Из истории станицы Берёзовской.
Станица Берёзовская.
---------------------------
"Каждая казачья станица Донской Области имеет общественный конно - плодовый табун: учреждение это существует уже более 60 лет, с 1836 года, и служит предметом неусыпных забот, как со стороны Войскового начальства, так и со стороны станичных обществ. При въезде в каждую, даже самую маленькую, обиженную и угнетённую экономически станицу, стоит только вскинуть глаза на окраины поселения, и непременно где - либо в уютном месте близ воды увидишь особые здания, устроенные хозяйственно и прочно, а иногда и с большой роскошью: с амбразурами особого вида, железными крышами и вентиляционными трубами поверх их (есть постройки, созданные по самому новейшему плану, со всеми гигиеническими приспособлениями, каменные или рубленные из прекрасного волжского или местных пород леса, внутри с полами, потолками и с разными отделениями). Это и есть конюшни, баз и склад фуража для станичных плодовых жеребцов, полученных разновременно в дар от Войска. В комплекте станичного имущества жеребцы эти - первая драгоценность и малейший недосмотр за ними угрожает правителям станицы большой ответственностью, поэтому животные в станицах оказываются "идолами и кумирами", перед которыми трепещут, на которых работают и которым служат имуществом и всем, что есть лучшего. Как только Войско дарит станице жеребца (обыкновенно молодых жеребчиков ежегодно пригоняют от Войска без желания на то станиц, в каждый Округ Области косяком, и тут разделяют по станицам, смотря по предполагаемой нужде в каждой), ему нарекают имя и заносят в станичные имущественные описи и книги, на зиму помещают в уютную и просторную камеру, приставляют к нему штат прислужников - и всё это, несмотря на то, что "идол", в подавляющем большинстве случаев, дрань во всех отношениях, и от него ни в настоящем, ни в отдалённом будущем не ожидается, как от козла - ни шерсти, ни молока. Для него собирают с пая овёс (даётся ежедневно по 3 гарнца), сено и деньги на комфорт, прислугу, медикаменты и если кто из паевых не вносит деньги или не доставляет овса и сена, то у него описывают имущество и продают с публичного торга. Для летнего пребывания жеребцу отводят не менее 90 десятин лучшей в юрте земли и обязывают тех же паевых доставлять ему 15 кобылиц, которых подбирают ещё с большей строгостью, нежели строевых лошадей в полки, так как тут требуются не только известные лета, рост и статность, но и масть матки. Всё это, в виду крайнего недостатка в станицах лошадей, годных для военной строевой службы, было бы в совершенном порядке вещей, если бы:
1) станицы на операцию эту имели достаточные средства и она в последнее время не приводила бы некоторые из них в непреодолимые затруднения;
2) если бы Войско давало станицам таких жеребцов, какие им именно нужны по росту, сложению и всем статьям, что бы можно было каждому хотя иметь надежду получать от них нужный и желаемый результат;
3) если бы это мирное сельскохозяйственное, но вместе с тем и в высшей степени щекотливое дело было менее военным и велось бы, хотя с меньшей строгостью в своих формальных, наружных и показных сторонах, но с должным вниманием к самому существенному. Всё сказанное постороннему, не посвящённому в суть дела, может казаться весьма тёмным, почему нельзя не пояснить некоторых фактов, которые всегда под руками в каждой станице: станицы смотрят на устройство и содержание своих плодовых табунов как на тяжёлую, непосильную, обременительную для них и совершенно бесполезную повинность, а Войсковых жеребцов не без основания считают для себя "бичом и наказанием". Между тем Войсковое начальство присылкой "производителей" думает всегда оказывать станицам помощь и облегчение: 60 лет тому назад, в первые годы станичных табунов, полагалось пускать в них непременно прежде всего кобылиц вдов, сирот и ничего не имеющих бедняков, а потом уже можно было допускать и кобылиц хозяев среднего состояния, богатые же хозяева могли пускать кобылиц в табун, когда туда уже взяты матки бедняков. Но вдовы, сироты и бедняки просто взвыли от такой милости, которую им навязывали, так как им приходилось волей - неволей сбывать всё своё имущество и покупать кобылу или идти в кабалу к богатым за то, чтобы они пустили в табун своих кобыл. Затем к участию в составлении табуна допущены были все граждане станицы безразлично, но результат выходил один и тот же, теперь это тяжёлое бремя отбывается по очереди, а в некоторых случаях по жребию, и кому выпадает горькая участь, тому от станицы выдаётся ежегодно пособие травяными паями или деньгами. Какой станице и сколько иметь плодовых жеребцов, смотря по числу народонаселения, на это сделано расписание: в настоящее время станицы имеют немного более половины нужного им по расписанию штаба числа производителей, да и то крайне стесняются их содержанием; если же табуны будут доведены до полного состава, то они разорят и "съедят" каждый свою станицу и сами погибнут. Установлено, чтобы к каждому имеющемуся в станице жеребцу подбиралось 15 маток и на каждую матку отводилось в юрте по 6 десятин земли (на семью, таким образом, каждого жеребца приходится по 90 десятин, а на весь табун, положенный по расписанию, например, в 45 жеребцов, 4 050 десятин). Станицы отводят под табун лучшие угодья, но юртовые земли настолько истощены и лишены плодородия, что в большинстве станиц отведённых табуну попасов не хватает и на половину лета, а лошади начинают худеть и падать от голода, их перегоняют в луга, далее на пашни (где они объедают и морят весь другой домашний скот), но и этим часто не спасают их от громадного урона. Установлено, что хозяева маток - кобылиц ни под каким видом не должны брать их из табуна в течение лета и потому, как бы худа и больна от худобы матка ни была, она держится при табуне и хозяин может взять её только тогда, когда она перестанет ходить за табуном на выпасах и к водопою (при таком порядке в иной станице половину плодового табуна развозят по домам на возах). В последнее время на табунных отводах все станицы устроили базы и хижинки для приюта табунной стражи, это для табунщиков оказывается весьма удобным, но табуны губит окончательно - последние загоняются на ночь на базы и всегда большую часть суток остаются без корма (загоняются на базы также и днём, когда табунщикам надо поймать лошадей для езды, причём лошади при накидке арканом шарахаются, толпятся, затаптывают жеребят, бьются о заборы и стены база и выбивают себе кострецы и ломают рёбра). Жеребцы держаться зиму в тёплых конюшнях и на отличном корме (даётся по 3 гарнца овса и вволю лучшего сена), весной же разом выпускаются к кобылицам в поле на подножный корм, тогда как корма этого ещё и следов нет - жеребцы худеют до неузнаваемости, а от худобы и быстрого перехода от тёплых конюшен на резкие весенние ветра заболевают - у того надуется от опухоли спина, у того щека, так что половину их иногда приходится возвращать из косяков в конюшни. Есть станицы, где третья часть Войсковых жеребцов круглый год держатся в конюшне. Начальство в ином Округе приказывает, оберегая здоровье жеребцов, выпускать их косяки поздно - в конце апреля или в начале мая, на то время, когда матки - кобылицы, оставаясь на свободе, успели уже случиться с какими попало производителями. Войско посылает по станицам жеребцов хотя и хороших пород, но различного роста и наружности, вследствие чего приплод от них бывает настолько неудачен, что из нескольких десятков особей его для строевой службы в иной станице годится только 1 - 2 экземпляра. В Донской Области трудно отыскать станицу, где от плодового табуна получилась бы надлежащая польза, и в Берёзовской станице, где конно - плодовый завод не особенно ещё стеснён выпасами, он находится именно в таком положении. Станица эта должна содержать 331 матку - кобылицу, с отводом участка земли в 1 986 десятин и кроме того 409 строевых лошадей, с отводом для них по 2 десятины на каждую , а всего под табунным отводом в станице должно быть и есть 2 801 десятина (жеребцов должно быть 22, но их имеется 13, почему и маток держится не 331, а лишь 195, то есть на каждого производителя - 15. В нынешнем году обещают добавить от Войска ещё 4 жеребцов, а к ним добавится в табун и 60 кобыл). В хуторе Петрушинском общество, назначая из среды своей кому ставить маток (от хутора требуется 18 маток) даёт из общественных сумм каждому поставщику по 5 рублей пособия, ибо последним большей частью приходится нанимать маток (в самой станице дают каждому хозяину матки по 5 травяных паёв). В соседней Сергиевской станице всех обязанных выставить в известный год маток бывает от 800 до 900, все они разделяются на десятки и от каждого десятка требуется 1 кобыла (если выставляет один, другие ему оплачивают: делают складчину от 70 копеек до 1 рубля 20 копеек. Если ни у кого из десятка нет своей кобылы, то её нанимают у крестьян, живущих временными посёлками на 26-м отделе Войсковых степей. В табуне бывает ежегодно до половины нанятых у крестьян кобылиц. То же самое делается и в некоторых других станицах). Берёзовская станица расходует на свой табун 7 708 рублей: жалованье табунному надзору - 580, медикаменты - 20, прочие денежные расходы - 400, попас (2 804 десятины земли по 2 рубля на десятину) - 5 608 рублей, луг для сенокоса - 300, уборка сена (работают 2 дня 500 человек) - 1 000 рублей, по одному четверику овса с 1 800 граждан (по 50 копеек четверик) - 900 рублей (приплодов же, годных к строевой службе, бывает в табуне ежегодно от 3 до 7 штук, а в среднем - 5). Станица получила юртовую землю в 1853 году: дано ей всего на 557 дворов, бывших в то время, с 1 653 душами мужского пола - 68 153 десятины, 1 688 квадратных сажень, из коих 60 817 десятин, 2 971 сажень было удобной земли (в юрте было на каждого паевого по 30 десятин и ещё оставалось в запасе 11 325 десятин, 75 сажень удобной земли). Граждане первый раз разделили землю с 1876 по 1886 год, причём на каждого паевого досталось уже только по 10 десятин пахотной земли, по 5 десятин степной и по 5 десятин толоки. Во второй раз разделили землю с 1886 года по 1896 год, причём уже приходилось по 8 десятин пахотной земли, по 4 степной и по 5 толоки. Теперешний раздел, сделанный с 1896 по 1905 год на 3 459 паевых душ дал пахотной земли по 5 десятин, степной по 3 с четвертью десятин. Полный казачий пай (земля, трава и вода - рыбные озёра тоже делят на пай) ходит в аренде от 10 до 18 рублей, по десятине аренда земли от 1 рубля до 2, 50 под распашку, под сенокос от 1, 50 до 3, 50. В 1873 году в станице было: 991 двор, 3 189 жителей мужского пола, 3 494 женского, 2 727 лошадей, 11 643 рогатого скота, 20 296 овец. К 1 января 1898 года было: 1 327 дворов, 4 951 житель мужского пола, 5 070 женского, 2 373 лошади, 11 546 голов рогатого скота, 11 777 овец, 2 822 свиньи, 145 верблюдов. На верблюдах производят все полевые работы и ходят в извоз, самки дают приплод и вообще верблюды здесь оказываются драгоценными для хозяйства: пара их заменяет 2 - 3 пары волов, едят бурьяны, но они страшно вредны для лесонасаждений, особенно для дикорастущих яблок и груш, так как любят кислое (яблони с плодами они съедают от верхушки до нижних ветвей, причём ветви верхушки скусывают в руку толщиной). В течение последних 5 лет станица справила и проводила на службу 214 казаков, то есть в год в среднем командировалось из станицы в полки по 43 человека. Из станичных сумм тратилось на бедных от 300 до 2 000 рублей в год, задолженностей на это от прежних лет состоит 3 167 рублей".
(Газета "Приазовский край", № 316 от 30 ноября 1898 года).