Понравилось
Репетируем жизнь, отложив репетицию смерти,
Примеряем походку, лицо, интонацию, жест.
Барыши и потери, товар и навар соразмерьте,
Костыли подберите, ходули, пружинящий шест,
Чтоб не падать, не гнуться, по грудь возвышаться над стадом.
Репетируем. Женим на слух мелодраму и фарс,
Безмятежный восторг имитируя хриплым надсадом,
Передвоенный профиль вчерне выдавая за фас.
Репетируем страсть, сатанея в конце пасторали,
Репетируем старость, "Не верю!" крича в зеркала,
Репетируем сцены, в которых давно проиграли
Те нелепые роли, в которых сгорали дотла:
То кота в орденах, то шута в перепроданной свите,
Дух лелеяли, дух, а лица не смогли уберечь.
Чем бездарнее роль, тем сложнее из образа выйти -
Грим въедается в плоть и прямою становится речь.
Может, хватит ваять дурака? Прочь котурны и тоги.
Репетируем полдень, июнь, земляничный пирог,
Репетируем жизнь, от которой осталось в итоге
Полтора персонажа да пара навязчивых строк.
Вячеслав Лейкин
Примеряем походку, лицо, интонацию, жест.
Барыши и потери, товар и навар соразмерьте,
Костыли подберите, ходули, пружинящий шест,
Чтоб не падать, не гнуться, по грудь возвышаться над стадом.
Репетируем. Женим на слух мелодраму и фарс,
Безмятежный восторг имитируя хриплым надсадом,
Передвоенный профиль вчерне выдавая за фас.
Репетируем страсть, сатанея в конце пасторали,
Репетируем старость, "Не верю!" крича в зеркала,
Репетируем сцены, в которых давно проиграли
Те нелепые роли, в которых сгорали дотла:
То кота в орденах, то шута в перепроданной свите,
Дух лелеяли, дух, а лица не смогли уберечь.
Чем бездарнее роль, тем сложнее из образа выйти -
Грим въедается в плоть и прямою становится речь.
Может, хватит ваять дурака? Прочь котурны и тоги.
Репетируем полдень, июнь, земляничный пирог,
Репетируем жизнь, от которой осталось в итоге
Полтора персонажа да пара навязчивых строк.
Вячеслав Лейкин