Сказки и не очень
Два с лишним года в Бутырке мои сыновья думали, что папа в командировке. Я периодически звонил и даже делал со старшим домашние задания и писал письма. Раз в неделю. Пол-письма о трудовых буднях в "экспедиции" и вторая половина - длинная сказка, сказка-сериал о бандерлогах и бандербильдах, о войне между страной круглых дураков и империей шибко умных, о монстрах, живущих в наших мыслях, идеях и воспоминаниях. О споре воришки и разбойника и т.п.
Но сейчас я хочу рассказать вам сказку, которую я прочитал будучи уже студентом в случайно найденной дома книге "Казахские народные сказки" аж 1952 года издания. Книгу я затаскал до дыр, разбирая эту вершину народной мысли на цитаты. Почему-то именно казахи дали советской литературе столетнего слепого акына Джамбула с его вечным творением "Песнь о наркоме Ежове". Ну и сказку. Джамбул это такой советский Бэнкси: никто его не видел (в принципе взаимо - он же слепой, тоже никого не видел), но 75 лет назад все читали от мала до партийных ячеек. Существовал ли этот старичок - неизвестно, но армия его переводчиков, получавшая гонорары и членство в Союзе писателей, существовала точно. Ладно, вернемся к сказке. Попытаюсь конспективно ее для вас рассказать.
Бай пробрался в колхоз и сделался его председателем (естественно председателем - президентов тогда еще не было). Но тут вернулся из армии красноармеец Жура, который раньше у этого бая пастухом был. Пользуясь тем, что его, Журу, в армии грамоте обучили, бывший красноармеец тут же написал на бая куда следует.
Бай и председатель колхоза в одном лице бросился в Москву. Там по его баеву мнению, ему, председателю и коммунисту, веры больше будет. А Жура никуда не полетел, а как заорет по радио:
- товарищ Сталин, председатель колхоза - бай и вообще нехороший человек.
Услышал его товарищ Сталин, а судя по продолжение и другие специально обученные товарищи.
"Спускается бай с трапа, а ему уже кетмень в руки дают. Послали бая арыки копать" (это мой любимый момент, точность цитаты гарантирую).
Ну и в концовке тоже очень показательная деталь: "А красноармеец Жура стал председателем колхоза."
В принципе, я думаю, в каноническом тексте было что-то и про дом бая и его жен, должны они тоже вместе с должностью к Журе перейти. Но, видимо, цензоры вычеркнули.
А вот если радио заменить на телевизор, а красноармейца Журу на белобилетника судя по комплекции Мамонтова, то... Как говорится и даже поется - Мы рождены, чтоб сказку сделать былью.
Но сейчас я хочу рассказать вам сказку, которую я прочитал будучи уже студентом в случайно найденной дома книге "Казахские народные сказки" аж 1952 года издания. Книгу я затаскал до дыр, разбирая эту вершину народной мысли на цитаты. Почему-то именно казахи дали советской литературе столетнего слепого акына Джамбула с его вечным творением "Песнь о наркоме Ежове". Ну и сказку. Джамбул это такой советский Бэнкси: никто его не видел (в принципе взаимо - он же слепой, тоже никого не видел), но 75 лет назад все читали от мала до партийных ячеек. Существовал ли этот старичок - неизвестно, но армия его переводчиков, получавшая гонорары и членство в Союзе писателей, существовала точно. Ладно, вернемся к сказке. Попытаюсь конспективно ее для вас рассказать.
Бай пробрался в колхоз и сделался его председателем (естественно председателем - президентов тогда еще не было). Но тут вернулся из армии красноармеец Жура, который раньше у этого бая пастухом был. Пользуясь тем, что его, Журу, в армии грамоте обучили, бывший красноармеец тут же написал на бая куда следует.
Бай и председатель колхоза в одном лице бросился в Москву. Там по его баеву мнению, ему, председателю и коммунисту, веры больше будет. А Жура никуда не полетел, а как заорет по радио:
- товарищ Сталин, председатель колхоза - бай и вообще нехороший человек.
Услышал его товарищ Сталин, а судя по продолжение и другие специально обученные товарищи.
"Спускается бай с трапа, а ему уже кетмень в руки дают. Послали бая арыки копать" (это мой любимый момент, точность цитаты гарантирую).
Ну и в концовке тоже очень показательная деталь: "А красноармеец Жура стал председателем колхоза."
В принципе, я думаю, в каноническом тексте было что-то и про дом бая и его жен, должны они тоже вместе с должностью к Журе перейти. Но, видимо, цензоры вычеркнули.
А вот если радио заменить на телевизор, а красноармейца Журу на белобилетника судя по комплекции Мамонтова, то... Как говорится и даже поется - Мы рождены, чтоб сказку сделать былью.