о поле боя 265 опаб в Русско-Высоцком, куда мы поедем 18 июня
В наш дот ударило словно гигантской кувалдой. Потом еще, еще. Гитлеровцы выкатили орудие правее церкви и открыли стрельбу прямой наводкой. Мы не могли отвечать: орудие стояло вне сектора обстрела нашей пушки. И вот вражеский снаряд угодил прямо в амбразуру. На какое-то время наступила тишина. Слышались лишь стоны раненых. Как никогда раньше, ощущалось биение сердца, удары его глухо отдавались в ушах.
...
Пока мы спали, Алейников выходил на разведку и обнаружил, что у дота гитлеровцы - правда, только со стороны амбразуры.
Молча смотрели мы на командира. Алейников низко склонил голову. Потом окинул нас взглядом и произнес:
- Что дальше будем делать?
Было не совсем ясно, задает ли он этот вопрос нам или просто вслух размышляет. Кто-то предложил:
- Если не пробьемся к своим, будем партизанить... Алейников повернулся к раненым. Без слов было
ясно: взять их с собой невозможно и оставлять нельзя... Старший лейтенант подозвал меня и Уткина.
- Надо пробраться в Телизи, - сказал он, - разыщите штаб батальона и доложите обо всем, что здесь произошло.
Николай Вахрушев вызвался идти с нами, Алейников ответил:
- Пойдут двое. - На минуту задумался и спросил: - А кто из вас моложе?
Выяснилось, что Уткин немного старше восемнадцатилетнего Вахрушева.
- Самые молодые и пойдут.
Старший лейтенант протянул Вахрушеву карабин, мне противотанковую гранату.
- В случае чего знаешь, что с ней делать! Он не забыл снабдить нас пайком НЗ и касками. В доте осталось семь человек, из них четверо раненых. Вооружение - два карабина, две противотанковые гранаты да наган командира. Было еще немного бронебойных снарядов и несколько ящиков снарядов меньшего калибра от старой зенитной пушки. Вот и все...
Командир по-отцовски обнял нас и тихо открыл тяжелую, бронированную дверь... Вспомнилось мне, как еще совсем недавно я разыскивал квартиру Льва Антоновича Алейникова на Большом проспекте Петроградской стороны, чтобы вручить пакет из штаба батальона. Я видел его тогда с дочуркой, которой только что исполнился год...
Уходя из дота, я был убежден, что мы с Вахрушевым получили важное задание. Теперь я не могу с полной уверенностью сказать, была ли в этом необходимость или Алейников просто решил дать возможность нам, самым молодым в гарнизоне, остаться в живых. Вероятнее всего, что наш командир не сомневался в трагической участи остающихся, и ему хотелось, чтобы мы, так мало пожившие на свете, уцелели.
Осенью 1944 г. я побывал на местах былых боев под Русско-Высоцким у нашего дота. Толстый железобетонный купол просел в нескольких местах. Похоже, что он был подорван изнутри.
Попытался пробраться в боевой отсек, но сделать это не удалось. Внутренняя деревянная обшивка вся выгорела. Из-под толщи железобетона кое-где торчали обугленные бревна. Наверно, гарнизон дота подвергся атаке огнеметного немецкого танка.
...
Пока мы спали, Алейников выходил на разведку и обнаружил, что у дота гитлеровцы - правда, только со стороны амбразуры.
Молча смотрели мы на командира. Алейников низко склонил голову. Потом окинул нас взглядом и произнес:
- Что дальше будем делать?
Было не совсем ясно, задает ли он этот вопрос нам или просто вслух размышляет. Кто-то предложил:
- Если не пробьемся к своим, будем партизанить... Алейников повернулся к раненым. Без слов было
ясно: взять их с собой невозможно и оставлять нельзя... Старший лейтенант подозвал меня и Уткина.
- Надо пробраться в Телизи, - сказал он, - разыщите штаб батальона и доложите обо всем, что здесь произошло.
Николай Вахрушев вызвался идти с нами, Алейников ответил:
- Пойдут двое. - На минуту задумался и спросил: - А кто из вас моложе?
Выяснилось, что Уткин немного старше восемнадцатилетнего Вахрушева.
- Самые молодые и пойдут.
Старший лейтенант протянул Вахрушеву карабин, мне противотанковую гранату.
- В случае чего знаешь, что с ней делать! Он не забыл снабдить нас пайком НЗ и касками. В доте осталось семь человек, из них четверо раненых. Вооружение - два карабина, две противотанковые гранаты да наган командира. Было еще немного бронебойных снарядов и несколько ящиков снарядов меньшего калибра от старой зенитной пушки. Вот и все...
Командир по-отцовски обнял нас и тихо открыл тяжелую, бронированную дверь... Вспомнилось мне, как еще совсем недавно я разыскивал квартиру Льва Антоновича Алейникова на Большом проспекте Петроградской стороны, чтобы вручить пакет из штаба батальона. Я видел его тогда с дочуркой, которой только что исполнился год...
Уходя из дота, я был убежден, что мы с Вахрушевым получили важное задание. Теперь я не могу с полной уверенностью сказать, была ли в этом необходимость или Алейников просто решил дать возможность нам, самым молодым в гарнизоне, остаться в живых. Вероятнее всего, что наш командир не сомневался в трагической участи остающихся, и ему хотелось, чтобы мы, так мало пожившие на свете, уцелели.
Осенью 1944 г. я побывал на местах былых боев под Русско-Высоцким у нашего дота. Толстый железобетонный купол просел в нескольких местах. Похоже, что он был подорван изнутри.
Попытался пробраться в боевой отсек, но сделать это не удалось. Внутренняя деревянная обшивка вся выгорела. Из-под толщи железобетона кое-где торчали обугленные бревна. Наверно, гарнизон дота подвергся атаке огнеметного немецкого танка.