Начинаю серию публикаций о турецкой кавалерии. И начну вот с чего ... воспоминания Роже де Дама.
Французский военачальник Роже де Дама в 1783 году тайно уехал из Парижа, чтобы поступить на русскую службу. За свои заслуги он получил от Екатерины II чин полковника. Граф оставил воспоминания о войне с турками: «Несходство турецкой армии с армиями всех европейских государств неисчислимо. Турецкая кавалерия никогда не производит ни правильной атаки, ни правильного сопротивления; она окружает, тревожит, преследует, обращается в бегство, снова возвращается, пока не утомятся кони».
Хотя я и пробыл уже полгода в армии, я все же ее не знал. Стоянки по квартирам в стране, столь слабо населенной, так разбросаны и дома, в которых стоят солдаты, так рассеяны и так удалены одни от других, что сообщение осенью весьма затруднительно, и, кроме крепостного гарнизона Елизаветграда, я не видел иных войск. Я предоставляю читателю представить себе, как сильно было подстрекаемо мое любопытство в 50-тысячном лагере, не считая 10 или 12 тысяч казаков, легкой и неправильной кавалерии, считающихся всегда сверх числа правильных войск, единственно составляющих истинную силу армии.
Турецкую кавалерию никак нельзя сравнивать с европейскими кавалериями; на ней видны те недостатки, которых следует избегать, и не видно преимуществ, которые следует вводить, но она храбра, легка, ловко владеет оружием, подчас способна обнаружить талантливость в предприятиях, если бы только недостаток дисциплины и отсутствие познаний не препятствовали их способам действий; она похожа на собрание добровольцев, одинаково склонных вредить неприятелю, но не умеющих рассуждать, чтобы достигнуть этого. Никогда она не производит правильной атаки, ни правильного сопротивления; она окружает, тревожит, преследует, обращается в бегство, снова возвращается, пока не утомятся кони, которых кормят только ячменем, вследствие чего они страдают коротким дыханием; тогда, продолжая стычку, она отступает, и во всякое время, даже во время ее действий, правильно построенный эскадрон неприятелей может опрокинуть в 12 раз большее количество турок; храбрость и непоколебимое хладнокровие - вот единственно необходимые качества для командующих и подчиненных, идущих против турок, но при недостатке того и другого турки и могут, и должны вмиг уничтожить неприятеля.
Несходство турецкой армии с армиями всех европейских государств неисчислимо. Дисциплина, вооружение, тактика, даже одежда не поддаются никакому сравнению; получается трудно разрешимая загадка: почему превосходство русских над турками неизменно, а австрийцев над турками - весьма сомнительно. В австрийской армии нет недостатка в чести, храбрости, есть хорошие генералы и превосходные солдаты, во всех отношениях лучшая кавалерия, чем у русских, и тем не менее у них часто бывают неудачи, у русских же никогда. Неужели существует нравственное и бессознательное влияние одного народа на другой, перед которым бессильны заслуги? Русский презирает турка, австрийский офицер считается с численностью неприятеля, а солдат его боится; австрийский генерал, рассуждая на основании военных правил, маневрирует перед турками, а русский генерал просто нападает; первый часто терпит поражение, второй поражает сам и всегда приводит в бегство неприятеля. Я стараюсь разгадать, отчего это происходит, так как австрийские войска в общем хороши, и не могу понять причины.
Мне заметят, может быть, что ведь принц Евгений, а также и Лодок побивали же турок, но загадка остается неразгаданной, так как австрийцам требуются таланты для достижения того, чего русские достигают со всеми своими генералами - несоответствие становится еще более заметным. После я видел, как 15 000 австрийцев были побиты 4000 турок при Джурджеве, но не было примера, чтобы 15 000 турок противостояли 4000 русских.
Можно бы удивляться, что я называю загадкой то, очевидность чего должна бы уничтожить всякие сомнения; тем не менее это загадка, потому что, кто видел австрийскую армию в действии, тот должен был признать, что у нее есть и основание, и данные считаться одной из лучших армий Европы. Я полагаю, что австрийские генералы так же ведут войну, как игрок, впадающий в уныние, если проигрывает два раза подряд; игрок, теряющий голову, проиграв в вист первый роббер, почти наверное проиграет второй. Плохое расположение или неизбежное неудобство поля действия могли быть случайно причиной поражения австрийцев при первой схватке; впечатление этого первого урока повлечет за собой второй и обеспечит третий, так как армия не может, как игрок, сыграв партию, уплатить и уйти; она платит, но в ней остается досада, отвращение и является сознание, что она ниже неприятеля.
Тактика русской армии во время войны, о которой я говорю, была ниже тактики какой-либо из остальных армий великих держав, особенно невежественна была кавалерия, но твердость людей в строю, обращение с оружием, выправка и дисциплина стояли на высшей степени совершенства; единственной эволюцией русских против турок было быстрое построение каре; это обстоятельство да еще непоколебимая устойчивость неизменно обеспечивают успех. Недостаток познаний в русской армии вознаграждается дисциплиной и твердостью духа, а против турок последние два пункта важнее первого.
Более сведущая австрийская армия колеблется, она нерешительна в выборе момента атаки и таким образом, потеряв время, чаще подвергается атаке, чем сама атакует. По отношению к туркам это более предосудительно, пожалуй, чем по отношению к какой-либо европейской армии, так как можно соперничать превосходством маневрирования с маневрирующими войсками; но в борьбе с войсками, сила которых заключается в численности и стремительности, это лишь трата времени. Из этого рассуждения вытекает предположение, что если бы русские генералы и офицеры, побившие турок, перешли в австрийскую армию, они бы их вновь побили, а если бы перемена произошла в обратную сторону, русские, может быть, были бы побиты, но что в то же время, если бы русские воевали с австрийцами, успех был бы очень сомнителен и переменчив. Как важно поэтому изучить национальный характер армии, с которой воюешь! Политическое положение Европы может часто изменяться - великие державы вступают в союзы и становятся во враждебные отношения одни к другим; им невозможно для каждого нового врага не изменять своей тактики и способов ее применения, в противном случае держава падет жертвой своей неприспособленности.