Немецкая тюрьма -7 (подытоживая)
Просто подтвердить, что немецкая тюрьма - социальный рай, мне что-то не достаточно. Хочется поумничать.
Ведь, с одной стороны, это некая новая форма подкупа, откупа, выкупа, которую платит немецкое общество преступникам за лояльность - социальную, национальную и политическую. Тут понятно, особых вопросов нет.
Но, с другой стороны, очевидна тенденция к размыванию границы между преступником и жертвою (всегда - обществом), выраженная, например, в фактической декриминализации педофилии и всех преступлений, совершённых в состоянии алкогольной или наркотической зависимости, а также в высоких стандартах удовлетворения психо- и физиологических потребностей заключённого (за исключением, пожалуй, сексуальных, хотя свободная продажа в тюрьме порно-дисков и порно-журналов решает и эту проблему), недоступных многим вполне законопослушным гражданам. Даже репутационные последствия тщательно минимизируются законом: работодатели, например, обязаны трудоустраивать отбывших наказание при обращении таковых и наличии вакансий.
Государство как бы говорит гражданам: "они, преступники, ничем от вас не отличаются и, в сущности, ничего плохого не совершали. Просто смешные дети. Шалят".
Сознательно разрушаются "тюремные стены" внутри общества или это побочный эффект выполнения "социалистических обязательств" - я, разумеется, не знаю. Однако "земных" причин жалеть "каторжников" всё меньше даже у подлинных немецких христиан. И, напротив, преступники уверены, что именно законопослушные немцы "виновны" и "обязаны".
Развитие европейских пенитенциарных систем достигло в Германии апогея; далее возможен только регресс, и он, как мне представляется, неизбежен. Если вы успокаиваете капризного малыша исключительно сладостями, то через несколько лет с большой вероятностью получите в морду от пьяного прыщавого подростка. А тогда придётся бить. Чтобы выжить. Без вариантов.
Ведь, с одной стороны, это некая новая форма подкупа, откупа, выкупа, которую платит немецкое общество преступникам за лояльность - социальную, национальную и политическую. Тут понятно, особых вопросов нет.
Но, с другой стороны, очевидна тенденция к размыванию границы между преступником и жертвою (всегда - обществом), выраженная, например, в фактической декриминализации педофилии и всех преступлений, совершённых в состоянии алкогольной или наркотической зависимости, а также в высоких стандартах удовлетворения психо- и физиологических потребностей заключённого (за исключением, пожалуй, сексуальных, хотя свободная продажа в тюрьме порно-дисков и порно-журналов решает и эту проблему), недоступных многим вполне законопослушным гражданам. Даже репутационные последствия тщательно минимизируются законом: работодатели, например, обязаны трудоустраивать отбывших наказание при обращении таковых и наличии вакансий.
Государство как бы говорит гражданам: "они, преступники, ничем от вас не отличаются и, в сущности, ничего плохого не совершали. Просто смешные дети. Шалят".
Сознательно разрушаются "тюремные стены" внутри общества или это побочный эффект выполнения "социалистических обязательств" - я, разумеется, не знаю. Однако "земных" причин жалеть "каторжников" всё меньше даже у подлинных немецких христиан. И, напротив, преступники уверены, что именно законопослушные немцы "виновны" и "обязаны".
Развитие европейских пенитенциарных систем достигло в Германии апогея; далее возможен только регресс, и он, как мне представляется, неизбежен. Если вы успокаиваете капризного малыша исключительно сладостями, то через несколько лет с большой вероятностью получите в морду от пьяного прыщавого подростка. А тогда придётся бить. Чтобы выжить. Без вариантов.