Холокост без евреев, или в какую сторону не надо смотреть Часть 2
Продолжение статьи. Начало тут.
Время для дискуссий
Кому-то в России может показаться, что я призываю лишить их памяти о героизме Красной армии. Вовсе нет. Подвиг - выдающееся действие на фронте, а не участие в боях как таковое. Если все герои, если все великие полководцы - то это принижает заслуги тех, кто реально достоин особого отношения. Героическая пропаганда - всегда оскорбление для армии.
Даже если продолжить тему сексуализированного насилия, то я не готов поддержать тезис, будто Красная армия отличалась в худшую сторону от вермахта на оккупированных советских территориях. По крайней мере, документальные публикации историка Ксении Сак заставляют говорить о массовости насилия над женщинами, и можно только сожалеть, что ввиду многих причин эта тема замалчивалась в России десятилетиями.
Другие заметят, что памятные дни - не время для дискуссий. Под 9 мая или 22 июня поднимать тему изнасилованных немок, может, и неуместно, но в году есть еще 362 дня для таких дискуссий. В чем же проблема? Возможно, в том, что многие россияне действительно спутали реальные истории других людей с собственным воображением, а призывы к «уважению» превратили в оправдание цензуры.
Естественно, история Холокоста - это и советская, и российская история. В ней немало сюжетов для прославления, однако любое смысловое развитие подтолкнет к постановке более сложных вопросов, ответы на которые будут вести к пониманию и той рефлексии, которая и будет называться пресловутым «извлечением уроков из истории».
Есть случаи, когда партизаны намеренно освобождали узников гетто, но они редки: хотя бы ввиду того, что в лесу, в условиях оккупации, женщины, дети и старики - обуза для боевого отряда.
Или: в 1941 году многие евреи сумели эвакуироваться, даже несмотря на отсутствие соответствующих приказов на их первоочередную эвакуацию, но как учитывать существование старой границы 1939 года, которую нельзя было пройти без разрешения или взяток?
Конечно, многие евреи героически сражались в Красной армии, некоторые - как Яков Крейзер - в генеральном чине, но это не отменяет распространенного антисемитизма, который не был единичным явлением (желающих углубиться в проблематику отсылаю к недавней статье израильского историка Леонида Смиловицкого).
Более 200 россиян удостоены звания Праведника народов мира, то есть тех, кто, рискуя жизнью, спасал евреев. Естественно, таковых было намного больше. Но был и русский коллаборационизм, охранные части полиции, которые неизбежно конвоировали на территории России евреев к местам расстрелов и стояли в оцеплении, а ряде случаев (особенно часто в Смоленской области и реже на южном Кавказе) - непосредственно убивали, стоя в одном ряду с немецкими расстрельными командами.
Восстание в лагере смерти Собибор возглавил советский военнопленный Александр Печерский, но попал он в лагерь, когда там уже существовало подполье. К слову, в подавленном восстании зондеркоманды при газовых камерах в Аушвице в октябре 1944 года одну из ключевых ролей играл батальонный комиссар Филипп Мотин. Впоследствии узники неоднократно упоминали имя некоего «советского майора», однако только недавно имя героя было установлено. И сделал это упомянутый выше Михаил Эдельштейн, которого Z-пропагандист Якеменко на многотысячную аудиторию заклеймил «либеральным наймитом». И кто же, позвольте спросить, на самом деле хранит память?
Вся сложность и противоречивость истории, которая могла бы служить для понимания и моральной рефлексии, сегодня принесена в жертву в угоду тем, кто сводит ее к двум простым фразам: «Мы были главными победителями» и «Мы были главными жертвами». Спустя 80 лет купаться в этих тезисах - просто не уважать себя и своих предков, присваивать себе чужие достижения и трагедии, с пустым мещанским самодовольством любоваться ложными образами. Зачем? Чтобы не думать о настоящем.
***
В советской литературе можно встретить историю, которая привязывается к разным концлагерям - я ее воспроизведу на примере Дахау (это и город, и одноименный концлагерь вблизи). Группа советских туристов, где-то в 1960-е, приезжает на экскурсию в мемориальный музей, а после нее заходит в магазин. За прилавком женщина, которая всю жизнь провела здесь, в Дахау, в том числе и при Гитлере. На соответствующие вопросы она отвечает: «Мы не знали, что творили нацисты». Ей возражают: «Как же можно было не замечать дыма из печей крематория?». «Мы смотрели в другую сторону», - уточняет она и получает в ответ: «Вы прекрасно знали, в какую сторону не надо смотреть».
Так и сегодня. Россияне знают, куда не надо смотреть, а куда - можно. История героизма и освобождения, в том числе трагедия Холокоста, превращены в опиум, которым предлагают наслаждаться.
И они же - школа, учащая не смотреть, не видеть, не замечать.
Не потому ли в ответ на попытку даже заикнуться о сексуализированном насилии со стороны ряда воинов-освободителей звучит: «А Вы не понимаете, что же они претерпели за годы войны?». Понимаю, но какое отношение их трагедии имеют к тем женщинам, которых они принуждали к соитию? Необязательно грубо: обмен еды на доступ к телу - все то же насилие. Российский милитаризм соседствует с маскулинным гендерным порядком, а потому будет резко реагировать на любое #Metoo - что современное, что историческое. Неслучайно буквально на днях после доноса Z-каналов из продажи убрали книгу про спасение евреев в оккупированной Польше из-за одной единственной фразы, упоминающей факт изнасилований жительниц Кракова красноармейцами? Нет, даже не факт, а утверждение автора, что в современной Польше у жителей есть такое представление.
Да, одни и те же люди могут быть и освободителями, и мучителями; добродетели и пороки на практике идут обнявшись - и это то, что так неприятно для многих. Когда говорят о русской культуре и ее ответственности за российскую агрессию, то я призываю вчитываться не в строки Пушкина или Бродского, а рассматривать реальные культурные механизмы, вырабатывающие терпимость ко злу. Воображение, в котором завоевание других стран превращается в «освобождение», ради чего можно расходовать жизни граждан. И знание - в какую сторону не нужно смотреть.