Отречение от родства
Оригинал взят у shturman1922 в Отречение от родства
Мы вновь продолжаем рассказ о русском героизме.
Русская военная история, как и вся Русь, после монголо-татарского завоевания не представляла собой единого целого - она раздробилась на множество отдельных элементов, на маленькие истории борьбы русских княжеств за свое выживание. В этих историях присутствовали и героические эпизоды сопротивления захватчикам, и совершенно неприглядные моменты взаимной борьбы русских против русских.
В предыдущих статьях мы мельком упоминали о враждебном отношении к Московской Руси такого государства как Литва. Казалось бы, мало ли было у Руси врагов - и Польша, и Дания, и Швеция, и немецкие ордена. Но дело-то в том, что Литва была не чужим государством, а своим, русским. И называлось оно тогда Литовской Русью.
Это древнее русское княжество, отпав от единой русской территории и славянской этнической общности, стало врагом не только Московской Руси, но и России в целом.
Но начиналось всё иначе.
В ходе монгольского завоевания лишь Северо-Западная Русь (Турово-Пинское, Полоцкое, Гродненское и Литовское княжества) осталась независимой. На приведенной карте хорошо видно, что граница подвластных монголам княжеств охватывает Северо-Восточную и Южную Русь, а также Новгородскую и Псковскую республики.
Литва, повторим, фактически была русским княжеством. Населяли ее преимущественно славяне, хотя территория принадлежала балтским племенам литвы, аушкайтов, ятвязи, жмуди и др. Основным языком, разговорным и письменным, был славянский (так называемый старобелорусский) язык. Правовая структура княжества базировалась на нормах древнерусского, а не римского права - как в Западной Европе, Польше и Чехии. Наконец, верой большинства населения Литовского княжества было православное христианство (балты были язычниками).
Правда, элита - правящая княжеская династия и верхушка княжеской дружины - имела литовско-балтские корни. Но православную веру литовские князья не притесняли, сами часто женились на русских княжнах, обрусевали и принимали православие. Нормой был также постоянный переход на службу князей и ратных людей то в Литовскую Русь, то в Московскую.
Именно Литовская Русь, когда мирным, когда военным способом, собирала раздробленные земли Южной и Западной Руси, не попавшие под прямое монгольское владычество. Но главное - Литовская Русь издавна героически боролась с немецкими орденами - Тевтонским и Орденом меченосцев, чем, конечно же, способствовала общерусскому делу. Постоянное отражение немецкой агрессии, которая со времен Александра Невского продолжалась уже второе столетие, было главным вкладом Литовской Руси в выживание русских как этноса.
Казалось, что логика истории ведет к появлению на берегах Балтийского моря братского государства, хотя и с определенным литовско-балтским этническим элементом, но с общерусской идеологией и единой с русскими языком и верой.
Однако литовско-балтская элита круто повернула судьбу Литовской Руси. Поначалу соперничество с Московской Русью носило характер борьбы за первенство в собирании русских княжеств. И в какой-то момент именно Литва возглавила борьбу с татарами (победа литовского войска в битве при Синих Водах предшествовала Куликовской битве). Но затем Литва превратилась в прямого врага Москвы и ее одушевляли уже не идеи объединения русских земель, а тривиальное захватничество, ради которого Литва пошла на союз с Польшей, а затем и с бывшим смертельным врагом - Ливонским рыцарством.
Этот перелом случился на рубеже XIII-XIV столетий. И хотя еще крепка была взаимовыручка русских и литовских княжеств при нападении крестоносцев и еще были герои, беззаветно сражавшиеся за общерусское дело, - трагические процессы отпадения подспудно уже шли.
Одним из таких героев, о которых мы хотим рассказать, был князь Давыд Гродненский (1283-1326), не самый известный русский полководец.
Изображение Давыда Гродненского на монете Нацбанка Беларуси
Память о князе Давыде хранит белорусская история. Известно, что он был сыном литовского князя Довмонта и княжны Марии Дмитриевны, внучки Александра Невского, то есть приходился Невскому правнуком. Довмонт, уехав из Литвы, стал служилым князем в Пскове и возглавил борьбу против «безбожных немцев».
Полководец Довмонт и своего сына с младых ногтей воспитывал как воина. Мальчика обучали верховой езде, стрельбе из лука, владению мечом и копьем. С детства он привык к многодневным походам, к ночевкам под открытым небом в любую погоду и в любое время года.
Но в 16 лет Давыд лишился родителей - они умерли от чумы - и, вернувшись в Литву, поступил на службу к князю Гедимину. По-видимому, юноша обладал настолько выдающимися умом и способностями, что Гедимин назначил его каштеляном (военным комендантом) крепости Гродно, а вскоре выдал за него свою дочь.
Военные таланты Давыда оказались таковы, что не только Гродно, но и все северо-западные русские земли получили в его лице надежного защитника от немецкой опасности. Его называли «грозой крестоносцев» и «щитом Понемонья», он сражался с рыцарями в восьми битвах и не потерпел ни одного поражения.
Зимой 1305 года Давыд возглавил оборону гродненского замка от многотысячного крестоносного войска во главе с прославленным во многих битвах комтуром Конрадом Михтенхагеном. Два дня крестоносцы провели в безуспешной осаде крепости, а затем князь Давыд вывел свой гарнизон на битву и наголову разбил крестоносцев.
В следующем 1306 году гродненский каштелян разбил войско из сотни рыцарей и 6 тысяч легковооруженных всадников из Кенигсберга. А в 1314 году Давыд спас древнюю столицу Литовской Руси Новогрудок, который осадили тевтоны под водительством магистра Генриха фон Плоцке. Причем сделал это в манере современной диверсионной группы - нанес удар и исчез.
В самый разгар осады князь Давыд во главе небольшого отряда из дружины и гродненского ополчения напал на рыцарский обоз, перебил охрану, захватил всё воинское снаряжение, провиант и 1500 боевых коней и растворился в лесах.
Без вооружения, еды и привычных удобств воевать рыцари не могли. Попытки раздобыть в округе провиант и фураж для оставшихся лошадей пресекались внезапно появлявшимися летучими отрядами гродненцев. Бросив больных и раненых, рыцари двинулись в обратный путь. Но назад, преследуемые отрядом гродненского князя, дошли немногие.
Давыд использовал против крестоносцев их же тактику карательных набегов. Он совершил несколько рейдов возмездия в Пруссию и в северную Эстонию, захваченную датчанами. Немецкий хронист того времени писал: «Русские из Пскова с помощью литовцев разорили землю короля Дании и умертвили около 5 тысяч человек».
Когда же немецкие рыцари нападали на соседний Псков, Давыд приходил на выручку. В июле 1323 года попавший в осаду немецких рыцарей Псков был фактически спасен гродненским князем. Псковичи держались больше двух недель. И хотя им на помощь подошел гарнизон соседнего Изборска, исход тяжелой битвы был непредсказуем. В это время, как пишет летописец, «приспе князь Давыд из Литвы с людьми своими» и разгромленные рыцари «убежаша со стыдом и срамом». Поразительна невероятная скорость передвижения Давыдова войска - за 18 дней, что продолжалась осада Пскова, гродненцы прошли без малого тысячу километров, не считая времени, необходимого для мобилизации сил.
Не сумев победить Давыда в открытом бою, крестоносцы решили уничтожить своего самого опасного врага иначе. В 1326 году, во время похода на Бранденбург, Давыд был убит кинжалом подкупленного немцами польского рыцаря Анджея Горста. В расцвете лет и воинского таланта погиб славный полководец, в чем-то повторив судьбу своего прадеда Александра Невского - как и он, не побежденный крестоносцами ни в одном сражении, как и он, коварно убитый.
Однако подвиги князя Давыда и его бескомпромиссная борьба с ливонцами и тевтонцами, как выяснилось, уже не соответствовали новой политике князя Гедимина. Литовская Русь постепенно переходила от борьбы с немецкими орденами к союзу с ними. И основой этого союза послужило принятие католичества.
Сначала Гедимин завязал сношения с римским папой, который на радостях тут же приказал Ливонскому ордену прекратить войну с Великим княжеством Литовским. В 1323 году Гедимин заключил торговые соглашения с Ливонией и позволил жителям вольных немецких городов переселяться в Литву на льготных условиях. И хотя крещение Литвы в католическую веру тогда сорвалось, наследники Гедимина последовательно проводили курс на равноправие католицизма и православия в своих землях.
Окончательно западное христианство победило при князе Ягайло, который в 1386 году сам принял католичество, оформил личную унию с Польшей, женился на польской королеве Ядвиге и стал основателем новой польской династии Ягеллонов.
Казалось, Великое княжество Литовское одержало невероятную политическую победу, разом избавившись от врага в лице католического Запада и превратив его в друга. Более того, оно фактически возглавило объединенное государство Литвы и Польши.
Однако в исторической перспективе эта победа оказалась тактической, а вот поражение - стратегическим. Через 30-35 лет после принятия Кревской унии от суверенности Литовского княжества не осталось и следа - всем заправляла польская шляхта, самоуправление городов и областей Литвы было заменено на наместничество, усилилась католическая экспансия, а прорусская ориентация аристократии ВКЛ сменилась на пропольскую. Католическая верхушка начала религиозное и национальное притеснение низов.
В итоге следующая польским курсом Литва затевает целую серию литовско-русских войн, но раз за разом проигрывает. Зато Москва из них выходит окрепшей и завершает процесс объединения русских земель. В 1489 году в состав Московской Руси вошли земли в районе Вятки, в 1510 году присоединен Псков, в 1514 году - Смоленск, в 1521 году окончательно присоединено Рязанское княжество. Образовалась крупнейшая в Европе страна, которая с конца ХV века стала всё чаще называться Россией.
Литва же ослабевает и окончательно поглощается Польшей. Но эстафета войн против России переходит к Польше и продолжается теперь уже под названием русско-польских. Пиком этих столкновений оказывается эпоха, позже получившая название Смутного времени.
История Литовской Руси несет в себе несколько трагических уроков. Один из них - в том, что русским противопоказаны раздор и разобщение - тогда они слабее самых слабых народов. И напротив, когда русские едины - они непобедимы.
Другой урок - в том, что даже многие века не стирают травмы разделения народа. Разобщение славян, проживавших на тогдашних украинских и белорусских землях, и славян Северо-Востока, произошедшее более 6 веков назад, отзывается сегодня в событиях на Украине. Понять природу недоверия и ненависти части украинцев и белорусов к «москалям» можно, только нащупав связь между этой нынешней ненавистью и столетиями войн и вражды с Россией. Да, эти войны затевались литовско-польскими магнатами, но они не могли не отразиться и на самосознании украинского и белорусского народа в целом.
И наконец, еще один урок, который дает нам история Литовской Руси, - в том, что никакая сиюминутная политическая или экономическая выгода не стоит потери исторической памяти о своих корнях, о тех самых «отеческих гробах», о которых говорит Пушкин. Отречение от родства не доводит до добра.
Автор: Юрий Бардахчиев
Опубликовано: газета "Суть времени" №124 от 22 апреля 2015 г.
Два чувства дивно близки нам,
В них обретает сердце пищу:
Любовь к родному пепелищу,
Любовь к отеческим гробам.
А. С. Пушкин
Предыдущие статьи цикла:
Русский героизм. Истоки
Русский героизм. Князь Святослав
Русский героизм. Память
Русский героизм. Богатырская застава
Русский героизм. Былинный воин
Русский героизм. Половецкая угроза
Русский героизм. Ответ на половецкий вызов
Русский героизм. Щит между монголами и Европой
Русский героизм. Князь Александр
Русский героизм. Новая стратегия
Русский героизм. Общерусский правитель
Русский героизм. Иноземное иго и начало его краха
Русский героизм. Час решимости
Русский героизм. Дмитрий Донской
Русский героизм. Победное стояние
Русский героизм. Типологические черты
Русский героизм. Народная стойкость
Мы вновь продолжаем рассказ о русском героизме.
Русская военная история, как и вся Русь, после монголо-татарского завоевания не представляла собой единого целого - она раздробилась на множество отдельных элементов, на маленькие истории борьбы русских княжеств за свое выживание. В этих историях присутствовали и героические эпизоды сопротивления захватчикам, и совершенно неприглядные моменты взаимной борьбы русских против русских.
В предыдущих статьях мы мельком упоминали о враждебном отношении к Московской Руси такого государства как Литва. Казалось бы, мало ли было у Руси врагов - и Польша, и Дания, и Швеция, и немецкие ордена. Но дело-то в том, что Литва была не чужим государством, а своим, русским. И называлось оно тогда Литовской Русью.
Это древнее русское княжество, отпав от единой русской территории и славянской этнической общности, стало врагом не только Московской Руси, но и России в целом.
Но начиналось всё иначе.
В ходе монгольского завоевания лишь Северо-Западная Русь (Турово-Пинское, Полоцкое, Гродненское и Литовское княжества) осталась независимой. На приведенной карте хорошо видно, что граница подвластных монголам княжеств охватывает Северо-Восточную и Южную Русь, а также Новгородскую и Псковскую республики.
Литва, повторим, фактически была русским княжеством. Населяли ее преимущественно славяне, хотя территория принадлежала балтским племенам литвы, аушкайтов, ятвязи, жмуди и др. Основным языком, разговорным и письменным, был славянский (так называемый старобелорусский) язык. Правовая структура княжества базировалась на нормах древнерусского, а не римского права - как в Западной Европе, Польше и Чехии. Наконец, верой большинства населения Литовского княжества было православное христианство (балты были язычниками).
Правда, элита - правящая княжеская династия и верхушка княжеской дружины - имела литовско-балтские корни. Но православную веру литовские князья не притесняли, сами часто женились на русских княжнах, обрусевали и принимали православие. Нормой был также постоянный переход на службу князей и ратных людей то в Литовскую Русь, то в Московскую.
Именно Литовская Русь, когда мирным, когда военным способом, собирала раздробленные земли Южной и Западной Руси, не попавшие под прямое монгольское владычество. Но главное - Литовская Русь издавна героически боролась с немецкими орденами - Тевтонским и Орденом меченосцев, чем, конечно же, способствовала общерусскому делу. Постоянное отражение немецкой агрессии, которая со времен Александра Невского продолжалась уже второе столетие, было главным вкладом Литовской Руси в выживание русских как этноса.
Казалось, что логика истории ведет к появлению на берегах Балтийского моря братского государства, хотя и с определенным литовско-балтским этническим элементом, но с общерусской идеологией и единой с русскими языком и верой.
Однако литовско-балтская элита круто повернула судьбу Литовской Руси. Поначалу соперничество с Московской Русью носило характер борьбы за первенство в собирании русских княжеств. И в какой-то момент именно Литва возглавила борьбу с татарами (победа литовского войска в битве при Синих Водах предшествовала Куликовской битве). Но затем Литва превратилась в прямого врага Москвы и ее одушевляли уже не идеи объединения русских земель, а тривиальное захватничество, ради которого Литва пошла на союз с Польшей, а затем и с бывшим смертельным врагом - Ливонским рыцарством.
Этот перелом случился на рубеже XIII-XIV столетий. И хотя еще крепка была взаимовыручка русских и литовских княжеств при нападении крестоносцев и еще были герои, беззаветно сражавшиеся за общерусское дело, - трагические процессы отпадения подспудно уже шли.
Одним из таких героев, о которых мы хотим рассказать, был князь Давыд Гродненский (1283-1326), не самый известный русский полководец.
Изображение Давыда Гродненского на монете Нацбанка Беларуси
Память о князе Давыде хранит белорусская история. Известно, что он был сыном литовского князя Довмонта и княжны Марии Дмитриевны, внучки Александра Невского, то есть приходился Невскому правнуком. Довмонт, уехав из Литвы, стал служилым князем в Пскове и возглавил борьбу против «безбожных немцев».
Полководец Довмонт и своего сына с младых ногтей воспитывал как воина. Мальчика обучали верховой езде, стрельбе из лука, владению мечом и копьем. С детства он привык к многодневным походам, к ночевкам под открытым небом в любую погоду и в любое время года.
Но в 16 лет Давыд лишился родителей - они умерли от чумы - и, вернувшись в Литву, поступил на службу к князю Гедимину. По-видимому, юноша обладал настолько выдающимися умом и способностями, что Гедимин назначил его каштеляном (военным комендантом) крепости Гродно, а вскоре выдал за него свою дочь.
Военные таланты Давыда оказались таковы, что не только Гродно, но и все северо-западные русские земли получили в его лице надежного защитника от немецкой опасности. Его называли «грозой крестоносцев» и «щитом Понемонья», он сражался с рыцарями в восьми битвах и не потерпел ни одного поражения.
Зимой 1305 года Давыд возглавил оборону гродненского замка от многотысячного крестоносного войска во главе с прославленным во многих битвах комтуром Конрадом Михтенхагеном. Два дня крестоносцы провели в безуспешной осаде крепости, а затем князь Давыд вывел свой гарнизон на битву и наголову разбил крестоносцев.
В следующем 1306 году гродненский каштелян разбил войско из сотни рыцарей и 6 тысяч легковооруженных всадников из Кенигсберга. А в 1314 году Давыд спас древнюю столицу Литовской Руси Новогрудок, который осадили тевтоны под водительством магистра Генриха фон Плоцке. Причем сделал это в манере современной диверсионной группы - нанес удар и исчез.
В самый разгар осады князь Давыд во главе небольшого отряда из дружины и гродненского ополчения напал на рыцарский обоз, перебил охрану, захватил всё воинское снаряжение, провиант и 1500 боевых коней и растворился в лесах.
Без вооружения, еды и привычных удобств воевать рыцари не могли. Попытки раздобыть в округе провиант и фураж для оставшихся лошадей пресекались внезапно появлявшимися летучими отрядами гродненцев. Бросив больных и раненых, рыцари двинулись в обратный путь. Но назад, преследуемые отрядом гродненского князя, дошли немногие.
Давыд использовал против крестоносцев их же тактику карательных набегов. Он совершил несколько рейдов возмездия в Пруссию и в северную Эстонию, захваченную датчанами. Немецкий хронист того времени писал: «Русские из Пскова с помощью литовцев разорили землю короля Дании и умертвили около 5 тысяч человек».
Когда же немецкие рыцари нападали на соседний Псков, Давыд приходил на выручку. В июле 1323 года попавший в осаду немецких рыцарей Псков был фактически спасен гродненским князем. Псковичи держались больше двух недель. И хотя им на помощь подошел гарнизон соседнего Изборска, исход тяжелой битвы был непредсказуем. В это время, как пишет летописец, «приспе князь Давыд из Литвы с людьми своими» и разгромленные рыцари «убежаша со стыдом и срамом». Поразительна невероятная скорость передвижения Давыдова войска - за 18 дней, что продолжалась осада Пскова, гродненцы прошли без малого тысячу километров, не считая времени, необходимого для мобилизации сил.
Не сумев победить Давыда в открытом бою, крестоносцы решили уничтожить своего самого опасного врага иначе. В 1326 году, во время похода на Бранденбург, Давыд был убит кинжалом подкупленного немцами польского рыцаря Анджея Горста. В расцвете лет и воинского таланта погиб славный полководец, в чем-то повторив судьбу своего прадеда Александра Невского - как и он, не побежденный крестоносцами ни в одном сражении, как и он, коварно убитый.
Однако подвиги князя Давыда и его бескомпромиссная борьба с ливонцами и тевтонцами, как выяснилось, уже не соответствовали новой политике князя Гедимина. Литовская Русь постепенно переходила от борьбы с немецкими орденами к союзу с ними. И основой этого союза послужило принятие католичества.
Сначала Гедимин завязал сношения с римским папой, который на радостях тут же приказал Ливонскому ордену прекратить войну с Великим княжеством Литовским. В 1323 году Гедимин заключил торговые соглашения с Ливонией и позволил жителям вольных немецких городов переселяться в Литву на льготных условиях. И хотя крещение Литвы в католическую веру тогда сорвалось, наследники Гедимина последовательно проводили курс на равноправие католицизма и православия в своих землях.
Окончательно западное христианство победило при князе Ягайло, который в 1386 году сам принял католичество, оформил личную унию с Польшей, женился на польской королеве Ядвиге и стал основателем новой польской династии Ягеллонов.
Казалось, Великое княжество Литовское одержало невероятную политическую победу, разом избавившись от врага в лице католического Запада и превратив его в друга. Более того, оно фактически возглавило объединенное государство Литвы и Польши.
Однако в исторической перспективе эта победа оказалась тактической, а вот поражение - стратегическим. Через 30-35 лет после принятия Кревской унии от суверенности Литовского княжества не осталось и следа - всем заправляла польская шляхта, самоуправление городов и областей Литвы было заменено на наместничество, усилилась католическая экспансия, а прорусская ориентация аристократии ВКЛ сменилась на пропольскую. Католическая верхушка начала религиозное и национальное притеснение низов.
В итоге следующая польским курсом Литва затевает целую серию литовско-русских войн, но раз за разом проигрывает. Зато Москва из них выходит окрепшей и завершает процесс объединения русских земель. В 1489 году в состав Московской Руси вошли земли в районе Вятки, в 1510 году присоединен Псков, в 1514 году - Смоленск, в 1521 году окончательно присоединено Рязанское княжество. Образовалась крупнейшая в Европе страна, которая с конца ХV века стала всё чаще называться Россией.
Литва же ослабевает и окончательно поглощается Польшей. Но эстафета войн против России переходит к Польше и продолжается теперь уже под названием русско-польских. Пиком этих столкновений оказывается эпоха, позже получившая название Смутного времени.
История Литовской Руси несет в себе несколько трагических уроков. Один из них - в том, что русским противопоказаны раздор и разобщение - тогда они слабее самых слабых народов. И напротив, когда русские едины - они непобедимы.
Другой урок - в том, что даже многие века не стирают травмы разделения народа. Разобщение славян, проживавших на тогдашних украинских и белорусских землях, и славян Северо-Востока, произошедшее более 6 веков назад, отзывается сегодня в событиях на Украине. Понять природу недоверия и ненависти части украинцев и белорусов к «москалям» можно, только нащупав связь между этой нынешней ненавистью и столетиями войн и вражды с Россией. Да, эти войны затевались литовско-польскими магнатами, но они не могли не отразиться и на самосознании украинского и белорусского народа в целом.
И наконец, еще один урок, который дает нам история Литовской Руси, - в том, что никакая сиюминутная политическая или экономическая выгода не стоит потери исторической памяти о своих корнях, о тех самых «отеческих гробах», о которых говорит Пушкин. Отречение от родства не доводит до добра.
Автор: Юрий Бардахчиев
Опубликовано: газета "Суть времени" №124 от 22 апреля 2015 г.
Два чувства дивно близки нам,
В них обретает сердце пищу:
Любовь к родному пепелищу,
Любовь к отеческим гробам.
А. С. Пушкин
Предыдущие статьи цикла:
Русский героизм. Истоки
Русский героизм. Князь Святослав
Русский героизм. Память
Русский героизм. Богатырская застава
Русский героизм. Былинный воин
Русский героизм. Половецкая угроза
Русский героизм. Ответ на половецкий вызов
Русский героизм. Щит между монголами и Европой
Русский героизм. Князь Александр
Русский героизм. Новая стратегия
Русский героизм. Общерусский правитель
Русский героизм. Иноземное иго и начало его краха
Русский героизм. Час решимости
Русский героизм. Дмитрий Донской
Русский героизм. Победное стояние
Русский героизм. Типологические черты
Русский героизм. Народная стойкость