Прастити, но здесь ваще никак
Однажды Георгий поставил пост про Великую Отечественную, и лёг в засаде с винтовкой. "На такое-то либералы точно придут, - подбадривал он себя. - Такой подкорм, да Господи ты Боже мой. Приманка обалденно жирная. Они не удержатся, сто процентов. Запах обычно за два километра чуют. А мож, даже стадо появится целое. А вдруг?".
Пока он мечтал, из кустов выбежал антисемит. Георгий жутко удивился. В его угодьях это достаточно редкий зверь. Нервный, но толстый, подрагивающий налитыми боками. Некоторое время они молча смотрели друг на друга.
- Это Моссад, протоколы сионских мудрецов, и проплачено Тель-Авивом! - зарычал антисемит, охаживая себя хвостом по бокам. - Шекели зарабатываешь, продажная шкура!
[Паткат]
Георгий саданул ему между глаз. Антисемит завалился на бок, стеная что-то по поводу евреев, захвативших весь мир. "Мда, - расстроился Георгий. - Теперь либерал точно не придёт". И тут луна высеребрила дорожку среди деревьев. Прядая ушами, там робко стоял молодой либерал, нежный, как бараньи рёбрышки на гриле. Он переступал тонкими копытцами, не решаясь пройти вперёд. Георгий опустил винтовку, и залюбовался. Боже, самый настоящий. Какой красавец. Длинный язык, карие глазки. Хороша порода.
- Госдееееп! - раздался рёв из чащи, и Георгий вздрогнул. Либерала моментально обступило стадо мощных, упитанных лоялистов - особей шесть. Они ревели, глядя налитыми кровью глазами, угрожающе нагибая рога, и стало ясно - либералу не уйти. Лоялисты обступили его кругом, раздувая ноздри. Они очевидно жаждали крови.
- Бе-бе-берияяя...Ссссталиииин….Гууулаааг…- тоскливо и тягуче заблеял либерал, и Георгию стало его жалко.
"Порвут же нахуй" - подумал Георгий, глядя на лоялистов. - "Эвон, какие голодные. Небось с неделю либерала не ели, а то и больше. Шкурку порвут, мясо растащат по логовам. А это молодняк. Следующей зимой валить будет некого". Он щёлкнул затвором, стирая ветку разговора. Либерал исчез. Лоялисты зарычали, и начали в ахуе оглядываться. Один поднял копыто, и истово перекрестился на ёлку.
"Спас живое существо" - с удовольствием подумал Георгий. - "Потом грехи простятся". Грехов у Георгия было столько. что следовало спасать полную страну (скорее всего, Китай или Индию) либералов, но он любил обманываться. Лоялисты злобно ушли, вертя головами, но следом за ними с самого края леса появился ещё один. Он был зол, шерсть свалялась, глаза красные. "Бешеный" - подумал Георгий, и не ошибся. Лоялист заревел, что этот пост опасный и Георгию следует соображать. И бросился вперёд. Георгий потратил три патрона, пока тот наконец не пал на колени, и не замер прямо перед дулом винтовки. По спине Георгия пробежал холодок. "Фигасе" - хмыкнул Георгий. - "А таких ебашить-то тоже прикольно. И шкура какая. Шубу можно сшить или чего ещё. Небось не в Африке живём".
Он думал, что на поклёвку слетятся украинцы, но они тоже не появлялись. А ведь когда-то одним выстрелом Георгий укладывал пятерых. "Прав Гринпис" - расстроился Георгий. - Вот бил всех, не целясь, навскидку и влёт - расхлёбывай, блядь, теперь. Это ж как рыбу динамитом глушить. Чо за лес? Ни либералов, ни украинцев. Хотя лоялисты тоже ничего. Зря недооценивал". Он завалил ещё пять лоялистов. Те шли по проторённой тропинке, и грозно ревели, обвиняя госдеп, сионистов и Георгия, продавшегося госдепу и сионистам. "Небось и мясо хорошее" - сублимировал Георгий. - И супчик, и котлеты. Зажрался я с этой мелкой и изящной дичью. А лоялист чо - не зверь, что ли? Да ещё какой зверюга. Мех, мясо. Шкварок нажарю".
- А почему мой пост удалили? - донеслось робкое блеяние. На дорожке опять стоял либерал. Привлечённые острым запахом либерятинки, из леса тут же показались оголодавшие лоялисты - во тьме заблестели глаза, как у волков. Георгий умилился. "Нет, - решил он. - Пусть живёт". Он выстрелил поверх головы, и либерал, крича "Гулааааг!" унёсся вскачь. Лоялисты проводили его взглядами, не сулившими ничего хорошего. Георгий не стал думать о нарушении пищевой цепочки. Ему хотелось быть добрым. Он ободрал шкуры лоялистов, и собрался домой.
- Здорово, сосед! - раздался женский голос. - Что, совсем охоты не было? Понимаю, что поделаешь. У вас в Москве разве ж угодья? Вот у нас во Владивостоке, одного либерала завалишь - так еще сорок бежит, один другого жирнее. Ты бы к нам выбирался охотиться, что ли.
Георгий повернул голову, и увидел Диану Удовиченко, перепостившую его текст. Она ехала наверху воза, забитого дичью. Там были и нежные либералы, и когтистые украинцы, и просто какие-то неведомые Георгию существа. Георгий испытал сильную зависть к угодьям Дианы.
- Да я что-то...знаешь вот...молодость решил вспомнить, - пролепетал он. - Лоялист-то он для хозяйства лучше. Качественный, прямо скажем. А либерал - чего там есть? Один язык да лапки. На шубу их сто двадцать надо. Так что не, это я так, развлекаюсь. Сам не хотел. А так у нас либералов-то - пачка за каждым кустом. Ну, бывай.
Диана посмотрела на Георгия с жалостью, и поехала дальше. Георгий потащился домой, предвкушая суп из лоялистов. Мясо оказалось жёстким, и отдавало квасом.
Георгий давился, но ел.
(с) Zотов
Пока он мечтал, из кустов выбежал антисемит. Георгий жутко удивился. В его угодьях это достаточно редкий зверь. Нервный, но толстый, подрагивающий налитыми боками. Некоторое время они молча смотрели друг на друга.
- Это Моссад, протоколы сионских мудрецов, и проплачено Тель-Авивом! - зарычал антисемит, охаживая себя хвостом по бокам. - Шекели зарабатываешь, продажная шкура!
[Паткат]
Георгий саданул ему между глаз. Антисемит завалился на бок, стеная что-то по поводу евреев, захвативших весь мир. "Мда, - расстроился Георгий. - Теперь либерал точно не придёт". И тут луна высеребрила дорожку среди деревьев. Прядая ушами, там робко стоял молодой либерал, нежный, как бараньи рёбрышки на гриле. Он переступал тонкими копытцами, не решаясь пройти вперёд. Георгий опустил винтовку, и залюбовался. Боже, самый настоящий. Какой красавец. Длинный язык, карие глазки. Хороша порода.
- Госдееееп! - раздался рёв из чащи, и Георгий вздрогнул. Либерала моментально обступило стадо мощных, упитанных лоялистов - особей шесть. Они ревели, глядя налитыми кровью глазами, угрожающе нагибая рога, и стало ясно - либералу не уйти. Лоялисты обступили его кругом, раздувая ноздри. Они очевидно жаждали крови.
- Бе-бе-берияяя...Ссссталиииин….Гууулаааг…- тоскливо и тягуче заблеял либерал, и Георгию стало его жалко.
"Порвут же нахуй" - подумал Георгий, глядя на лоялистов. - "Эвон, какие голодные. Небось с неделю либерала не ели, а то и больше. Шкурку порвут, мясо растащат по логовам. А это молодняк. Следующей зимой валить будет некого". Он щёлкнул затвором, стирая ветку разговора. Либерал исчез. Лоялисты зарычали, и начали в ахуе оглядываться. Один поднял копыто, и истово перекрестился на ёлку.
"Спас живое существо" - с удовольствием подумал Георгий. - "Потом грехи простятся". Грехов у Георгия было столько. что следовало спасать полную страну (скорее всего, Китай или Индию) либералов, но он любил обманываться. Лоялисты злобно ушли, вертя головами, но следом за ними с самого края леса появился ещё один. Он был зол, шерсть свалялась, глаза красные. "Бешеный" - подумал Георгий, и не ошибся. Лоялист заревел, что этот пост опасный и Георгию следует соображать. И бросился вперёд. Георгий потратил три патрона, пока тот наконец не пал на колени, и не замер прямо перед дулом винтовки. По спине Георгия пробежал холодок. "Фигасе" - хмыкнул Георгий. - "А таких ебашить-то тоже прикольно. И шкура какая. Шубу можно сшить или чего ещё. Небось не в Африке живём".
Он думал, что на поклёвку слетятся украинцы, но они тоже не появлялись. А ведь когда-то одним выстрелом Георгий укладывал пятерых. "Прав Гринпис" - расстроился Георгий. - Вот бил всех, не целясь, навскидку и влёт - расхлёбывай, блядь, теперь. Это ж как рыбу динамитом глушить. Чо за лес? Ни либералов, ни украинцев. Хотя лоялисты тоже ничего. Зря недооценивал". Он завалил ещё пять лоялистов. Те шли по проторённой тропинке, и грозно ревели, обвиняя госдеп, сионистов и Георгия, продавшегося госдепу и сионистам. "Небось и мясо хорошее" - сублимировал Георгий. - И супчик, и котлеты. Зажрался я с этой мелкой и изящной дичью. А лоялист чо - не зверь, что ли? Да ещё какой зверюга. Мех, мясо. Шкварок нажарю".
- А почему мой пост удалили? - донеслось робкое блеяние. На дорожке опять стоял либерал. Привлечённые острым запахом либерятинки, из леса тут же показались оголодавшие лоялисты - во тьме заблестели глаза, как у волков. Георгий умилился. "Нет, - решил он. - Пусть живёт". Он выстрелил поверх головы, и либерал, крича "Гулааааг!" унёсся вскачь. Лоялисты проводили его взглядами, не сулившими ничего хорошего. Георгий не стал думать о нарушении пищевой цепочки. Ему хотелось быть добрым. Он ободрал шкуры лоялистов, и собрался домой.
- Здорово, сосед! - раздался женский голос. - Что, совсем охоты не было? Понимаю, что поделаешь. У вас в Москве разве ж угодья? Вот у нас во Владивостоке, одного либерала завалишь - так еще сорок бежит, один другого жирнее. Ты бы к нам выбирался охотиться, что ли.
Георгий повернул голову, и увидел Диану Удовиченко, перепостившую его текст. Она ехала наверху воза, забитого дичью. Там были и нежные либералы, и когтистые украинцы, и просто какие-то неведомые Георгию существа. Георгий испытал сильную зависть к угодьям Дианы.
- Да я что-то...знаешь вот...молодость решил вспомнить, - пролепетал он. - Лоялист-то он для хозяйства лучше. Качественный, прямо скажем. А либерал - чего там есть? Один язык да лапки. На шубу их сто двадцать надо. Так что не, это я так, развлекаюсь. Сам не хотел. А так у нас либералов-то - пачка за каждым кустом. Ну, бывай.
Диана посмотрела на Георгия с жалостью, и поехала дальше. Георгий потащился домой, предвкушая суп из лоялистов. Мясо оказалось жёстким, и отдавало квасом.
Георгий давился, но ел.
(с) Zотов