(no subject)
С.А.Зеньковский. Русское старообрядчество. М., 2006
Прекрасная монография о старообрядчестве американского профессора с русской фамилией. Я не покупаю литературу по религиоведению, и эту книжку мне подарила в свое время бывшая однокурсница.
Книга весьма объемна (700 страниц мелким шрифтом в увеличенном формате), и в ней масса ссылок на источники, что придает достоверность излагающимся в ней сведениям. По мысли автора, русское старообрядчество вытекло из движений религиозного обновления XVII века - таких, как боголюбцы и лесные старцы. Боголюбцы еще до раскола выступали за чистоту веры, за правильное служение литургии и за более полное участие в церковной жизни. Лесные старцы уходили от мира в леса и там радели о чистоте православия.
Патриарх Никон начал проводить реформу, которая исправляла старые служебные книги, и ввел трехперстное крестное знамение (раньше крестились двумя перстами). Однако он не приближал этой своей реформой обновленное христианство к древней византийской традиции. Никон реформировал церковь с целью унификации современного ему греческого служения и русских церковных служб. Он исправлял богослужебные книги не по старым источникам, а по современным XVII веку греческим текстам. А греческая служба со времен Флорентийской унии изменилась. Поэтому Никон возвращал русскую церковь не к византийской традиции, а приводил в соответствие с современным греческим православием. Смысл был в том, что Московия должна была вот-вот вступить в войну с Турцией, и на фоне побед Алексея Михайловича на западном фронте победа над исламским гнетом христиан в Турции и христианской Греции казалась неизбежной. Всюду витали идеи панправославия, под эгидой которого планировалось объединить весь православный мир со столицей в Москве, Третьем Риме. Однако Третий Рим в XVII веке было строить уже поздновато, поскольку в Московию все больше и больше проникали европейские секулярные обычаи, и от панправославной программы в конечном итоге отказались и Алексей Михайлович, и сам Никон.
А исправления остались, и это привело к расколу. Бывшие друзья и сподвижники Никона, боголюбцы, не приняли реформы и стали проповедовать отход от никонианской церкви. Лесные старцы также предали Никона анафеме. Из этой среды оформились старообрядческие движения, целый спектр которых вбирал в себя разные направления, от альтернативной церкви до изуверских беспоповских сект. Однако они звали не к древнему православию, от которого сильно отличались мироощущением (ряд старообрядческих сект не признавал брак и идеалом земной жизни видел гибель на костре), а предлагали насыщенную, полную церковную жизнь, которая полностью погребала жизнь мирскую. Это были религиозные фанатики, которые мало общего имели с православным дониконовским христианством.
В книге опубликован и второй, незаконченный том работы американского историка, в котором поднимаются темы взаимоотношений старообрядчества и власти, а также попыток либеральных интеллигентов революционного толка в XIX веке склонить старообрядцев к революционному восстанию. Автор хорошо владеет материалом и, кажется, даже сочувствует старообрядческой вере. В конце книги в приложении помещены рассказы американских старообрядцев русского происхождения об эмиграции из России, налаживании быта на чужбине и жизни старообрядческих поселений на Аляске.
Прекрасная монография о старообрядчестве американского профессора с русской фамилией. Я не покупаю литературу по религиоведению, и эту книжку мне подарила в свое время бывшая однокурсница.
Книга весьма объемна (700 страниц мелким шрифтом в увеличенном формате), и в ней масса ссылок на источники, что придает достоверность излагающимся в ней сведениям. По мысли автора, русское старообрядчество вытекло из движений религиозного обновления XVII века - таких, как боголюбцы и лесные старцы. Боголюбцы еще до раскола выступали за чистоту веры, за правильное служение литургии и за более полное участие в церковной жизни. Лесные старцы уходили от мира в леса и там радели о чистоте православия.
Патриарх Никон начал проводить реформу, которая исправляла старые служебные книги, и ввел трехперстное крестное знамение (раньше крестились двумя перстами). Однако он не приближал этой своей реформой обновленное христианство к древней византийской традиции. Никон реформировал церковь с целью унификации современного ему греческого служения и русских церковных служб. Он исправлял богослужебные книги не по старым источникам, а по современным XVII веку греческим текстам. А греческая служба со времен Флорентийской унии изменилась. Поэтому Никон возвращал русскую церковь не к византийской традиции, а приводил в соответствие с современным греческим православием. Смысл был в том, что Московия должна была вот-вот вступить в войну с Турцией, и на фоне побед Алексея Михайловича на западном фронте победа над исламским гнетом христиан в Турции и христианской Греции казалась неизбежной. Всюду витали идеи панправославия, под эгидой которого планировалось объединить весь православный мир со столицей в Москве, Третьем Риме. Однако Третий Рим в XVII веке было строить уже поздновато, поскольку в Московию все больше и больше проникали европейские секулярные обычаи, и от панправославной программы в конечном итоге отказались и Алексей Михайлович, и сам Никон.
А исправления остались, и это привело к расколу. Бывшие друзья и сподвижники Никона, боголюбцы, не приняли реформы и стали проповедовать отход от никонианской церкви. Лесные старцы также предали Никона анафеме. Из этой среды оформились старообрядческие движения, целый спектр которых вбирал в себя разные направления, от альтернативной церкви до изуверских беспоповских сект. Однако они звали не к древнему православию, от которого сильно отличались мироощущением (ряд старообрядческих сект не признавал брак и идеалом земной жизни видел гибель на костре), а предлагали насыщенную, полную церковную жизнь, которая полностью погребала жизнь мирскую. Это были религиозные фанатики, которые мало общего имели с православным дониконовским христианством.
В книге опубликован и второй, незаконченный том работы американского историка, в котором поднимаются темы взаимоотношений старообрядчества и власти, а также попыток либеральных интеллигентов революционного толка в XIX веке склонить старообрядцев к революционному восстанию. Автор хорошо владеет материалом и, кажется, даже сочувствует старообрядческой вере. В конце книги в приложении помещены рассказы американских старообрядцев русского происхождения об эмиграции из России, налаживании быта на чужбине и жизни старообрядческих поселений на Аляске.