"В сон мне - желтые огни..." (с) Высоцкий
«И снится мне чудный сон!» (с) к/ф «Юность Максима»
Был сегодня сновидческий выход. Опять, блин, очередной. В стиле вхлам дурного Михалкова. Того, который в последние годы впал в … нет, не в маразм, в постимпрессионизм. Хотя, это в некоторых случаях синонимы.
Снится мне сон в стиле новорусского кино. Нет, понятно, что нервы там всякие, мысли в голове бродят отважные и дерзкие. В рамках известной концепции того, что в хорошей социальной среде снятся ба… э-э-э женщины, а в жестко стрессорных ситуациях снится война.
Вот война мне и приснилась. Да. Но какая!
Полностью - не помню. Расскажу только о самых ярких запомнившихся моментах.
Сон про войну Великую Отечественную. Или, скорее - про Вторую мировую. Но в стиле современных «историков - кинорежиссеров». И альтернативно-историков.
Первый эпизод.
Конец войны. Апрель-май сорок пятого. Фашисты отступают.
Мы - несколько человек советских солдат - возвращаемся из фашистского плена. Потому, что интеллигентные фашисты в рамках общечеловеческих ценностей решили распустить концлагеря. Ну, раз уж на горизонте видно поражение Германии и все равно с пленными надо что-то делать. Ну, не расстреливать же всех. Это - не по-европейски!
И вот фашисты всех пленных отпускают и выдают им проездные документы на родину. Досталось и нам. В поезде. Правда - в плацкарте - времена-то тяжелые. И едем мы в одном вагоне с неким фашистом. Он - на фронт, защищать фатерлянд. А мы - типа домой.
И вот он приглашает нас в вагон-ресторан. Садимся, значит, с ним за стол. Подают нам по тарелке овсянки (время-то тяжелое, не до разносолов). И тут один из нас, глядя на овсянку, говорит: - Да, еда это хорошо! Нам такую тарелку-то в концлагере не на одного давали, а на всю палату - на четверых!
И фашист, который снами за столиком, укоризненно так смотрит и пеняет - мол, не дело так говорить! Неправда это. Самое страшное - на двоих, он-то знает. И самое печальное - вот станут русские бывшие пленные такое у себя на родине рассказывать, так кто-то может подумать, что фашисты и вправду были такие злые и жадные. И тот из нас, который произнес эту фразу, как-то засмущался, глаза потупил. А вдруг, он просто подзабыл на радостях, как оно на самом деле было? Нехорошо…
Эпизод второй.
Идет бой. Наши наступают на фашистов. Резко в кадре противотанковая пушка, которая катится на фашистов. Катят эту пушу двое солдат в ватниках и в автоматами за спиной, взявшись за станины с двух сторон. Тяжело им, но бегут и пушку толкают, себя не жалея. А на казеннике сидит их командир, батяня-комбат. Сразу за щитком. Верхом, стало быть, на пушке. В бинокль смотрит поверх щитка. И стреляет в движении, за спусковой шнур дергая. Посмотрит в бинокль, пальнет из пушки и дальше смотрит - попал али нет?
Бой жаркий, красноармейцы устали, но пушку продолжают толкать быстро… Большую такую. Вроде гаубицы.
Эпизод третий.
После боя. Одного из красноармейцев убило. Командир склонился над ним в печали. Рядом товарищи стоят - скорбят. Как же так? Война к концу, а ты погиб! Нехорошо, грустно. Момент патетический. И самая патетика, когда за пазухой убитого начинает звонить телефон. Командир вынимает мобильник из-за отворота ватника, смотрит, чей номер. - Это звонит его девушка, которую он любил! - говорит командир своим солдатам.
Да, нехорошо вышло.
И командир принимает решение. Он нажимает кнопку на телефоне и начинает разговор с девушкой. Мол, все в порядке! Да отошел солдат по важному военному делу на время. Бывает. А телефон тут, на лавке остался. Вот отец-командир и ответил девушке, чтобы, стало быть, не волновалась она! Нет-нет! Все в порядке! И питается хорошо! И отдых у всех по графику. Оно и понятно - война-то уже к концу. Нет, по бабам не бегает (быстрый взгляд на тело), да некогда им, все стремятся быстрее войну закончить…
Завершился разговор. Путь, говорит командир, она пока в неведении побудет. А там можно сказать, что пропал без вести, все какая-то надежда на светлое будущее…
Вот только не разобрал я во сне, что за телефон был. Ни то - айфон, ни то - самсунь…
Был сегодня сновидческий выход. Опять, блин, очередной. В стиле вхлам дурного Михалкова. Того, который в последние годы впал в … нет, не в маразм, в постимпрессионизм. Хотя, это в некоторых случаях синонимы.
Снится мне сон в стиле новорусского кино. Нет, понятно, что нервы там всякие, мысли в голове бродят отважные и дерзкие. В рамках известной концепции того, что в хорошей социальной среде снятся ба… э-э-э женщины, а в жестко стрессорных ситуациях снится война.
Вот война мне и приснилась. Да. Но какая!
Полностью - не помню. Расскажу только о самых ярких запомнившихся моментах.
Сон про войну Великую Отечественную. Или, скорее - про Вторую мировую. Но в стиле современных «историков - кинорежиссеров». И альтернативно-историков.
Первый эпизод.
Конец войны. Апрель-май сорок пятого. Фашисты отступают.
Мы - несколько человек советских солдат - возвращаемся из фашистского плена. Потому, что интеллигентные фашисты в рамках общечеловеческих ценностей решили распустить концлагеря. Ну, раз уж на горизонте видно поражение Германии и все равно с пленными надо что-то делать. Ну, не расстреливать же всех. Это - не по-европейски!
И вот фашисты всех пленных отпускают и выдают им проездные документы на родину. Досталось и нам. В поезде. Правда - в плацкарте - времена-то тяжелые. И едем мы в одном вагоне с неким фашистом. Он - на фронт, защищать фатерлянд. А мы - типа домой.
И вот он приглашает нас в вагон-ресторан. Садимся, значит, с ним за стол. Подают нам по тарелке овсянки (время-то тяжелое, не до разносолов). И тут один из нас, глядя на овсянку, говорит: - Да, еда это хорошо! Нам такую тарелку-то в концлагере не на одного давали, а на всю палату - на четверых!
И фашист, который снами за столиком, укоризненно так смотрит и пеняет - мол, не дело так говорить! Неправда это. Самое страшное - на двоих, он-то знает. И самое печальное - вот станут русские бывшие пленные такое у себя на родине рассказывать, так кто-то может подумать, что фашисты и вправду были такие злые и жадные. И тот из нас, который произнес эту фразу, как-то засмущался, глаза потупил. А вдруг, он просто подзабыл на радостях, как оно на самом деле было? Нехорошо…
Эпизод второй.
Идет бой. Наши наступают на фашистов. Резко в кадре противотанковая пушка, которая катится на фашистов. Катят эту пушу двое солдат в ватниках и в автоматами за спиной, взявшись за станины с двух сторон. Тяжело им, но бегут и пушку толкают, себя не жалея. А на казеннике сидит их командир, батяня-комбат. Сразу за щитком. Верхом, стало быть, на пушке. В бинокль смотрит поверх щитка. И стреляет в движении, за спусковой шнур дергая. Посмотрит в бинокль, пальнет из пушки и дальше смотрит - попал али нет?
Бой жаркий, красноармейцы устали, но пушку продолжают толкать быстро… Большую такую. Вроде гаубицы.
Эпизод третий.
После боя. Одного из красноармейцев убило. Командир склонился над ним в печали. Рядом товарищи стоят - скорбят. Как же так? Война к концу, а ты погиб! Нехорошо, грустно. Момент патетический. И самая патетика, когда за пазухой убитого начинает звонить телефон. Командир вынимает мобильник из-за отворота ватника, смотрит, чей номер. - Это звонит его девушка, которую он любил! - говорит командир своим солдатам.
Да, нехорошо вышло.
И командир принимает решение. Он нажимает кнопку на телефоне и начинает разговор с девушкой. Мол, все в порядке! Да отошел солдат по важному военному делу на время. Бывает. А телефон тут, на лавке остался. Вот отец-командир и ответил девушке, чтобы, стало быть, не волновалась она! Нет-нет! Все в порядке! И питается хорошо! И отдых у всех по графику. Оно и понятно - война-то уже к концу. Нет, по бабам не бегает (быстрый взгляд на тело), да некогда им, все стремятся быстрее войну закончить…
Завершился разговор. Путь, говорит командир, она пока в неведении побудет. А там можно сказать, что пропал без вести, все какая-то надежда на светлое будущее…
Вот только не разобрал я во сне, что за телефон был. Ни то - айфон, ни то - самсунь…