Осколочные танцы.
Идеальные люди обитают как правило на картинках учебников. В других местах я их практически не встречал. Почему-то мы не справляемся с инстинктами и продолжаем искать идеальных, не желая смириться с нормальными - когда речь заходит о любви. Впрочем, отучаемся говорить за всех, говорим только за себя.
Меня тревожит и настораживает эхо, гуляющее по небу. Потому что если оно там гуляет, значит есть от чего отражаться - и мы живем в стеклянном аквариуме, внутрь которого смотрят огромные тени. Значит, облака не обманывают, порой складываясь в лица и гигантские тени. Значит, птицы не зря рвутся к Солнцу, пытаясь сгореть в его лучах и обрести свободу. Я, впрочем, как человек вульгарис, большую часть времени остаюсь на земле - здесь есть почва под ногами и кормят неплохо. В моменты, когда перестаю быть собой и превращаюсь в осколок танцующей бесконечности, ни о почве, ни о корме не думается, и только образы мелькают перед глазами.
Как хорошо, что это бывает. Ты как полетал в беспредельности, потому вернулся, и сидишь себе за столом, смотришь теленовости или продолжаешь идти куда-то по делам. И мир вокруг и внутри меняется, словно осколок попал в глаз и сердце, но не холодный, как у Королевы, а живой и тоскливый, как у Короля.
Этим и живы. Но тревога остается. Наверное, чувствую невидимую грань мироздания где-то рядом, и потому весь вечер колбасит не по детски.
Бредово, правда? И что же я хотел сказать?.. Наверное, что иногда нужно отпускать на волю буквы, вьющиеся насмешливой черной мошкарой, и давать им сесть на липкий монитор компьютера, и надолго остаться в нем, и отразиться на чужих мониторах, потусторонние лица за пленкой которых читают этот сумасшедший текст.
Меня тревожит и настораживает эхо, гуляющее по небу. Потому что если оно там гуляет, значит есть от чего отражаться - и мы живем в стеклянном аквариуме, внутрь которого смотрят огромные тени. Значит, облака не обманывают, порой складываясь в лица и гигантские тени. Значит, птицы не зря рвутся к Солнцу, пытаясь сгореть в его лучах и обрести свободу. Я, впрочем, как человек вульгарис, большую часть времени остаюсь на земле - здесь есть почва под ногами и кормят неплохо. В моменты, когда перестаю быть собой и превращаюсь в осколок танцующей бесконечности, ни о почве, ни о корме не думается, и только образы мелькают перед глазами.
Как хорошо, что это бывает. Ты как полетал в беспредельности, потому вернулся, и сидишь себе за столом, смотришь теленовости или продолжаешь идти куда-то по делам. И мир вокруг и внутри меняется, словно осколок попал в глаз и сердце, но не холодный, как у Королевы, а живой и тоскливый, как у Короля.
Этим и живы. Но тревога остается. Наверное, чувствую невидимую грань мироздания где-то рядом, и потому весь вечер колбасит не по детски.
Бредово, правда? И что же я хотел сказать?.. Наверное, что иногда нужно отпускать на волю буквы, вьющиеся насмешливой черной мошкарой, и давать им сесть на липкий монитор компьютера, и надолго остаться в нем, и отразиться на чужих мониторах, потусторонние лица за пленкой которых читают этот сумасшедший текст.