(Опубликовано на TUT.by и на
Naviny.by).
Прошли времена, когда журналист перед посещением ЧАЭС подписывал бумагу о добровольном согласии на риск пребывания в зоне отчуждения. Сейчас доза радиоактивного облучения, полученная во время однодневного пребывания в зоне, сопоставима с дозой, получаемой в самолете, летящем в Турцию, или с двумя днями жизни в любом «чистом» месте. Однако определенные меры предосторожности соблюдать все-таки необходимо, поскольку в Зоне есть пятна с очень высоким фоном.
Я отправился по маршруту Чернигов-Славутич-ЧАЭС-Припять, чтобы рассказать об умирающей Чернобыльской атомной электростанции и показать вечный сон покинутого города Припять.
Из Чернигова в Славутич ходит рейсовый автобус с оптимистическим названием, читаемым одинаково колоритно и правдиво, как на английском, так и на русском языке.
Город Припять, где жили работники станции, был отселен на следующий день после катастрофы. А еще через два года в 50 км от ЧАЭС в лесу для атомщиков построили город Славутич, в котором сейчас проживают 25 тыс. человек.
Кварталы города возводили строители восьми советских республик. И представители каждой из них строили здания в своих национальных традициях. В Ереванском квартале, например, во дворе и на лоджиях домов есть мангалы.
Все стройматериалы привозили с собой, даже крышки люков аутентичны.
Кварталы состоят не только из многоквартирных домов, но и из коттеджных. Рядом Тбилисский, Ереванский и Бакинский квартал. Строили вместе, а через пару лет Aрмeния и Aзeрбaйджaн уже воевали...
Славутич - самый молодой город Украины. На улицах много детворы и мамаш с колясками.
Ощущается забота о детях. В городе много спортивных секций, кружков и детский сад, признанный несколько лет назад лучшим в стране.
Тут все рядом: больница, налоговая, АЭС, прокурор и Бог...
...а также память о подвиге пожарных и работников станции, которые в первые часы и дни после катастрофы ценой своей жизни ликвидировали атомный кошмар, не допустив еще большей трагедии.
Радиационный фон в Славутиче нормальный даже по белорусским меркам: 15 микрорентген в час.
Перед закрытием ЧАЭС 15 декабря 2000 года здесь работали 9 тысяч человек. Сейчас - около 3 тысяч. Каждый день на ЧАЭС и обратно отправляются электрички, доставляющие работников к месту назначения.
В «корпоративной маршрутке» у всех есть облюбованные места и своя компания. Чужих замечают сразу, рассказывают им местные новости и советуют взять удачный ракурс для фотографии из окна поезда.
Мимо проносится красивейший Полесский пейзаж. О трагедии 1986-го напоминают лишь оборванные провода и остовы заброшенных домов. Поезда по пути на станцию дважды пересекают госграницу Беларуси. Это ближе, чем делать крюк по украинской территории, к тому же таможенные процедуры по договоренности отсутствуют.
- Смотрите, лоси! - по вагону раздается одобрительный гул. - Значит, скоро дадут зарплату. Мое недоумение рассеивают, объяснив, что с трудных времен на станции есть примета: если видишь в зоне по пути на работу животных, которые стоят спиной к электричке, зарплату выдадут на следующей неделе или частично. Если зверей большое стадо или они стоят головой к поезду - выдадут сразу всё. Иногда животные не встречались по два месяца...
В окне видны недостроенные 5-й и 6-й энергоблоки ЧАЭС. Значит, за созерцанием Полесского пейзажа пролетел час и скоро конечная станция, она же единственная на маршруте.
Перрон электропоезда наглухо изолирован, выход один - через КПП.
На промышленной площадке Чернобыльской атомной электростанции оживленно. Ведутся работы по созданию нового саркофага «Арка», специалисты колдуют над инфраструктурой для выведения блоков из эксплуатации. Построена промышленно-отопительная котельная и промышленный комплекс по обращению с твердыми радиоактивными отходами, возводится хранилище отработанного ядерного топлива (ХОЯТ-2) и завод по переработке жидких радиоактивных отходов. Все эти объекты создаются с привлечением международного финансирования.
Дороги тут моют несколько раз в день. Радиационный фон на промплощадке ЧАЭС обычно в пределах 40-60 микрорентген в час или 0,4-0,6 микрозиверт в час.
Прохожу живописный пруд-охладитель - один из наибольших в Европе искусственных водоемов. Основное его назначение - охлаждение воды реакторов атомной электростанции. На берегу пруда ночью 26 апреля 1986 года ловили рыбу и наблюдали за пожаром на станции рыбаки. Большинство из них после взрыва не ушли домой, а наутро их тела были черными от ядерного загара. Спустя недели многих не стало. Теперь же рыбу тут не ловят, она сама кого хочешь словит: несколькометровые сомы в один присест заглатывают батон. Рыба достигает таких размеров не от радиации, а скорее от отсутствия рыбаков.
В утренней дымке скрываются переплетения проводов. Теперь станция играет важную роль в транзите электроэнергии.
Подхожу к административно-бытовому корпусу. На закрытой станции кипит жизнь. Ведь АЭС - не тот объект, на который можно повесить замок и уйти. Необходимо извлечь из реакторов ядерное топливо, перерабатывать жидкие и твердые радиоактивные отходы, на что требуются десятки лет. И это путь любой атомной станции, выводимой из эксплуатации. О Чернобыльской же вообще разговор отдельный - она требует постоянного присутствия людей.
Зловещее «лего» макета станции.
Перед входом в зону санитарного режима переодеваюсь во все белое. Потенциально опасную зону станции от внешнего мира отделяет лавочка с надписью «Зняти взуття» («Снять обувь») и система безопасности. За кодовыми дверями открывается вид на «золотой коридор». Название свое он получил из-за цвета облицовочных панелей из анодированного алюминия. Коридор тянется через всю станцию - более километра, и упирается в саркофаг. Иду на блочный щит управления первого энергоблока АЭС (БЩУ-1). Он практически идентичен остальным.
Отсюда управлялся реактор первого энергоблока. Поскольку все реакторы остановлены, большинство приборов бездействует.
За состоянием безопасности следит начальник смены очереди АС Салават ГИСМАТУЛИН. Он рассказывает мне о своей «вотчине»: «На ЧАЭС я с 1989 года. Работал инженером управления турбинами на БЩУ-3, и моими руками 6 декабря 2000 года была остановлена последняя работающая турбина нашей станции. Больше ее не запускали, только подняли реактор на минимальный уровень мощности для «торжественной» остановки третьего энергоблока, транслируемой в прямом эфире на весь мир, в 2000 году».
«На мониторе виден «пятак» реактора, из-за дефицита финансирования еще не все топливо выгружено. Даже до вывода из эксплуатации последнего блока бывало, что люди приходили на работу, стояли у пульта реактора, управляли турбинами, а зарплату не получали месяцами. Сейчас мы внимательно следим за подготовкой к строительству белорусской атомной станции. Говорят, у директора ЧАЭС уже лежит 300 заявлений с просьбой перевести на белорусскую АЭС. Я думаю, что наиболее правильно приглашать готовых высококвалифицированных специалистов».
«Вот ключ АЗ-5, аналогичный повернули на 4-м энергоблоке в 1986, тогда все и взорвалось. О причинах чернобыльской аварии люди уже устали говорить. Но до сих пор нет однозначной версии случившегося. Из наиболее вероятных выделяют две: технологическое несовершенство реактора и безответственное поведение людей, которые в тот момент принимали производственные решения».
Возвращаюсь по «золотому коридору», прохожу дозиметрический контроль. Чисто. В раздевалке снимаю халат, «взуття», переступаю через лавочку и надеваю цивильную обувь. Пару минут на автобусе и я у легендарного объекта «Укрытие», или иначе саркофага 4-го энергоблока. Строительство «Укрытия» обошлось в миллионы долларов, но самая большая цена - человеческие жизни. В работе принимало участие более 90 тысяч человек. Конструкции саркофага установлены в 1986 году дистанционно и без сварочных работ, лежат под собственным весом. Их основанием послужили неразрушенные конструкции блока. Люди работали в первые дни после аварии по нескольку минут в день, настолько шокирующими были радиоактивные поля. Дозиметрическое оборудование зашкаливало.
В 250 метрах от саркофага, в смотровом павильоне объекта «Укрытие» уровень гамма-излучения составляет 200 мкР/ч, снаружи 700 мкР/ч. Макет в павильоне показывает 4-й энергоблок ЧАЭС в разрезе. Видна крышка реактора, весом почти 3000 тонн, которую взрывом подбросило на десятки метров. Малюсенькие картонные человечки на макете стоят в тех местах, куда позднее заходили люди и устанавливали датчики контроля состояния разрешенного ядерного реактора и прочее оборудование.
Был определен примерный срок эксплуатации саркофага - не более 30 лет. Но всегда существовала опасность локального обрушения. Именно поэтому в 2004-2008-м был осуществлен глобальный проект стабилизации объекта «Укрытие», устранивший вероятность обрушения. Но это лишь первые шаги к созданию нового конфайнмента «Арки» - укрытия, которое будет установлено над существующим и должно прослужить не менее 100 лет. Новая защитная оболочка необходима, так как только часть конструкций саркофага можно стабилизировать на срок до 15 лет. А под защитой «Арки» будут проводиться дальнейшие работы по устранению опасности разрушения объекта «Укрытие», что возможно только путем демонтажа опасных конструкций. К тому же «Арка» должна обеспечить защиту от радиоактивных выбросов, которые будут образовываться при извлечении радиоактивных и топливосодержащих материалов из разрушенного реактора. Топливосодержащие массы находятся сейчас внутри ОУ, и их объем оценивается в 200 тонн. Под воздействием влаги они разрушаются и превращаются в смертоносную высокорадиоактивную пыль.
Работы по проектировке и строительству «Арки» ведет французский консорциум «Novarka». По задумке проектантов, конфайнмент будет собираться на расстоянии 180 м от ОУ. Это позволит существенно снизить уровни облучения персонала, задействованного на строительстве. После завершения сборки «Арка» будет надвинута на существующий саркофаг. При подготовке основания фундамента направляющих «Арки» и стройплощадки снимаются несколько метров грунта вперемешку с бетонными плитами, зараженной техникой и прочим «добром», закопанным в 1986-м... Мимо пробежал муравей, он строит свое укрытие. Не пугайтесь, это всего лишь макросъемка.
* * *
Чернобыльская атомная электростанция десять лет не вырабатывает энергию, а лишь ее потребляет. Станция находится в летаргическом сне и всем ясно, что через многие десятилетия реанимационных процедур наступит ее окончательная смерть.
Теперь я отправлюсь в СССР, в город Припять, где почти четверть века назад остановилось время...
[В Припять]