булгакова.
Подробнее →
Отрывок из книги:
ТАТЬЯНА В КАБИНЕТЕ ОНЕГИНА
Восприятие прославленного литературного произведения подвержено влиянию психологических аберраций. Механизм их довольно прост: выпадают детали, не согласующиеся с уже сложившимся «обликом» вещи. Так возникают «факты-невидимки» - описания, штрихи, временные пометы, которые упорно не фиксируются, не видятся в тексте, живущем у всех на глазах. Но остается особого рода след - инерция искажений в интерпретациях достаточно высокого уровня.
Вот, например, как излагается в статье В. Г. Белинского одно из известнейших мест романа «Евгений Онегин»:
«Посещение Татьяною опустелого дома Онегина (в седьмой главе) и чувства, пробужденные в ней этим оставленным жилищем <...> принадлежит к лучшим местам поэмы и драгоценнейшим сокровищам русской поэзии. Татьяна не раз повторила это посещение». Далее следует выписка из романа и вывод из нее: «Итак, в Татьяне, наконец, совершился акт сознания; ум ее проснулся».
Запомним: событийная основа внутреннего переворота, по Белинскому, - посещение, которое Татьяна «не раз повторила». Д.И. Писарев, отвергнув трактовку Белинского, сохранил и утвердил факты, на которые она опирается. Татьяна, по его словам, «посещает неоднократно кабинет уехавшего идеала и читает с большим вниманием его книги». Так определилось представление о едва ли не научном подходе героини к онегинской библиотеке. В одной из современных работ сказано: «Татьяна, пытаясь лучше понять Онегина, изучает его пометы на полях любимых книг». Даже в изложении авторитетнейшего знатока пушкинских текстов последовательность действий героини характерно смещается. «Зайдя во время прогулки в опустелый дом Онегина, - пишет С. М. Бонди, - Татьяна видит в его кабинете книги, которые он читал, и сразу набрасывается на них».
читать дальше →
Такие дела...