Крымское ханство против черкесов: численность войск.
Черкесские историки внесли большой вклад в историю отношений Крымского ханства и народов Кавказа. Тем не менее, рост интереса к историческому прошлому привел к тому, что борьба с крымскими татарами стала одним из стержней современной черкесской мифологии. В работах историков огромные полчища крымских татар раз за разом вторгались в Черкесию, но неизменно сталкивались с героическим сопротивлением горцев. Этот подход используется и в тех работах, которые концентрируют свое внимание на рассмотрении отдельных походов и битв.
Численное превосходство противника является практически обязательным компонентом любого мифа о победах предков. Войска Крымского ханства в работах черкесских историков многочисленны и, как правило, обладают подавляющим численным перевесом. К примеру, С.Х. Хотко пишет, что «Для походов в Черкесию Сахиб-Гирей проводил если не поголовную, то, во всяком случае, массовую мобилизацию среди крымско-татарского населения ханства». Однако придворный Сахиба Герая Реммаль Ходжа (на основании данных которого написана статья С.Х. Хотко) ничего об этом не сообщает. Напротив, Реммаль Ходжа постоянно акцентирует внимание на том, что крымцы иногда выставляли массовые армии, но они не делали этого против черкесов. К примеру, в 1546 г. Сахиб Герай I собрал будто бы 200 тыс. человек для похода на столицу Астраханского ханства Хаджи-Тархан, приказав идти на войну всем мужчинам в возрасте от 15 до 70 лет. В 1541 г. против России им было собрано 150 тыс. При этом стоит отметить, что войска Крым-ского ханства в действительности не были столь многочисленны, и в правление Сахиба Герая вряд ли превышали 30 тыс. человек. Доведение их числа в труде Реммаля Ходжи до 150-200 тыс. преследовало цель показать могущество крымского хана, способного собрать столь внушительные армии.
В походе на черкесов в 1539 г. хан призвал выступать в поход «смельчакам и добровольцам», повел с собой ханскую гвардию и в целом собрал 40 тыс. человек, что, однако, составляло лишь треть крымскотатарской армии. В первом походе 1545 г. против племени жане Сахиб Герай отправился в поход с 20 тыс. человек, приказав рейя (простолюдинам) оставаться в Крыму. Он рассчитывал, что ему противостоит малое количество врагов и потому приказал выставить для похода избранных воинов и нукеров. Реммаль Ходжа подчеркивает, что это была 1/10 от всего крымского войска. Для второго похода 1545 г. на Кабарду собралась всего ¼ крымского войска, хотя черкесы-бжедуги оценивали его в 60 тыс. В походе 1550 г. ханская армия также насчитывала всего 20 тыс., причем Реммаль Ходжа специально оговаривается, что это войско было небольшим. При этом для атаки на черкесского бея Эльйока хан выделил 2-тысячный отряд, полагая, что для победы будет достаточно и этих сил. Таким образом, в отличие от действительно масштабных походов Сахиба Герая, его экспедиции против черкесов отличались скромностью задействованных сил. Утверждение С.Х. Хотко о массовых мобилизациях крымских татар должно скорее подчеркнуть эпический характер противостояния черкесов и Крымского ханства, чем отразить реальный масштаб крымских военных операций.
Другим примером подобного рода является оценка численности крым-ского войска в походе на черкесов в 1729 г. Этот поход, предпринятый кубанским султаном Бахты Гераем, был рассмотрен Т.Х. Алоевым. Он считает, что нельзя судить о точной величине крымского войска в походе 1729 г., но все же оно было многочисленным, так как значительным его называли черкесы. По его мнению, в крупных походах крымские ханы могли задействовать от 30 до 100 тыс. человек. Таким образом, складывается впечатление, что речь должна идти о десятках тысяч татар, наступавших на Кабарду в 1729 г. Однако реальный масштаб похода был иным. О том, что татарские силы в действительности были незначительны, прямо говорит бежавший из некрасовского плена казак Степан Санников: «Бахты-Гирей салтан нынешней весны поехал с Кубани с с небольшими людьми к темиргоевским черкесам, для взятия от них обыкновенной дани», но на его «небольших людей» ночью напали черкесы. Согласно караимскому хронисту Давиду Лехно, Бахты Герай «отправился с малым количеством людей и вступил на территорию возле кабардинских поселений».
Косвенным доказательством небольших масштабов боя является сооб-щение Давида Лехно о 60 повозках, в которых сидело по 4 стрелка с ружьями, чей огонь способствовал поражению татар. Войско из десятков тысяч человек вряд ли бы вообще заметило такое количество вражеских повозок. Для сравнения: в 1648 г. в битве под Желтыми Водами несколько тысяч крымских татар и украинских казаков взяли штурмом польский табор, обороняемый 400 воинов. В 1684 г. под Скалой 2 тыс. татар прорвались в табор из 120 легких возов, защищаемый 1 тыс. казаков. В 1729 г. кабардинцы победили татарский отряд благодаря 60 повозкам - и это само по себе указывает на небольшой масштаб боя. Вполне возможно, что с татарской стороны было всего 1-2 тыс. человек. В таком случае важная роль 240 вражеских стрелков становится понятной. Вероятно, кабардинское войско обладало большим численным перевесом.
Может показаться странным, что крымское руководство направило в Черкесию столь незначительные силы. Однако Т.Х. Алоев не приводит до-казательств того, что этот поход реально был санкционирован крымской властью, а не представлял собой самовольство Бахты Герая (о чем прямо пишет Давид Лехно). Еще один пример - вторжение крымских войск в Кабарду в 1731 г. По мнению Т.Х. Алоева, «в источниках вряд ли можно найти пример более масштабного наступления Крымского ханства на Кабарду». Он полагает, что Крым вновь направил внушительные силы на подчинение свободолюбивой Кабарды. Российский генерал-майор Еропкин оценивал силы крымцев в начале кампании в 7 тыс. Позднее Еропкин писал о многочисленных ордах.
На основании этого Т.Х. Алоев делает вывод, что 7 тыс. - это первоначальная численность крымской армии, которая впоследствии стала еще больше. Однако оценка в 7 тыс. участников похода содержится не только в письме Еропкина. Эту же величину показывал некий азовский татарин в беседе с донским казаком Дроном Михайловым: «оной татарин был под Кабардою а войска всего там было с Калгою Салтаном тысячь с семь и какде Колга Салтан прибыл на Кубань сам с неболшими людми остановился, а посылал де войска под Кабарду». Что же касается двух оценок Еропкина (7 тыс. и «многочисленные орды»), то стоит отметить, что многочисленность - понятие довольно условное и вовсе не обязательно, что российский генерал противопоставлял одну величину другой. Таким образом, вполне вероятно, что войска Крымского ханства в походе 1731 г. действительно насчитывали не более 7 тыс., из которых значительную часть составляли азовские турки, а также служившие хану казаки (запорожские и некрасовские).
Численность крымских войск зависела от мобилизационных мероприятий, размах которых, в свою очередь, зависел от значимости того или иного похода. Если задумывался важный поход против мощного противника, крымское руководство стремилось собрать сильную армию. В свою очередь, для проведения менее значительных экспедиций можно было обойтись и меньшими силами. Кавказское направление не было приоритетным во внешнеполитической стратегии Крымского ханства. Обширные земли Северного Кавказа интересовали ханов в значительной степени как источник поступления рабов. По замечанию российского историка В.В. Пенского, Черкесия была «охотничьими угодьями» Гераев. Поэтому численность крымскотатарских и ногайских войск, действовавших на этом направлении, была обычно небольшой.
Например, в 1754 и 1761 гг. для походов на черкесов в Крыму были проведены мобилизации из расчета 1 воина от 5 домов, в 1744 г. - 1 человек от 3 домов. В 1754 г. мобилизация по принципу «1 от 5» позволила собрать 6-тысячное войско, в состав которого вошло 280 запорожцев. В 1731 г., как отмечалось выше, было собрано 7 тыс. Даже личное участие хана в походе еще не гарантировало больших размеров армии. Так, в 1627 г. Мехмед Герай III ходил на черкесов с 5-тысячным войском, в состав которого входило 3 тыс. крымских татар и 2 тыс. Малых ногаев.
В редких случаях, впрочем, действительно доходило до сборов больших армий. Например, для похода на черкесов-темиргоевцев в 1761 г. в Крымском ханстве была объявлена мобилизация по принципу 1 всадник от 1 (или, по другим данным 1 от 2) семей. По мнению А.М. Пономарева, это позволяло собрать 50-80 тыс. человек. Российские источники оценивали крымско-ногайское войско в этом походе не более чем в 30 тыс. Разница, вероятно, объясняется отношением населения к тому или иному военному предприятию. Если поход была непопулярен в народе, мобилизация, по всей видимости, просто не давала требуемого количества воинов.
Отдельно остановимся на численности крымской армии в походе 1708 г., которая завершилась победой кабардинцев под Канжалом. Хан Каплан Герай I приказал собрать, по одним данным, 1 человека от 5 домов, по другим - 1 человека от 1 дома. Идея вторжения не пользовалась популярностью и, вероятно, поэтому хан (по сведениям Давида Лехно) смог собрать в Крыму лишь 20 тыс. человек, в том числе сейменов (гвардии, вооруженной огнестрельным оружием). Османский летописец Мех-мед Рашид определяет численность ханской армии в 35,5 тыс., в том числе 6 тыс. крымских и ногайских войск, 1,5 тыс. ханской гвардии, 8 тыс. черкесов и 20 тыс. ногайцев.
Возможно, разница в оценках численности крымских сил (7,5 и 20 тыс.) может быть объяснена, что первая оценка была получена при мобилизации 1 человека от 5 семей, однако после решения «уплотнить» мобилизационные нормы удалось довести численность крымского войска до 20 тыс. Сличая данные источников, мы можем предположить, что хан собрал 50 тыс., из них 20 тыс. крымских татар и 30 тыс. ногайцев, турок и черкесов. Как сообщал крымский историк XVIII в. Абд аль Гаффар Кырыми, часть этих сил была оставлена в коше (лагере) у истоков Баксана (по аналогии с дру-гими крымскими кампаниями, вероятно, 10-20% от общей численности войска). Соответственно, хан мог привести с собой к Канжалу 40-45 тыс. человек.
Вопреки популярному заблуждению о катастрофических потерях ханской армии, урон в битве под Канжалом не повлиял на военный потенциал Крымского ханства. В пользу этого предположения говорит то, что после возвращения в Крым Каплан Герай хотел взять реванш и снова вторгнуться в Кабарду. Для этого монарх собрал сейменов и беев, но ничего не вышло: крымцы воевать больше не хотели. Но уже само его стремление тут же, после поражения, пойти в новый поход, показывает, что он не считал, будто потерял всю армию или большую ее часть. Более того, войска Крыма сыграли важную роль в победе над Россией в ходе русско-турецкой войны 1710-1713 гг., то есть считанные годы спустя Канжальской битвы.
Можно выделить следующие причины, по которым крымское руководство использовало против черкесов преимущественно небольшие силы. Черкесы считались бедным и малочисленным народом, с которого почти нечего взять. По этой причине большое количество участников похода было бы трудно обеспечить добычей. Поэтому в 1545 г. Сахиб Герай приказывал выйти в поход лишь нукерам и отборным воинам, но не ополчению из простолюдинов. Крымское командование не ставило целью отправлять в поход на Кавказ кого угодно, лишь бы выставить многочисленные силы. Иными словами, оно не наращивало количество в ущерб качеству. К примеру, везирь Ислам ага писал хану Крыму Гераю в 1761 г., что ему требуются подкрепления, но не плохо вооруженные, а наоборот, хорошо снаряженные воины.
Черкесы воспринимались в Крыму как второстепенный и слабый противник. По словам крымского хрониста Абд аль-Гафара Кырыми, армии Каплана Герая в 1708 г. «было достаточно не то что захватить черкесов, а разрушить какую-нибудь страну, находящуюся во власти короля». То есть черкесы явно не требовали против себя таких же сил, какие собирались против больших стран. Хан Сахиб Герай в 1539 г. вообще планировал остаться на зиму в Черкесии со своей гвардией и слугами и продолжить борьбу с черкесами, считая, что остальное войско можно распустить по домам.
Походы войска Крымского ханства часто поддерживались (добровольно или принудительно) некоторыми черкесскими племенами. Уже во времена Са-хиба Герая мы находим регулярные упоминания о наличии отрядов черкесов при ханском войске. В битве под Канжалом на стороне крымских татар были западные черкесы, которым противостояли кабардинцы (восточные черкесы). Помощь со стороны черкесов также позволяла крымскому руководству ограничивать численность собственно крымских контингентов.
Раздробленность черкесов также играла свою роль. По мнению С.Х. Хотко, «Территория Крыма уступала территории Черкесии. Мы вправе предположить, что и численно черкесы превосходили крымских татар. Тем не менее унитарная социальная организация ханства позволяла собирать гораздо более крупные армии, чем это мог позволить себе даже самый автори-тетный черкесский князь». По данным Реммаля Ходжи, в 1545 г. против 20-тысячной армии Сахиба Герая, жанеевский бей Кансавук смог собрать 15 тыс., которые затем, вследствие дезертирства, уменьшились до 2 тыс. Вероятно, Кансавук в действительности изначально имел не более 2 тыс. Кабардинцы еще в начале XVIII в. утверждали, что не смогут сами справиться с кубанцами, так как тех слишком много, а ведь кубанские татары составляли лишь часть армии всего Крымского ханства. Таким образом, даже небольшие крымские силы нередко обладали перевесом над черкесскими войсками.
Можно принять как факт то, что на протяжении XVI - XVIII вв. крымское руководство обычно отправляло против черкесов малочисленные войска, считая их слабым и бедным противником. Лишь в редких случаях собирались крупные армии. Однако исследователи нередко завышают численность войск Крымского ханства. Даже небольшие экспедиции малочисленных сил под пером историков превращаются в масштабные вторжения огромных армий.
Шейхумеров А.А. Походы крымских татар против черкесов: дискуссионные проблемы современной историографии