(no subject)
А.Ф.Лосев. «Очерки античного символизма и мифологии».
Ранняя работа Лосева, изданная в домашней типографии в 1930 году тиражом 850 экз. - единственный труд историка философии, который у меня есть, и долго я не прикасался к этой книге, думая, что надо бы сначала прочитать «Историю античной эстетики», а потом углубляться в ранние изыскания.
Однако этот труд удовлетворил мое историческое чувство - в самом деле, так смело и откровенно реконструировать мифофилософию Платона, не называя черное белым, а серое цветным (проповедь педерастии в платоновских диалогах, например, никак не ретушируется) - это большое достижение в те времена, когда официальная философия выдавала труды по «диалектике рыбной ловли».
В «очерках» Лосев сразу позиционирует себя в конец европейской философии, трактуя античность в духе синтеза Гегеля и Шпенглера - как «интуицию тела», «скульптурность». Таков миф античности, и ее символ - тождество идеи и вещи. Сквозь призму этого подхода (не знаю, правильно ли назвать его методом) Лосев реконструирует философию Платона, выделяя в ней наивный, феноменологический, «трансцедентальный» (именно так пишет это слово Лосев), и диалектический периоды. Тем самым он утверждает, что все основные векторы философии заданы еще Платоном. Однако стоит сказать, что это не прямое осмысление платоновских текстов, как они есть, а реконструкция, т.е. вычитывание того, что нужно увидеть, и ликвидация тех моментов (прежде всего, мифологических), которые могут нарушить стройную систему. Особенно интересна реконструкция взглядов позднего Платона, которые не отражены в его произведениях, а известны в пересказе позднейших авторов - где философ кладет в основу сущего идеальное число, тем самым сближаясь с пифагорейством.
Однако после такой логико-диалектической реконструкции Лосев помещает философию Платона обратно в миф, приоткрывая тем самым подлинное лицо античности.
В контексте изучаемого платонизма в том помещены очерки о досократиках и об Аристотеле, где онтология Аристотеля рассматривается сквозь призму его «Поэтики». Том снабжен довольно тупой заключительной статьей, где автор рассуждает на модную во время переиздания книги (1993 год) тему диалога религии и философии.
Интересно это читать, не менее интересно познакомиться и с другими трудами Лосева.
Ранняя работа Лосева, изданная в домашней типографии в 1930 году тиражом 850 экз. - единственный труд историка философии, который у меня есть, и долго я не прикасался к этой книге, думая, что надо бы сначала прочитать «Историю античной эстетики», а потом углубляться в ранние изыскания.
Однако этот труд удовлетворил мое историческое чувство - в самом деле, так смело и откровенно реконструировать мифофилософию Платона, не называя черное белым, а серое цветным (проповедь педерастии в платоновских диалогах, например, никак не ретушируется) - это большое достижение в те времена, когда официальная философия выдавала труды по «диалектике рыбной ловли».
В «очерках» Лосев сразу позиционирует себя в конец европейской философии, трактуя античность в духе синтеза Гегеля и Шпенглера - как «интуицию тела», «скульптурность». Таков миф античности, и ее символ - тождество идеи и вещи. Сквозь призму этого подхода (не знаю, правильно ли назвать его методом) Лосев реконструирует философию Платона, выделяя в ней наивный, феноменологический, «трансцедентальный» (именно так пишет это слово Лосев), и диалектический периоды. Тем самым он утверждает, что все основные векторы философии заданы еще Платоном. Однако стоит сказать, что это не прямое осмысление платоновских текстов, как они есть, а реконструкция, т.е. вычитывание того, что нужно увидеть, и ликвидация тех моментов (прежде всего, мифологических), которые могут нарушить стройную систему. Особенно интересна реконструкция взглядов позднего Платона, которые не отражены в его произведениях, а известны в пересказе позднейших авторов - где философ кладет в основу сущего идеальное число, тем самым сближаясь с пифагорейством.
Однако после такой логико-диалектической реконструкции Лосев помещает философию Платона обратно в миф, приоткрывая тем самым подлинное лицо античности.
В контексте изучаемого платонизма в том помещены очерки о досократиках и об Аристотеле, где онтология Аристотеля рассматривается сквозь призму его «Поэтики». Том снабжен довольно тупой заключительной статьей, где автор рассуждает на модную во время переиздания книги (1993 год) тему диалога религии и философии.
Интересно это читать, не менее интересно познакомиться и с другими трудами Лосева.