Еще о литературе и истории
Для грамотного человека, который, к тому же, имеет нахальство думать время от времени собственной головой, есть некоторое свойство, которое помогает выявлять реальность на фоне тщательно вскармливаемой разного рода заинтересованными лицами в глобальном масштабе иллюзии.
Свойство это - сравнение того, что было и того, что есть на текущий момент.
Удивлены примитивностью? Так не стоит удивляться-то. Многим людям, чей кругозор по тем или иным причинам оказался несколько ограниченным, зачастую кажется (наблюдал неоднократно), что только они являются в этой жизни первопроходцами. Только при их жизни происходят абсолютно уникальные события. А история… а что - история? История представляется им, как некий набор событий, не имеющий никакого отношения к реальности. С историей можно играть. Историю можно «переосмысливать» (то есть считать, что события, имеющие место в исторической перспективе, можно трактовать, как Ктулху на душу положит).
Немногие, к сожалению осознают, что действительно новое - это плод тщательного понимания старого и возведение имеющегося в такую систему, которая еще не была реализована. А вот примитив, предлагаемый нашим дорогим современникам со стороны нынешней власти, никак на статус «нового» не тянет. От слова «совсем».
Итак, приведу некоторые цитаты.
Вот лично мне кажется, что они (с поправкой на место и язык) вполне соответствуют тому процессу одурманивания, который мы наблюдаем в нашей стране сейчас.
Итак:
«Баронесса между тем вынимала из корзины подарки. Целую
дюжину жареных цыплят, завернутых в розовую папиросную бумагу и
перевязанных черно-желтой шелковой ленточкой, две бутылки
какого-то ликера военного производства с этикеткой: "Gott
strafe England"/ Боже, покарай Англию (нем.)/; на этикетке с
другой стороны бутылки были изображены Франц-Иосиф и Вильгельм,
державшие друг друга за руки, словно в детской игре "Агу -- не
могу, засмейся -- не хочу"; потом баронесса вынула три бутылки
вина для выздоравливающих и две коробки сигарет. Все это она с
изяществом разложила на свободной постели возле Швейка. Потом
рядом появилась книга в прекрасном переплете -- "Картинки из
жизни нашего монарха", которую написал заслуженный главный
редактор нашей нынешней официальной газеты "Чехословацкая
республика"; редактор тонко разбирался в жизни старого
Франца-Иосифа.
Очутились на постели и плитки шоколада с той же надписью
"Gott strafe England" и опять с изображением австрийского и
германского императоров. Но на шоколаде императоры уже не
держались за руки, а стояли отдельно, повернувшись спиной друг
к другу. Рядом баронесса положила красивую двойную зубную щетку
с надписью "Viribus unitis"/ Объединенными силами (лат.)/,
сделанной для того, чтобы каждый, кто будет чистить ею зубы, не
забывал об Австрии. Элегантным подарком, совершенно необходимым
для фронта и окопов, оказался полный маникюрный набор. На
футляре была картинка, на которой разрывалась шрапнель и герой
в стальной каске с винтовкой наперевес бросался в атаку. Под
картинкой стояло: "Fur Gott, Kaiser und Vaterland!"/ За бога,
императора и отечество! (нем.)/
Пачка сухарей была без картинки, но зато на ней написали
стихотворение:
Osterreich, du edies Haus,
steck deine Fahne aus,
lass sie im Winde weh,
Osterreich muss ewig stehen!
На другой стороне был помещен чешский перевод:
О Австро-Венгрия! Могучая держава!
Пусть развевается твой благородный флаг!
Пусть развевается он величаво,
Неколебима Австрия в веках!
Последним подарком был горшок с белым гиацинтом. Когда
баронесса фон Боценгейм увидела все это на постели Швейка, она
не могла сдержать слез умиления.»
(Ярослав Гашек «Похождения бравого солдата Швейка»)
И еще, как раз про военные действия и «реальную историю»:
«У складного стола сидел вольноопределяющийся Марек,
достигший наконец после всех злоключений должности батальонного
историографа.
Ныне он сочинял впрок героические подвиги батальона, и
видно было, что ему доставляет большое удовольствие заглядывать
в будущее.
Старший писарь Ванек давно с интересом наблюдал, как
прилежно пишет вольноопределяющийся и при этом хохочет во все
горло. Он встал и наклонился к вольноопределяющемуся, который
тут же принялся ему объяснять:
-- Страшно весело писать историю батальона впрок. Главное,
чтобы все развивалось систематически. Во всем должна быть
система.
-- Систематическая система,-- заметил старший писарь
Ванек, скептически улыбаясь.
-- Да,-- небрежно обронил вольноопределяющийся,--
систематизированная систематическая система при написании
истории батальона. Мы не можем с самого начала одержать большую
победу. Все должно развиваться постепенно, согласно
определенному плану. Наш батальон не может сразу выиграть
мировую войну. Nihil nisi bene / Ничего, кроме хорошего (лат.)
/. Для обстоятельного историографа, как я, главное -- составить
план наших побед. Например, вот здесь я описываю, как наш
батальон (это произойдет примерно месяца через два) чуть не
переходит русскую границу, занятую сильными отрядами
неприятеля,-- скажем, полками донских казаков. В это время
несколько арабских дивизий обходят наши позиции. На первый
взгляд кажется, что наш батальон погиб, что нас в лапшу
изрубят, и тут капитан Сагнер дает приказ по батальону: "Бог не
хочет нашей погибели, бежим!" Наш батальон удирает, но
вражеская дивизия, которая нас обошла, видит, что мы,
собственно говоря, мчимся на нее. Она бешено улепетывает от нас
и без единого выстрела попадает в руки резервных частей нашей
армии. Вот, собственно говоря, с этого и начинается история
нашего батальона. Незначительное происшествие, говоря
пророчески, пан Ванек, влечет за собой далеко идущие
последствия. Наш батальон идет от победы к победе. Интересно,
как наши люди нападут на спящего неприятеля, но для описания
этого необходимо овладеть слогом "Иллюстрированного военного
корреспондента", выхолившего во время русско-японской войны в
издательстве Вилимека.
……
……
-- А мне какую смерть вы готовите, Марек?
-- Только не торопитесь, господин фельдфебель, это не так
просто делается.
Вольноопределяющийся задумался.
-- Вы из Кралуп, не правда ли? Ну, так пишите домой в
Кралупы, что пропадете без вести, но только напишите как-нибудь
поосторожней. А может быть, вы предпочитаете быть
тяжелораненым, остаться за проволочными заграждениями? Лежите
себе этак с перебитой ногой целый день. Ночью неприятель
прожектором освещает наши позиции и обнаруживает вас. Полагая,
что вы исполняете разведочную службу, он начинает садить по вас
гранатами и шрапнелью. Вы оказали армии огромную услугу,
неприятельское войско на одного вас истратило столько
боеприпасов, сколько тратит на целый батальон. После всех
взрывов части вашего тела свободно парят в атмосфере, рассекая
в своем вращении воздух. Они поют великую песнь победы. Короче
говоря, каждый получит по заслугам, каждый из нашего батальона
отличится, так что славные страницы нашей истории будут
переполнены победами. Хотя мне очень не хотелось бы переполнять
их, но ничего не могу поделать, все должно быть исполнено
тщательно, чтобы после нас осталась хоть какая-нибудь память.
Все это должно быть закончено до того, как от нашего батальона,
скажем, в сентябре, ровнехонько ничего не останется, кроме
славных страниц истории, которые найдут путь к сердцу всех
австрийских подданных и расскажут им, что все те, кто уже не
увидит родного дома, сражались одинаково мужественно и храбро.
Конец этого некролога, пан Ванек, я уже составил. Вечная память
павшим! Их любовь к монархии -- любовь самая святая, ибо привела
к смерти. Да произносятся их имена, с уважением, например, имя
Ванека. А те, кого особенно тяжело поразила смерть кормильцев,
пусть с гордостью утрут свои слезы, ибо павшие были героями
нашего батальона!»
(Оттуда же).
Свойство это - сравнение того, что было и того, что есть на текущий момент.
Удивлены примитивностью? Так не стоит удивляться-то. Многим людям, чей кругозор по тем или иным причинам оказался несколько ограниченным, зачастую кажется (наблюдал неоднократно), что только они являются в этой жизни первопроходцами. Только при их жизни происходят абсолютно уникальные события. А история… а что - история? История представляется им, как некий набор событий, не имеющий никакого отношения к реальности. С историей можно играть. Историю можно «переосмысливать» (то есть считать, что события, имеющие место в исторической перспективе, можно трактовать, как Ктулху на душу положит).
Немногие, к сожалению осознают, что действительно новое - это плод тщательного понимания старого и возведение имеющегося в такую систему, которая еще не была реализована. А вот примитив, предлагаемый нашим дорогим современникам со стороны нынешней власти, никак на статус «нового» не тянет. От слова «совсем».
Итак, приведу некоторые цитаты.
Вот лично мне кажется, что они (с поправкой на место и язык) вполне соответствуют тому процессу одурманивания, который мы наблюдаем в нашей стране сейчас.
Итак:
«Баронесса между тем вынимала из корзины подарки. Целую
дюжину жареных цыплят, завернутых в розовую папиросную бумагу и
перевязанных черно-желтой шелковой ленточкой, две бутылки
какого-то ликера военного производства с этикеткой: "Gott
strafe England"/ Боже, покарай Англию (нем.)/; на этикетке с
другой стороны бутылки были изображены Франц-Иосиф и Вильгельм,
державшие друг друга за руки, словно в детской игре "Агу -- не
могу, засмейся -- не хочу"; потом баронесса вынула три бутылки
вина для выздоравливающих и две коробки сигарет. Все это она с
изяществом разложила на свободной постели возле Швейка. Потом
рядом появилась книга в прекрасном переплете -- "Картинки из
жизни нашего монарха", которую написал заслуженный главный
редактор нашей нынешней официальной газеты "Чехословацкая
республика"; редактор тонко разбирался в жизни старого
Франца-Иосифа.
Очутились на постели и плитки шоколада с той же надписью
"Gott strafe England" и опять с изображением австрийского и
германского императоров. Но на шоколаде императоры уже не
держались за руки, а стояли отдельно, повернувшись спиной друг
к другу. Рядом баронесса положила красивую двойную зубную щетку
с надписью "Viribus unitis"/ Объединенными силами (лат.)/,
сделанной для того, чтобы каждый, кто будет чистить ею зубы, не
забывал об Австрии. Элегантным подарком, совершенно необходимым
для фронта и окопов, оказался полный маникюрный набор. На
футляре была картинка, на которой разрывалась шрапнель и герой
в стальной каске с винтовкой наперевес бросался в атаку. Под
картинкой стояло: "Fur Gott, Kaiser und Vaterland!"/ За бога,
императора и отечество! (нем.)/
Пачка сухарей была без картинки, но зато на ней написали
стихотворение:
Osterreich, du edies Haus,
steck deine Fahne aus,
lass sie im Winde weh,
Osterreich muss ewig stehen!
На другой стороне был помещен чешский перевод:
О Австро-Венгрия! Могучая держава!
Пусть развевается твой благородный флаг!
Пусть развевается он величаво,
Неколебима Австрия в веках!
Последним подарком был горшок с белым гиацинтом. Когда
баронесса фон Боценгейм увидела все это на постели Швейка, она
не могла сдержать слез умиления.»
(Ярослав Гашек «Похождения бравого солдата Швейка»)
И еще, как раз про военные действия и «реальную историю»:
«У складного стола сидел вольноопределяющийся Марек,
достигший наконец после всех злоключений должности батальонного
историографа.
Ныне он сочинял впрок героические подвиги батальона, и
видно было, что ему доставляет большое удовольствие заглядывать
в будущее.
Старший писарь Ванек давно с интересом наблюдал, как
прилежно пишет вольноопределяющийся и при этом хохочет во все
горло. Он встал и наклонился к вольноопределяющемуся, который
тут же принялся ему объяснять:
-- Страшно весело писать историю батальона впрок. Главное,
чтобы все развивалось систематически. Во всем должна быть
система.
-- Систематическая система,-- заметил старший писарь
Ванек, скептически улыбаясь.
-- Да,-- небрежно обронил вольноопределяющийся,--
систематизированная систематическая система при написании
истории батальона. Мы не можем с самого начала одержать большую
победу. Все должно развиваться постепенно, согласно
определенному плану. Наш батальон не может сразу выиграть
мировую войну. Nihil nisi bene / Ничего, кроме хорошего (лат.)
/. Для обстоятельного историографа, как я, главное -- составить
план наших побед. Например, вот здесь я описываю, как наш
батальон (это произойдет примерно месяца через два) чуть не
переходит русскую границу, занятую сильными отрядами
неприятеля,-- скажем, полками донских казаков. В это время
несколько арабских дивизий обходят наши позиции. На первый
взгляд кажется, что наш батальон погиб, что нас в лапшу
изрубят, и тут капитан Сагнер дает приказ по батальону: "Бог не
хочет нашей погибели, бежим!" Наш батальон удирает, но
вражеская дивизия, которая нас обошла, видит, что мы,
собственно говоря, мчимся на нее. Она бешено улепетывает от нас
и без единого выстрела попадает в руки резервных частей нашей
армии. Вот, собственно говоря, с этого и начинается история
нашего батальона. Незначительное происшествие, говоря
пророчески, пан Ванек, влечет за собой далеко идущие
последствия. Наш батальон идет от победы к победе. Интересно,
как наши люди нападут на спящего неприятеля, но для описания
этого необходимо овладеть слогом "Иллюстрированного военного
корреспондента", выхолившего во время русско-японской войны в
издательстве Вилимека.
……
……
-- А мне какую смерть вы готовите, Марек?
-- Только не торопитесь, господин фельдфебель, это не так
просто делается.
Вольноопределяющийся задумался.
-- Вы из Кралуп, не правда ли? Ну, так пишите домой в
Кралупы, что пропадете без вести, но только напишите как-нибудь
поосторожней. А может быть, вы предпочитаете быть
тяжелораненым, остаться за проволочными заграждениями? Лежите
себе этак с перебитой ногой целый день. Ночью неприятель
прожектором освещает наши позиции и обнаруживает вас. Полагая,
что вы исполняете разведочную службу, он начинает садить по вас
гранатами и шрапнелью. Вы оказали армии огромную услугу,
неприятельское войско на одного вас истратило столько
боеприпасов, сколько тратит на целый батальон. После всех
взрывов части вашего тела свободно парят в атмосфере, рассекая
в своем вращении воздух. Они поют великую песнь победы. Короче
говоря, каждый получит по заслугам, каждый из нашего батальона
отличится, так что славные страницы нашей истории будут
переполнены победами. Хотя мне очень не хотелось бы переполнять
их, но ничего не могу поделать, все должно быть исполнено
тщательно, чтобы после нас осталась хоть какая-нибудь память.
Все это должно быть закончено до того, как от нашего батальона,
скажем, в сентябре, ровнехонько ничего не останется, кроме
славных страниц истории, которые найдут путь к сердцу всех
австрийских подданных и расскажут им, что все те, кто уже не
увидит родного дома, сражались одинаково мужественно и храбро.
Конец этого некролога, пан Ванек, я уже составил. Вечная память
павшим! Их любовь к монархии -- любовь самая святая, ибо привела
к смерти. Да произносятся их имена, с уважением, например, имя
Ванека. А те, кого особенно тяжело поразила смерть кормильцев,
пусть с гордостью утрут свои слезы, ибо павшие были героями
нашего батальона!»
(Оттуда же).