Этническая нация: ценности и интересы (статья вторая) -3
Здесь важно видеть не личностные или поколенческие недостатки, даже в первую очередь не издержки диаспоричности, но глобальную тенденцию определенного этапа истории. Это переход от общества прогресса к обществу потребления (часто говорят о переходе от модерна к постмодерну), с принципиальным переводом фокуса с общего интереса на частный (сравним внимание и интерес людей к прогрессу фундаментальных наук, освоению космоса в 60-х годах и сегодняшнее внимание к здоровому питанию, здоровому образу жизни). Рональд Инглхард считает, что «на первый план выдвигаются самовыражение и качество жизни», считая эти ценности «постматериальными». Постматериальны они или нет, но любые ценности индивидуального Я воплощают собой потребительство в той степени, в какой это Я перестает отождествлять себя с чем-то большим, что важнее его самого.
Исследователи отмечают, что идентичность становится все более нестабильной, все менее привязанной к конкретному социуму и конкретной культуре и почти полностью превращается в набор изменчивых предпочтений, где поле выбора глобально. Падает доля ценностей, связанных с ощущением своих неразрывных связей с сообществом, готовностью эти ценности отстаивать. Они девальвируются на уровень индивидуальных пристрастий и вкусов. Такое Я оценивают как фрагментированное, децентрализованное. Частицы различных идентичностей могут уживаться в человеке хотя бы потому, что ни одна идентичность не воспринимается им «всерьез», не побуждает к каким-то постоянному участию в каких-то коллективных действиях, к принятию на себя минимальных обязательств.
В момент краха советской системы, с ее ограничениями и запретами резко усилилась значимость религии и этничности. Но после естественного всплеска их сплачивающая и мобилизующая роль очень быстро стала падать и на постсоветском пространстве. С одной стороны они были превращены в декларативный официоз теми, кто оказался у власти и при власти. С другой стороны были «приватизированы» миллионами людей - став важной частью их идентичности, но так, что индивидуум при этом оказался «никому ничего не должен».
«Уплотнение» - «разжижение» больших сообществ - малые локальные общины, общий -частный - общинный интерес, прогресс - потребительство - гомеостаз бедности, коллективное сомосознание - его «остывание» - его отсутствие и вспышки коллективных инстинктов. С некоторыми оговорками все это можно определить как повторяющиеся в истории циклы. Применив распространенные в последние десятилетия термины, можно определять их как переходы между обществами домодерна, модерна и постмодерна (армянскую действительность в этих терминах последнее время успешно рассматривает политолог hАйк Баланян).
Одни и те же процессы на разных этапах приводят к противоположным последствиям. Точно так же, как одинаковые процессы жизнедеятельности человека в зависимости от возраста ведут или к росту и развитию или к старению. Под флагом борьбы за право и свободу мобилизовывались нации и классы, которым экономический прогресс и сопутствующее развитие позволили достичь критической степени «плотности». Тот же самый вектор развития экономической, социальной, информационной сред позднее оказывается причиной процессов «разжижения» и атомизации.
Исследователи отмечают, что идентичность становится все более нестабильной, все менее привязанной к конкретному социуму и конкретной культуре и почти полностью превращается в набор изменчивых предпочтений, где поле выбора глобально. Падает доля ценностей, связанных с ощущением своих неразрывных связей с сообществом, готовностью эти ценности отстаивать. Они девальвируются на уровень индивидуальных пристрастий и вкусов. Такое Я оценивают как фрагментированное, децентрализованное. Частицы различных идентичностей могут уживаться в человеке хотя бы потому, что ни одна идентичность не воспринимается им «всерьез», не побуждает к каким-то постоянному участию в каких-то коллективных действиях, к принятию на себя минимальных обязательств.
В момент краха советской системы, с ее ограничениями и запретами резко усилилась значимость религии и этничности. Но после естественного всплеска их сплачивающая и мобилизующая роль очень быстро стала падать и на постсоветском пространстве. С одной стороны они были превращены в декларативный официоз теми, кто оказался у власти и при власти. С другой стороны были «приватизированы» миллионами людей - став важной частью их идентичности, но так, что индивидуум при этом оказался «никому ничего не должен».
«Уплотнение» - «разжижение» больших сообществ - малые локальные общины, общий -частный - общинный интерес, прогресс - потребительство - гомеостаз бедности, коллективное сомосознание - его «остывание» - его отсутствие и вспышки коллективных инстинктов. С некоторыми оговорками все это можно определить как повторяющиеся в истории циклы. Применив распространенные в последние десятилетия термины, можно определять их как переходы между обществами домодерна, модерна и постмодерна (армянскую действительность в этих терминах последнее время успешно рассматривает политолог hАйк Баланян).
Одни и те же процессы на разных этапах приводят к противоположным последствиям. Точно так же, как одинаковые процессы жизнедеятельности человека в зависимости от возраста ведут или к росту и развитию или к старению. Под флагом борьбы за право и свободу мобилизовывались нации и классы, которым экономический прогресс и сопутствующее развитие позволили достичь критической степени «плотности». Тот же самый вектор развития экономической, социальной, информационной сред позднее оказывается причиной процессов «разжижения» и атомизации.