розовые очки и черный карандаш
Есть такой вариант людей, которые среди всего многообразия мира решают видеть только «хорошее» - как они это понимают. Все явления мира маркируются как правильные либо неправильные, неправильные перемещаются в игнор, а правильные всячески культивируются. И казалось бы, вай нот-то, здорово же, позитивное мышление, вся фигня. Гораздо же лучше, чем противоположный вариант - когда все видишь в черном цвете, не выбираешься из депрессии, все вокруг козлы, а жизнь говно. Но при ближайшем рассмотрении оказывается, что, в сущности, эти два крайних взгляда мало чем отличаются друг от друга. Это становится очевидным, когда наблюдаешь, как у человека в розовых очках происходит столкновение с реальностью, цветовой спектр которой оказывается несколько шире ожидаемого. Цепляние и к «хорошему», и к «плохому» приводит к разочарованию. Если в случае негативизма разочарование уже заложено по умолчанию - это центральный момент такого взгляда на вещи (хотя, если присмотреться к слову, то разочарование возможно только при наличии изначального очарования, а когда все черное, то ниже падать уже некуда), то в случае с розовым мировоззрением падение с небесных высот у витающего в эмпиреях может быть очень болезненным. И часто такие падения вызывают почти неконтролируемую агрессию - человек злится на того, кто говорит, что мир сложней, чем можно описать словом «хороший».
Я столкнулась с таким недавно, в гостях у подруги-психолога, которая убеждала меня в том, что моему ребенку срочно нужна серьезная помощь, ибо он рисует бэтмена черным карандашом. В ее миропонимании это является симптомом нешуточных проблем с психикой - черные карандаши вообще нужно запретить. Как и игрушки в форме драконов, пистолетов и солдатиков.
В моем же миропонимании бэтмена вполне логично рисовать черным карандашом, ведь он же черный. И меня всегда удивляет странная нелюбовь человечества к черному цвету - хотя, наверное, это объяснимо этологически. Темнота черна, и для древнего человека, окруженного столькими смертельными опасностями, темнота ассоциируется со страхом смерти. Но это всего лишь один из возможных вариантов интерпретации. Земля, дающая жизнь, черного цвета. Космос, в котором зародилась жизнь - черен. Когда нам что-то нравится, когда мы в кого-то влюблены, наши зрачки расширяются, и глаза становятся черными - и на это смотреть ПРИЯТНО каждому человеку. Смысл - продукт интерпретации. В этом нет никакого абсолюта. Мы не можем раз и на всегда присвоить какому-либо цвету эмоциональное значение, не погрешив при этом против истины. Так же и с формами - ни одна форма не может быть ни хорошей ни плохой, это тоже эффект интерпретации. Это обусловлено и относительно. Не абсолютно. Поэтому дракон может быть плохим только в голове конкретного человека, у которого есть такая жесткая идея. Но он не может быть плохим сам по себе.
Начитавшись про действительно интересные опыты японского исследователя Масару Эмото (он воздействовал на воду словом и мыслью и замораживал, вода реагирует на смысл, изменяя свою структуру), они уверены, что вода считывает информацию непосредственно с объекта, но она считывает информацию с мыслей экспериментатора об объекте! Конечно, если произнося слово «смерть», экспериментатор уверен, что смерть - явление плохое, структура кристалла замороженной воды будет ассиметричной и «некрасивой». Но если бы он был, например, буддистом, и воспринимал бы смерть как вдохновляющее изменение, несущее новые возможности, кристалл получился бы весьма гармоничным. Слово одно - интерпретации могут быть разными. Особенно наглядно показывают это опыты со словами «Гитлер» и «мать Тереза»: в первом случае структура кристалла получается мятой, разорванной, а во втором - очень гармоничной. Но кристаллы воды сами никак не сориентировались бы в этом отношении - мысли участников эксперимента им в этом «помогли». Сами по себе слова совершенно нейтральны. У матери Терезы вполне могла бы быть фамилия Гитлер, и она не стала бы менее добродушной от этого. Уверена, что за историю человечества Земля рождала массу божьих одуванчиков по фамилии Гитлер, и какое-то количество невротиков по имени Тереза.
У буддистов есть символическое изображение защитника учения - Махакалы. По форме это страшное чудовище, с клыками, в языках пламени, с ужасающим оскалом и ожерельем из черепов. Но по сути - это выражение сочувствия и любви, просто в их так называемой «гневной» форме. Хотя на самом деле гнева там нет ни капли - просто игра в гнев. Защитники должны выглядеть брутально, это символизм. Если бы охранники в магазинах носили бы розовые рюши, их вряд ли кто-то принял бы всерьез. Но на них военная униформа и автомат, который они вряд ли когда-то используют. Чтобы чувствовать себя безопасно, они должны видеть силу в своих защитниках. А безопасность - ключевая составляющая душевного спокойствия. Или, например, если классный руководитель будет говорить тихим тоненьким голоском без тени решимости и силы, то тридцать учеников в классе сожрут его на завтрак без соли. Но это не значит, что он должен быть злым. Большие собаки не лают. Достаточно выглядеть мощно, чтобы никогда не приходилось применять силу.
И еще я считаю - что здоровая агрессия должна присутствовать в ребенке, особенно в мальчике. Каждый человек должен быть в состоянии себя защитить. Проявить решимость и силу. Преодолеть что-то. Мальчики должны играться с пистолетами, потому что если не дай босх их близкие будут в опасности, им придется брать в руки оружие, или это не мужчины. Да я и сама, уж на что тщедушная барышня, но если кто-то попытается обидеть моего ребенка, он будет Костиным пациентом у него в реанимации. Уверена, что в ситуации опасности я найду в себе силы превысить предел необходимой обороны. И это не значит, что я в этот момент стану кровожадной, жестокой и невротичной. Защищать близких - это проявление сочувствия. В том числе и к нападающему - это защищает его от негативной кармы, которую он мог себе заработать.
Я никогда не пойму и не приму подставление второй щеки для удара, это двусторонняя глупость - ты позволяешь причинить вред и себе, и нападающему - укрепляешь в нем тенденцию нападать. Без здоровой агрессии дать отпор невозможно. Мой Лама говорит, что буддисты - не пацифисты. Он говорит: «Если мои люди будут в опасности, я лично возьму в руки оружие». И я рада, что он именно такой.
Дети становятся злыми не от того, что смотрят фильмы про то, как Человек-паук сражается со злодеями. Они становятся злыми, если их родители их не любят или не выражают свою любовь. Если они к ним не прикасаются и не говорят о своей любви словами. Если у детей есть ощущение, что они мало значат для мамы, что мама в любой момент может исчезнуть. Если родительская любовь зависит от условий. Злые люди злы не потому, что они плохие, а потому что им плохо. Со всеми маньяками очень плохо обращались в детстве. Того же самого Гитлера папа каждый день бил скрипкой по голове. Если бы папа вместо этого обнимал его и говорил что-то искреннее, если бы умел с ним общаться, главной трагедии 20-го века могло и не случиться.
Психологи говорят: ребенку каждый день необходимо минимум 4 объятия для выживания. И еще 4 - для хорошего самочувствия. Уверена, что со взрослыми такая же ситуация. Ведь когда человек вырастает, ребенок в нем никуда не девается. И этого ребенка нужно обнимать - минимум 8 раз в день. А лучше - намного больше.
Я обожаю обниматься со своим сыном. Говорить ему «я тебя так люблю, мой маленький, ты самое дорогое, что у меня есть». И он отвечает мне: «А я тебя люблю выше неба!». Это происходит каждый день, и это не стало чем-то механистическим, это каждый раз здесь и сейчас, от сердца. В наших отношениях в сотни раз больше тепла, чем было у меня с моей мамой… Я кормила его грудью до 4 с половиной лет, мы долго спали вместе, и сейчас он под утро приползает доспать в обнимку, он совершенно уверен в моей любви. И даже если он закрасит всю квартиру черным цветом и обвесится автоматами с ног до головы, за его душевное здоровье я спокойна. Он очень добрый, щедрый, ласковый ребенок. Он никогда не ударил ни одно живое существо. Он всегда сочувствует. Всегда готов пойти навстречу. Он самый лучший в мире Человек-паук.
И все его милитаристические расклады в его голове связаны с понятием «защищать» - об этом он говорит постоянно. «Я стану супергероем, и буду всех защищать», «когда у меня будет сестренка, я буду ее защищать» и так далее. И я этому очень рада.
А та моя подруга-психолог, она попросила меня немедленно очистить помещение, когда я выразила свое, непохожее на ее, мнение. Она сказала: «Мне сложно сохранять спокойствие, так что тебе лучше уйти». Я угрожала ее хрустально-рюшечному миру, исполненному икон и классической музыки. Угрожала карандашом черного цвета.
И вот этой фразой: «Мир невозможно загнать в рамки, пусть даже самые прекрасные. Мир разный, и я люблю его таким».
Я люблю жесткую клубную музыку, я могу тащиться от тяжелого рока, я обожаю черный юмор и фильмы ужасов. И мне кажется, что мир начинает раскалываться на «хорошее» и «плохое», когда мы теряем чувство юмора, когда мы воспринимаем все слишком серьезно и когда мы не готовы даже просто услышать точку зрения, которая отличается от нашей.
Я столкнулась с таким недавно, в гостях у подруги-психолога, которая убеждала меня в том, что моему ребенку срочно нужна серьезная помощь, ибо он рисует бэтмена черным карандашом. В ее миропонимании это является симптомом нешуточных проблем с психикой - черные карандаши вообще нужно запретить. Как и игрушки в форме драконов, пистолетов и солдатиков.
В моем же миропонимании бэтмена вполне логично рисовать черным карандашом, ведь он же черный. И меня всегда удивляет странная нелюбовь человечества к черному цвету - хотя, наверное, это объяснимо этологически. Темнота черна, и для древнего человека, окруженного столькими смертельными опасностями, темнота ассоциируется со страхом смерти. Но это всего лишь один из возможных вариантов интерпретации. Земля, дающая жизнь, черного цвета. Космос, в котором зародилась жизнь - черен. Когда нам что-то нравится, когда мы в кого-то влюблены, наши зрачки расширяются, и глаза становятся черными - и на это смотреть ПРИЯТНО каждому человеку. Смысл - продукт интерпретации. В этом нет никакого абсолюта. Мы не можем раз и на всегда присвоить какому-либо цвету эмоциональное значение, не погрешив при этом против истины. Так же и с формами - ни одна форма не может быть ни хорошей ни плохой, это тоже эффект интерпретации. Это обусловлено и относительно. Не абсолютно. Поэтому дракон может быть плохим только в голове конкретного человека, у которого есть такая жесткая идея. Но он не может быть плохим сам по себе.
Начитавшись про действительно интересные опыты японского исследователя Масару Эмото (он воздействовал на воду словом и мыслью и замораживал, вода реагирует на смысл, изменяя свою структуру), они уверены, что вода считывает информацию непосредственно с объекта, но она считывает информацию с мыслей экспериментатора об объекте! Конечно, если произнося слово «смерть», экспериментатор уверен, что смерть - явление плохое, структура кристалла замороженной воды будет ассиметричной и «некрасивой». Но если бы он был, например, буддистом, и воспринимал бы смерть как вдохновляющее изменение, несущее новые возможности, кристалл получился бы весьма гармоничным. Слово одно - интерпретации могут быть разными. Особенно наглядно показывают это опыты со словами «Гитлер» и «мать Тереза»: в первом случае структура кристалла получается мятой, разорванной, а во втором - очень гармоничной. Но кристаллы воды сами никак не сориентировались бы в этом отношении - мысли участников эксперимента им в этом «помогли». Сами по себе слова совершенно нейтральны. У матери Терезы вполне могла бы быть фамилия Гитлер, и она не стала бы менее добродушной от этого. Уверена, что за историю человечества Земля рождала массу божьих одуванчиков по фамилии Гитлер, и какое-то количество невротиков по имени Тереза.
У буддистов есть символическое изображение защитника учения - Махакалы. По форме это страшное чудовище, с клыками, в языках пламени, с ужасающим оскалом и ожерельем из черепов. Но по сути - это выражение сочувствия и любви, просто в их так называемой «гневной» форме. Хотя на самом деле гнева там нет ни капли - просто игра в гнев. Защитники должны выглядеть брутально, это символизм. Если бы охранники в магазинах носили бы розовые рюши, их вряд ли кто-то принял бы всерьез. Но на них военная униформа и автомат, который они вряд ли когда-то используют. Чтобы чувствовать себя безопасно, они должны видеть силу в своих защитниках. А безопасность - ключевая составляющая душевного спокойствия. Или, например, если классный руководитель будет говорить тихим тоненьким голоском без тени решимости и силы, то тридцать учеников в классе сожрут его на завтрак без соли. Но это не значит, что он должен быть злым. Большие собаки не лают. Достаточно выглядеть мощно, чтобы никогда не приходилось применять силу.
И еще я считаю - что здоровая агрессия должна присутствовать в ребенке, особенно в мальчике. Каждый человек должен быть в состоянии себя защитить. Проявить решимость и силу. Преодолеть что-то. Мальчики должны играться с пистолетами, потому что если не дай босх их близкие будут в опасности, им придется брать в руки оружие, или это не мужчины. Да я и сама, уж на что тщедушная барышня, но если кто-то попытается обидеть моего ребенка, он будет Костиным пациентом у него в реанимации. Уверена, что в ситуации опасности я найду в себе силы превысить предел необходимой обороны. И это не значит, что я в этот момент стану кровожадной, жестокой и невротичной. Защищать близких - это проявление сочувствия. В том числе и к нападающему - это защищает его от негативной кармы, которую он мог себе заработать.
Я никогда не пойму и не приму подставление второй щеки для удара, это двусторонняя глупость - ты позволяешь причинить вред и себе, и нападающему - укрепляешь в нем тенденцию нападать. Без здоровой агрессии дать отпор невозможно. Мой Лама говорит, что буддисты - не пацифисты. Он говорит: «Если мои люди будут в опасности, я лично возьму в руки оружие». И я рада, что он именно такой.
Дети становятся злыми не от того, что смотрят фильмы про то, как Человек-паук сражается со злодеями. Они становятся злыми, если их родители их не любят или не выражают свою любовь. Если они к ним не прикасаются и не говорят о своей любви словами. Если у детей есть ощущение, что они мало значат для мамы, что мама в любой момент может исчезнуть. Если родительская любовь зависит от условий. Злые люди злы не потому, что они плохие, а потому что им плохо. Со всеми маньяками очень плохо обращались в детстве. Того же самого Гитлера папа каждый день бил скрипкой по голове. Если бы папа вместо этого обнимал его и говорил что-то искреннее, если бы умел с ним общаться, главной трагедии 20-го века могло и не случиться.
Психологи говорят: ребенку каждый день необходимо минимум 4 объятия для выживания. И еще 4 - для хорошего самочувствия. Уверена, что со взрослыми такая же ситуация. Ведь когда человек вырастает, ребенок в нем никуда не девается. И этого ребенка нужно обнимать - минимум 8 раз в день. А лучше - намного больше.
Я обожаю обниматься со своим сыном. Говорить ему «я тебя так люблю, мой маленький, ты самое дорогое, что у меня есть». И он отвечает мне: «А я тебя люблю выше неба!». Это происходит каждый день, и это не стало чем-то механистическим, это каждый раз здесь и сейчас, от сердца. В наших отношениях в сотни раз больше тепла, чем было у меня с моей мамой… Я кормила его грудью до 4 с половиной лет, мы долго спали вместе, и сейчас он под утро приползает доспать в обнимку, он совершенно уверен в моей любви. И даже если он закрасит всю квартиру черным цветом и обвесится автоматами с ног до головы, за его душевное здоровье я спокойна. Он очень добрый, щедрый, ласковый ребенок. Он никогда не ударил ни одно живое существо. Он всегда сочувствует. Всегда готов пойти навстречу. Он самый лучший в мире Человек-паук.
И все его милитаристические расклады в его голове связаны с понятием «защищать» - об этом он говорит постоянно. «Я стану супергероем, и буду всех защищать», «когда у меня будет сестренка, я буду ее защищать» и так далее. И я этому очень рада.
А та моя подруга-психолог, она попросила меня немедленно очистить помещение, когда я выразила свое, непохожее на ее, мнение. Она сказала: «Мне сложно сохранять спокойствие, так что тебе лучше уйти». Я угрожала ее хрустально-рюшечному миру, исполненному икон и классической музыки. Угрожала карандашом черного цвета.
И вот этой фразой: «Мир невозможно загнать в рамки, пусть даже самые прекрасные. Мир разный, и я люблю его таким».
Я люблю жесткую клубную музыку, я могу тащиться от тяжелого рока, я обожаю черный юмор и фильмы ужасов. И мне кажется, что мир начинает раскалываться на «хорошее» и «плохое», когда мы теряем чувство юмора, когда мы воспринимаем все слишком серьезно и когда мы не готовы даже просто услышать точку зрения, которая отличается от нашей.