Узкое семейное торжество
Пушкин, в определённом смысле, мой отчим. Мама влюбилась лет в шестнадцать, и, выйдя за отца, сохраняла поэту известную верность. Папа ревновал временами страшно.
Вообще говоря, папа у мамы шёл даже не за Александром Сергеевичем, а после декабристов. Только в девяностые годы двадцатого века, после сорока брачных зим, отец смог одолеть Лунина и приблизиться к Кюхельбекеру, однако единолично завладеть сердцем мамы так ему и не удалось.
Пушкину мама прощала всё. И отдельные поэтические нескладушки, и любвеобильность, и службу сатрапу. Ради Пушкина она простила Каховскому Милорадовича, а Николаю Каховского.
Гончарову мама одобряла, но по-женски: «красивейшая бесспорно, жаль, что не пара»; брак с Ланским понимать не желала, детьми восхищалась. Марья Александровна маслом - главная на стене любого моего дома. Не знаю, откуда взялась и кто писал, просто есть и будет рядом.
Маму - химика-технолога по базовому образованию и действительной службе - звали в школы Петербурга рассказывать о Пушкине. Была восхищённо знакома и даже немножко спорила с Гейченко. Презирала Бродского: «это - стихи?»
Тот ничтожный кусок хорошего во мне - от Пушкина тоже, как от родителя. Мы с ним очень рано встретились и не раззнакомимся вовек.
С днём рождения, mon cher.
Вообще говоря, папа у мамы шёл даже не за Александром Сергеевичем, а после декабристов. Только в девяностые годы двадцатого века, после сорока брачных зим, отец смог одолеть Лунина и приблизиться к Кюхельбекеру, однако единолично завладеть сердцем мамы так ему и не удалось.
Пушкину мама прощала всё. И отдельные поэтические нескладушки, и любвеобильность, и службу сатрапу. Ради Пушкина она простила Каховскому Милорадовича, а Николаю Каховского.
Гончарову мама одобряла, но по-женски: «красивейшая бесспорно, жаль, что не пара»; брак с Ланским понимать не желала, детьми восхищалась. Марья Александровна маслом - главная на стене любого моего дома. Не знаю, откуда взялась и кто писал, просто есть и будет рядом.
Маму - химика-технолога по базовому образованию и действительной службе - звали в школы Петербурга рассказывать о Пушкине. Была восхищённо знакома и даже немножко спорила с Гейченко. Презирала Бродского: «это - стихи?»
Тот ничтожный кусок хорошего во мне - от Пушкина тоже, как от родителя. Мы с ним очень рано встретились и не раззнакомимся вовек.
С днём рождения, mon cher.