№29.3 О книгах. О медведях, туземцах и англичанах
Отчего-то вспомнился этот момент из замечательной книги. По-моему (если память мне не изменяет) в адаптированный для детей перевод он не входил. Поэтому весьма вероятно, что многие еего прочтут впервые.
Понятное дело, услыхав выстрел, мы все прибавили шагу и поскакали так быстро, как только позволяла дорога, - в этом месте спуск был очень крутой, - чтобы поскорее узнать, что случилось. Как только мы выехали из за деревьев, ранее заслонявших нам вид, мы сразу поняли, в чем дело, и видели, как Пятница выручил нашего бедного проводника, хотя и не могли разглядеть, что за животное он убил.
Невозможно себе представить более необычайного и захватывающего зрелища, чем последовавшая затем схватка Пятницы с медведем. Бой между ними распотешил нас всех, хотя сначала мы и удивились и испугались за моего верного слугу. Медведь - тяжелое неуклюжее создание, неспособное мчаться, как волк, проворный и легкий на бегу; зато у него есть своя два специальных качества, которые обыкновенно и управляют его действиями. Во первых, вообще он не нападает на человека, говорю: вообще, потому что нельзя сказать, до чего может довести его голод, как это было в данном случае, когда вся земля была покрыта снегом, - на человека, повторяю, он не нападает, если только человек сам не нападет на него; если вы встретитесь с медведем в лесу и не затронете его, и он не тронет вас, но при этом вы должны быть очень вежливы с ним и уступать ему дорогу, так как он большой барин и не уступит дороги и королю. А если вы испугались, вам самое лучшее не останавливаться и смотреть в другую сторону, потому что, если вы остановитесь и станете пристально смотреть на него, он может принять это за обиду; если же вы чем нибудь бросите в него и попадете, хотя бы даже сучком не толще вашего пальца, он уже непременно обидится и оставит все другие дела, чтоб отомстить вам, ибо в делах чести он крайне щепетилен, - и это его первое качество. А второе то, что, если он почувствовал себя обиженным, он уже не оставит вас в покое, а днем и ночью будет бежать за вами крупной рысью, пока не нагонит и не отомстит за обиду.
Итак, Пятница выручил из беды нашего проводника и в ту минуту, как мы подъехали к ним, помогал ему сойти с лошади, так как бедняк совсем ослабел от испуга и ран - он еще больше напугался, чем пострадал. Вдруг мы увидели выходящего из лесу медведя; это был зверь чудовищной величины; такого огромного я еще никогда не видал. Мы все были поражены его появлением, но на лице Пятницы при виде медведя выразились и радость и отвага. "О! о! о!" вскричал он трижды, указывая на зверя: "О, господин, позволь мне с ним поздороваться; мой тебя будет хорошо смеять!"
Я удивился, не понимая, чему он так радуется. "Глупый ты! Ведь он съест тебя!" - "Ести меня! ести меня! Мой его ести: мой вас будет хорошо смеять! Вы все стойте здесь; мой вам покажет смешно". Он сел на землю, мигом стащил с себя сапоги, надел туфли (плоские башмаки, какие носят индейцы), лежавшие у него в кармане, отдал свою лошадь другому слуге и, наготовив ружье, помчался как ветер.
Медведь шел не спеша и никого не трогал; но Пятница, подбежав к нему совсем близко, окликнул его, как будто медведь мог его понять: "Слушай! слушай! Мой говорит тебе!" Мы следовали за ним поодаль. В это время мы спускались по гасконскому склону и вступили в большой лес, где местность была ровная, а деревьев хотя и много, но они были разбросаны, так что видно было далеко вперед.
Пятница, как мы уже говорили, следовал за медведем по пятам и скоро поровнялся с ним, а поровнявшись, поднял с земли большой камень и запустил им в медведя. Камень угодил зверю в голову; положим, он причинил ему не больше вреда, чем если бы ударился об стену, но все же Пятница добился своего - плут ведь нисколько не боялся и сделал это только для того, чтобы медведь погнался за ним и чтобы показать нам смешное, как он выражался.
Лишь только медведь почувствовал прикосновение камня и увидал врага, как он повернулся и пустился вслед за Пятницей в развалку, но такими огромными шагами, что и лошади пришлось бы удирать от него в галоп. Пятница мчался как ветер и прямо на нас, как будто ища у нас защиты, и мы решили все разом стрелять в медведя, чтоб выручить моего слугу, хотя я искренно рассердился на него, зачем он погнал на нас медведя, когда тот шел себе по своим делам совсем в другую сторону и не обращая на нас внимания; в особенности я рассердился на то, что он медведя то погнал на нас, а сам стал удирать, и кричу ему: "Ах ты, собака! Вот так насмешил! Беги скорее вскакивай на лошадь и дай нам застрелить зверя". Он услышал и кричит мне в ответ:
"Нет стрелять! нет стрелять; стоять тихо, будет очень смешно!" - и бежал дальше, вдвое скорее медведя. Потом вдруг увидал подходящее дерево, кивнул нам подъехать ближе, припустил еще быстрее и мигом вскарабкался на дерево, положил ружье на землю, шагах в шести от ствола.
Медведь скоро добежал до дерева и первым делом остановился возле ружья, понюхал его, до не тронул и полез на дерево, как кошка, несмотря на свою чудовищную величину. Я был поражен безрассудным, как мне казалось, поведением моего слуги и при воем желании не мог найти здесь ничего смешного, пока мы, видя, что медведь влез на дерево, не подъехали ближе.
Подъехав к дереву, мы увидели, что Пятница забрался на тонкий конец большого сука, а медведь дошел до половины сука, до того места, где сук становился тоньше и гибче. "Га!" - крикнул нам Пятница, "теперь вы увидите: мой будет учить медведя танцевать". И он начал подпрыгивать и раскачивать сук; медведь зашатался, но не трогался с места и только оглядывался как бы ему вернуться назад по добру, по здорову; при этом зрелище мы действительно смеялись от души. Но Пятнице было мало этого; увидев, что медведь стоит смирно, он стал звать его, как будто медведь понимал по английски: "Что же ты не идешь дальше? Пожалуйста, иди дальше", и перестал трясти и качать ветку. Медведь словно понял, что ему было сказано, пошел дальше; тут Пятница снова запрыгал, и медведь снова остановился.
Мы думали, что теперь то и следует прикончить его, и крикнули Пятнице, чтоб он стоял смирно, что мы будем стрелять в медведя, но он горячо запротестовал: "О пожалста! пожалста, мой сам будет стрелять сичас!" Словом, Пятница так долго плясал на суку, и медведь так уморительно перебирал ногами, что мы действительно нахохотались вдоволь, но все таки не могли себе представить, чего собственно добивается отважный индеец. Сначала мы думали, что он хочет стряхнуть медведя наземь: он для этого медведь был слишком хитер: он не заходил настолько далеко, чтобы потерять равновесие, и крепко цеплялся за ветку своими крепкими когтями и ногами, так что мы положительно недоумевали, чем кончится эта потеха.
Но Пятница скоро вывел нас из недоумения.
Видя, что медведь крепко уцепился за сук и что его не заставишь итти дальше, он стал говорить: "Ну, ну, твой не идет, мой идет, мой идет; твой не хочет итти ко мне, мой хочет к тебе". С этими словами он передвинулся на тонкий конец сука, который согнулся под его тяжестью, и осторожно по ветке соскользнул на землю и побежал к своему ружью.
"Ну, Пятница, - сказал я ему, - что ты еще затеял? Почему ты не стреляешь в него!" "Не надо стрелять! - оказал Пятница, - теперь еще не надо стрелять; теперь мой стрелять, мой убьет, когда твой будет еще смеяться". И в самом деле, он еще насмешил нас, как вы сейчас увидите. Когда медведь заметил, что его враг исчез, он стал пятиться назад, но осторожно, не спеша и на каждом шагу оглядываясь, пока; не добрался до ствола; затем попрежнему задом наперед полез вниз по дереву, цепляясь когтями и осторожно, одну за другой, передвигая ноги. Тут то, раньше чем зверь успел стать на землю задними ногами, Пятница подошел к нему вплотную, вставил ему в ухо дуло своего ружья и застрелил медведя на месте.
Проказник обернулся посмотреть, смеемся ли мы, и, видя по нашим лицам, что мы довольны, сам захохотал во все горло, говоря: "Так мы убиваем медведь в наша страна!" "Как же вы их убиваете? - спросил я, - ведь у вас нет ружей". - "Нет, ружей нет, зато есть много, много длинные стрелы".
Не знаю, почему вспомнил про этот кусок именно сейчас.
Дикий медведь, который никого не трогает, если его не дразнить.
Цивилизованный англичанин, которого искренне забавляет цивилизованный туземец. Цивилизованный туземец, на потеху англичанину убивающий медведя...
Понятное дело, услыхав выстрел, мы все прибавили шагу и поскакали так быстро, как только позволяла дорога, - в этом месте спуск был очень крутой, - чтобы поскорее узнать, что случилось. Как только мы выехали из за деревьев, ранее заслонявших нам вид, мы сразу поняли, в чем дело, и видели, как Пятница выручил нашего бедного проводника, хотя и не могли разглядеть, что за животное он убил.
Невозможно себе представить более необычайного и захватывающего зрелища, чем последовавшая затем схватка Пятницы с медведем. Бой между ними распотешил нас всех, хотя сначала мы и удивились и испугались за моего верного слугу. Медведь - тяжелое неуклюжее создание, неспособное мчаться, как волк, проворный и легкий на бегу; зато у него есть своя два специальных качества, которые обыкновенно и управляют его действиями. Во первых, вообще он не нападает на человека, говорю: вообще, потому что нельзя сказать, до чего может довести его голод, как это было в данном случае, когда вся земля была покрыта снегом, - на человека, повторяю, он не нападает, если только человек сам не нападет на него; если вы встретитесь с медведем в лесу и не затронете его, и он не тронет вас, но при этом вы должны быть очень вежливы с ним и уступать ему дорогу, так как он большой барин и не уступит дороги и королю. А если вы испугались, вам самое лучшее не останавливаться и смотреть в другую сторону, потому что, если вы остановитесь и станете пристально смотреть на него, он может принять это за обиду; если же вы чем нибудь бросите в него и попадете, хотя бы даже сучком не толще вашего пальца, он уже непременно обидится и оставит все другие дела, чтоб отомстить вам, ибо в делах чести он крайне щепетилен, - и это его первое качество. А второе то, что, если он почувствовал себя обиженным, он уже не оставит вас в покое, а днем и ночью будет бежать за вами крупной рысью, пока не нагонит и не отомстит за обиду.
Итак, Пятница выручил из беды нашего проводника и в ту минуту, как мы подъехали к ним, помогал ему сойти с лошади, так как бедняк совсем ослабел от испуга и ран - он еще больше напугался, чем пострадал. Вдруг мы увидели выходящего из лесу медведя; это был зверь чудовищной величины; такого огромного я еще никогда не видал. Мы все были поражены его появлением, но на лице Пятницы при виде медведя выразились и радость и отвага. "О! о! о!" вскричал он трижды, указывая на зверя: "О, господин, позволь мне с ним поздороваться; мой тебя будет хорошо смеять!"
Я удивился, не понимая, чему он так радуется. "Глупый ты! Ведь он съест тебя!" - "Ести меня! ести меня! Мой его ести: мой вас будет хорошо смеять! Вы все стойте здесь; мой вам покажет смешно". Он сел на землю, мигом стащил с себя сапоги, надел туфли (плоские башмаки, какие носят индейцы), лежавшие у него в кармане, отдал свою лошадь другому слуге и, наготовив ружье, помчался как ветер.
Медведь шел не спеша и никого не трогал; но Пятница, подбежав к нему совсем близко, окликнул его, как будто медведь мог его понять: "Слушай! слушай! Мой говорит тебе!" Мы следовали за ним поодаль. В это время мы спускались по гасконскому склону и вступили в большой лес, где местность была ровная, а деревьев хотя и много, но они были разбросаны, так что видно было далеко вперед.
Пятница, как мы уже говорили, следовал за медведем по пятам и скоро поровнялся с ним, а поровнявшись, поднял с земли большой камень и запустил им в медведя. Камень угодил зверю в голову; положим, он причинил ему не больше вреда, чем если бы ударился об стену, но все же Пятница добился своего - плут ведь нисколько не боялся и сделал это только для того, чтобы медведь погнался за ним и чтобы показать нам смешное, как он выражался.
Лишь только медведь почувствовал прикосновение камня и увидал врага, как он повернулся и пустился вслед за Пятницей в развалку, но такими огромными шагами, что и лошади пришлось бы удирать от него в галоп. Пятница мчался как ветер и прямо на нас, как будто ища у нас защиты, и мы решили все разом стрелять в медведя, чтоб выручить моего слугу, хотя я искренно рассердился на него, зачем он погнал на нас медведя, когда тот шел себе по своим делам совсем в другую сторону и не обращая на нас внимания; в особенности я рассердился на то, что он медведя то погнал на нас, а сам стал удирать, и кричу ему: "Ах ты, собака! Вот так насмешил! Беги скорее вскакивай на лошадь и дай нам застрелить зверя". Он услышал и кричит мне в ответ:
"Нет стрелять! нет стрелять; стоять тихо, будет очень смешно!" - и бежал дальше, вдвое скорее медведя. Потом вдруг увидал подходящее дерево, кивнул нам подъехать ближе, припустил еще быстрее и мигом вскарабкался на дерево, положил ружье на землю, шагах в шести от ствола.
Медведь скоро добежал до дерева и первым делом остановился возле ружья, понюхал его, до не тронул и полез на дерево, как кошка, несмотря на свою чудовищную величину. Я был поражен безрассудным, как мне казалось, поведением моего слуги и при воем желании не мог найти здесь ничего смешного, пока мы, видя, что медведь влез на дерево, не подъехали ближе.
Подъехав к дереву, мы увидели, что Пятница забрался на тонкий конец большого сука, а медведь дошел до половины сука, до того места, где сук становился тоньше и гибче. "Га!" - крикнул нам Пятница, "теперь вы увидите: мой будет учить медведя танцевать". И он начал подпрыгивать и раскачивать сук; медведь зашатался, но не трогался с места и только оглядывался как бы ему вернуться назад по добру, по здорову; при этом зрелище мы действительно смеялись от души. Но Пятнице было мало этого; увидев, что медведь стоит смирно, он стал звать его, как будто медведь понимал по английски: "Что же ты не идешь дальше? Пожалуйста, иди дальше", и перестал трясти и качать ветку. Медведь словно понял, что ему было сказано, пошел дальше; тут Пятница снова запрыгал, и медведь снова остановился.
Мы думали, что теперь то и следует прикончить его, и крикнули Пятнице, чтоб он стоял смирно, что мы будем стрелять в медведя, но он горячо запротестовал: "О пожалста! пожалста, мой сам будет стрелять сичас!" Словом, Пятница так долго плясал на суку, и медведь так уморительно перебирал ногами, что мы действительно нахохотались вдоволь, но все таки не могли себе представить, чего собственно добивается отважный индеец. Сначала мы думали, что он хочет стряхнуть медведя наземь: он для этого медведь был слишком хитер: он не заходил настолько далеко, чтобы потерять равновесие, и крепко цеплялся за ветку своими крепкими когтями и ногами, так что мы положительно недоумевали, чем кончится эта потеха.
Но Пятница скоро вывел нас из недоумения.
Видя, что медведь крепко уцепился за сук и что его не заставишь итти дальше, он стал говорить: "Ну, ну, твой не идет, мой идет, мой идет; твой не хочет итти ко мне, мой хочет к тебе". С этими словами он передвинулся на тонкий конец сука, который согнулся под его тяжестью, и осторожно по ветке соскользнул на землю и побежал к своему ружью.
"Ну, Пятница, - сказал я ему, - что ты еще затеял? Почему ты не стреляешь в него!" "Не надо стрелять! - оказал Пятница, - теперь еще не надо стрелять; теперь мой стрелять, мой убьет, когда твой будет еще смеяться". И в самом деле, он еще насмешил нас, как вы сейчас увидите. Когда медведь заметил, что его враг исчез, он стал пятиться назад, но осторожно, не спеша и на каждом шагу оглядываясь, пока; не добрался до ствола; затем попрежнему задом наперед полез вниз по дереву, цепляясь когтями и осторожно, одну за другой, передвигая ноги. Тут то, раньше чем зверь успел стать на землю задними ногами, Пятница подошел к нему вплотную, вставил ему в ухо дуло своего ружья и застрелил медведя на месте.
Проказник обернулся посмотреть, смеемся ли мы, и, видя по нашим лицам, что мы довольны, сам захохотал во все горло, говоря: "Так мы убиваем медведь в наша страна!" "Как же вы их убиваете? - спросил я, - ведь у вас нет ружей". - "Нет, ружей нет, зато есть много, много длинные стрелы".
Не знаю, почему вспомнил про этот кусок именно сейчас.
Дикий медведь, который никого не трогает, если его не дразнить.
Цивилизованный англичанин, которого искренне забавляет цивилизованный туземец. Цивилизованный туземец, на потеху англичанину убивающий медведя...