(no subject)
М.Е.Бойко. «Поиски смысла 3: Философия и литература: Беседы, рецензии, эссе». М., 2020
Книга современного философа М.Бойко посвящена современным философам и рефлексии над их творчеством, что отражено в беседах с ними, юбилейных статьях и рецензиях на их книги. Моя историко-философская закваска предостерегает меня от современности, мне скорее интересна история философии, чем сама философия, однако иногда полезно пускаться в экскурсы по современному философскому полю, тем более отечественному, где философская традиция бедна и сложилась кое-как, как бог на душу положит. Автор книги выступил моим проводником на этом минном поле, в некоторых случаях предупредив прямой контакт со взрывчатым веществом - как в случае с концепциями В.П.Руднева, занимающегося философией психиатрии. Книга делится на главы, и каждая глава посвящена одному философу. Обычно она состоит из беседы (или нескольких бесед) и ряда публицистических обзоров.
М.Бойко открывает пространство современной русской философской мысли настолько, насколько оно само может о себе сказать. Так, философия классиков из наших современников дополняется взглядами современников, высказывающихся о классиках (например, глава, посвященная С.Г.Семеновой, специалисту по философии Н.Федорова). Нашлось место даже философствующему дилетанту М.Веллеру. Однако я хотел бы остановиться только на нескольких фигурах, ставших персонажами новой книги М.Бойко.
Наиболее значительной фигурой из них мне представляется русский философ Ф.Гиренок. Фигура неоднозначная, я бы сказал, даже спорная. В книге представлены несколько бесед с ним и пара рецензий на его книги. Собственно, из бесед можно составить представление о его взглядах, поскольку одни и те же вещи он проговаривает неоднократно. Но я бы здесь остановился на позиции Гиренка, которая сводится к пограничному характеру философии - между наукой и литературой. В самом деле, если выводить русскую философию из литературной традиции, то мы окажемся погребены под многотомными изданиями русских классиков, из которых предстоит необходимость сделать философскую вытяжку. Это задача не на одну читательскую жизнь. Поэтому такое понимание русской философии расплывчато, размыто и напоминает кляксу. Вопрос «что вы находите в русской философии» тогда становится разновидностью вопроса «что вы видите в кляксе?». Зарубежная философия компактна. Собрание сочинений Канта - девять томов, Шопенгауэра - шесть. У европейского философа мало места на листе. Он скромен и экономит внимание читателя. Именно поэтому у меня есть стойкое убеждение, что русский философ вообще возможен только как переводчик и интерпретатор, только в этих границах получается что-то полезное для русского поля философской мысли. Русский философский размах, облеченный в литературные формы, дает своеобразный коктейль необозримых берегов фикшн-философии, которая интересна скорее как гуманитарная фантастика. Фантастика и остается фантастикой, и интерес к ней может определяться пословицей «делу время, потехе час».
Но вот другая фигура. А.Зиновьев, который в принципе скорее философ, чем беллетрист. Известный диссидент говорит с автором книги, представителем молодого поколения, не на философском языке и не о философии, а выкладывает апологию своего творчества, казалось бы, мало задумываясь о его будущем. Зиновьев проделал огромную работу, классифицируя настоящее различных обществ и прогнозируя будущее, и профетические интонации в интервью преобладают над собственно научным содержанием его работ. Как отмечает М.Бойко, после смерти Зиновьева началась кампания по его философской канонизации, и именно против этого возражает автор книги, внося свою лепту в образ «живого» Зиновьева, не украшенного посмертным гримом классика социологической мысли. Таким образом, в руках читателя оказывается как бы ключ к сундуку с философским барахлом, среди которого попадаются как вполне носимые мысли, облекаясь в которые можно уверенно выходить в интеллектуальный свет, так и грязное исподнее философского наследия одного из самых противоречивых советских мыслителей.
В книге есть место и философии, которую вырабатывают творцы искусства. Таков композитор В.Мартынов. В философской сфере он отстаивает позиции «конца» искусства, которое уже не может оставаться в русле традиционного нарратива после экспериментов Хлебникова, Крученых, Малевича и прочего авангарда. Мартынов говорит, что искусство в современном обществе стало уходить в дурную бесконечность самоповторов, и делает радикальный вывод, что творчество сталкивается с исчерпанностью себя, распространяя эту мысль на человечество в целом. Человек, по мысли Мартынова, исчерпал себя как вид, и стоит на пороге глобальных видовых изменений, сопоставимых с таким историческим этапом, как неолитическая революция. Ошибка Мартынова мне видится в экстраполяции процессов искусства на всю творческую деятельность человечества, поскольку такие виды творчества, как технический прогресс, социальное строительство и пр. далеки от совершенства и ни в какой степени не исчерпаны. Людям искусства вредно замыкаться в своей сфере, и если они говорят об исчерпанности области своего дела, то, скорее, они просто не могут ничего создать. В самом деле, в музыке прекрасно уживаются современники Мосолов и Свиридов, один - авангардный композитор, второй - мастер популярных мелодий. Вообще, рефлексия над искусством мне кажется излишней для творческого работника, дело которого - создавать вещи, радующие умы и сердца.
Приведенных примеров достаточно. Что это - скудость или богатство пространства современной русской мысли - решать в конечном итоге читателю. И я, как читатель, остаюсь в недоумении, почему плодоносная и богатая традиция философии, сложившаяся в европейской цивилизации, принимает такие странные, если не сказать, уродливые формы в России. Возможно, потому, что современная Россия - само по себе странное культурно-социальное образование, стоящее на страже «русского мира», который плохо усвоил уроки империализма и в информационную эпоху продолжает жить ценностями навсегда ушедшего в прошлое прошлого века. Современная Россия в лице нынешних философов пытается унаследовать у той России, которой уже нет, то, чего у нее никогда не было - философскую традицию. Однако в России философия всегда оставалась уделом одиночек-энтузиастов, и современное состояние философии в России так же распадается на эти монадные составляющие, которые находятся в крайнем заблуждении - что русскую философию можно извлечь из исторического небытия как пространство, в котором предстоит жить, мыслить и действовать.
Книга современного философа М.Бойко посвящена современным философам и рефлексии над их творчеством, что отражено в беседах с ними, юбилейных статьях и рецензиях на их книги. Моя историко-философская закваска предостерегает меня от современности, мне скорее интересна история философии, чем сама философия, однако иногда полезно пускаться в экскурсы по современному философскому полю, тем более отечественному, где философская традиция бедна и сложилась кое-как, как бог на душу положит. Автор книги выступил моим проводником на этом минном поле, в некоторых случаях предупредив прямой контакт со взрывчатым веществом - как в случае с концепциями В.П.Руднева, занимающегося философией психиатрии. Книга делится на главы, и каждая глава посвящена одному философу. Обычно она состоит из беседы (или нескольких бесед) и ряда публицистических обзоров.
М.Бойко открывает пространство современной русской философской мысли настолько, насколько оно само может о себе сказать. Так, философия классиков из наших современников дополняется взглядами современников, высказывающихся о классиках (например, глава, посвященная С.Г.Семеновой, специалисту по философии Н.Федорова). Нашлось место даже философствующему дилетанту М.Веллеру. Однако я хотел бы остановиться только на нескольких фигурах, ставших персонажами новой книги М.Бойко.
Наиболее значительной фигурой из них мне представляется русский философ Ф.Гиренок. Фигура неоднозначная, я бы сказал, даже спорная. В книге представлены несколько бесед с ним и пара рецензий на его книги. Собственно, из бесед можно составить представление о его взглядах, поскольку одни и те же вещи он проговаривает неоднократно. Но я бы здесь остановился на позиции Гиренка, которая сводится к пограничному характеру философии - между наукой и литературой. В самом деле, если выводить русскую философию из литературной традиции, то мы окажемся погребены под многотомными изданиями русских классиков, из которых предстоит необходимость сделать философскую вытяжку. Это задача не на одну читательскую жизнь. Поэтому такое понимание русской философии расплывчато, размыто и напоминает кляксу. Вопрос «что вы находите в русской философии» тогда становится разновидностью вопроса «что вы видите в кляксе?». Зарубежная философия компактна. Собрание сочинений Канта - девять томов, Шопенгауэра - шесть. У европейского философа мало места на листе. Он скромен и экономит внимание читателя. Именно поэтому у меня есть стойкое убеждение, что русский философ вообще возможен только как переводчик и интерпретатор, только в этих границах получается что-то полезное для русского поля философской мысли. Русский философский размах, облеченный в литературные формы, дает своеобразный коктейль необозримых берегов фикшн-философии, которая интересна скорее как гуманитарная фантастика. Фантастика и остается фантастикой, и интерес к ней может определяться пословицей «делу время, потехе час».
Но вот другая фигура. А.Зиновьев, который в принципе скорее философ, чем беллетрист. Известный диссидент говорит с автором книги, представителем молодого поколения, не на философском языке и не о философии, а выкладывает апологию своего творчества, казалось бы, мало задумываясь о его будущем. Зиновьев проделал огромную работу, классифицируя настоящее различных обществ и прогнозируя будущее, и профетические интонации в интервью преобладают над собственно научным содержанием его работ. Как отмечает М.Бойко, после смерти Зиновьева началась кампания по его философской канонизации, и именно против этого возражает автор книги, внося свою лепту в образ «живого» Зиновьева, не украшенного посмертным гримом классика социологической мысли. Таким образом, в руках читателя оказывается как бы ключ к сундуку с философским барахлом, среди которого попадаются как вполне носимые мысли, облекаясь в которые можно уверенно выходить в интеллектуальный свет, так и грязное исподнее философского наследия одного из самых противоречивых советских мыслителей.
В книге есть место и философии, которую вырабатывают творцы искусства. Таков композитор В.Мартынов. В философской сфере он отстаивает позиции «конца» искусства, которое уже не может оставаться в русле традиционного нарратива после экспериментов Хлебникова, Крученых, Малевича и прочего авангарда. Мартынов говорит, что искусство в современном обществе стало уходить в дурную бесконечность самоповторов, и делает радикальный вывод, что творчество сталкивается с исчерпанностью себя, распространяя эту мысль на человечество в целом. Человек, по мысли Мартынова, исчерпал себя как вид, и стоит на пороге глобальных видовых изменений, сопоставимых с таким историческим этапом, как неолитическая революция. Ошибка Мартынова мне видится в экстраполяции процессов искусства на всю творческую деятельность человечества, поскольку такие виды творчества, как технический прогресс, социальное строительство и пр. далеки от совершенства и ни в какой степени не исчерпаны. Людям искусства вредно замыкаться в своей сфере, и если они говорят об исчерпанности области своего дела, то, скорее, они просто не могут ничего создать. В самом деле, в музыке прекрасно уживаются современники Мосолов и Свиридов, один - авангардный композитор, второй - мастер популярных мелодий. Вообще, рефлексия над искусством мне кажется излишней для творческого работника, дело которого - создавать вещи, радующие умы и сердца.
Приведенных примеров достаточно. Что это - скудость или богатство пространства современной русской мысли - решать в конечном итоге читателю. И я, как читатель, остаюсь в недоумении, почему плодоносная и богатая традиция философии, сложившаяся в европейской цивилизации, принимает такие странные, если не сказать, уродливые формы в России. Возможно, потому, что современная Россия - само по себе странное культурно-социальное образование, стоящее на страже «русского мира», который плохо усвоил уроки империализма и в информационную эпоху продолжает жить ценностями навсегда ушедшего в прошлое прошлого века. Современная Россия в лице нынешних философов пытается унаследовать у той России, которой уже нет, то, чего у нее никогда не было - философскую традицию. Однако в России философия всегда оставалась уделом одиночек-энтузиастов, и современное состояние философии в России так же распадается на эти монадные составляющие, которые находятся в крайнем заблуждении - что русскую философию можно извлечь из исторического небытия как пространство, в котором предстоит жить, мыслить и действовать.