(Не)совместимые геноциды?
Выкладываю текст рецензии на книгу израильского профессора Яира Аурона, которая посвящена ответу на один вопрос: почему в Израиле, который так обеспокоен Холокостом, не хотят говорить о трагедии армян? Вопрос важный, т.к. сегодня память о Холокосте в Европе и США используется для обоснования общечеловеческого призыва к уважению прав человека. Однако на практике мы сталкивается с сильным противостоянием универсального и глобального. В свое время Х. Арендт ввела понятие "банальности зла", указав на ряд механизмов, сделавших возможным участие совершенно обычных людей в массовых убийствах. Те же самые механизмы действуют и сегодня, предотвращая сочувствие к жертвам геноцида.
Поскольку ЖЖ не дает возможность выложить текст целиком - публикую тут отдельные, наиболее интересные абзацы, а полный текст - по ссылке ниже.
Аурон Я. Государство Израиль и память о геноциде армян: от равнодушного отрицания - к запоздалому признанию / Под ред. А.Д. Эпштейна. - М.: Долуханов, 2017. - 312 с.
В современном мире память о Холокосте из трагедии, имеющей особое значение прежде всего для Израиля и Германии, постепенно превратилась в символ мирового зла и - одновременно - в основание формирующейся общеевропейской культуры памяти (Александер 2013: 95-254; Ассман 2017; Levy, Sznaider 2002; Kucia 2016). Обращение к этим страницам истории направлено на обоснование этики ответственности, которая, по замыслу ее сторонников, должна прийти на смену национальной лояльности. Речь идет об осознании ответственности всех, кто в той или иной степени был замешан в преступлениях (от прямого участия до молчаливого одобрения). Холокост превращается в иконическое событие, память о котором призвана стать на пути предотвращения подобных трагедий и способствовать утверждению универсальных прав человека.
Несомненно, такой взгляд коррелирует с политической ситуацией 1990-2000-х годов, а именно с активизацией евроинтеграционных процессов, глобальным доминированием США и ускорением глобализации. Некоторые исследователи начали поспешно говорить о формировании космополитичной, или глобальной, памяти (Levy, Sznaider 2002; Misztal 2010; Stepinsky 2005). С задержкой эти идеи пришли и в Россию (Эрлих 2016). Однако через 15 лет после начала дискуссий стало очевидно, что национально ориентированные нарративы сохраняют влияние, а проект глобальной памяти остается уделом отдельных интеллектуалов. Непросто обстояли дела и в Европе, поскольку во многих странах Восточной Европы предпочитают не говорить о своей ответственности за гибель евреев, а подчеркивать свои страдания от «советской оккупации» (Миллер 2016).
В контексте дискуссий об этике ответственности и транснационализации исторической памяти о массовых преступлениях я собираюсь рассмотреть книгу профессора Открытого университета Израиля Яира Аурона, переведенную в 2017 году на русский язык. Она посвящена восприятию геноцида армян в Израиле. Это позволяет автору затронуть более фундаментальные вопросы: почему память об одном геноциде сложно совместить с памятью о другом? Почему Израиль, который постоянно увязывает память о Катастрофе с императивом предотвращения будущих геноцидов, отказывается официально признать армянскую трагедию геноцидом?
***
В предыдущей монографии Я. Аурон подробно рассматривал, как евреи, жившие на территории Палестины в годы Первой мировой, реагировали на развернувшийся геноцид армян. Ответ неутешителен: за рядом исключений - «никак» (с. 42). Это объяснялось разнородностью самой общины и тем, что евреи сами испытывали притеснения. Как мы знаем из работ Х. Арендт, не нужно быть моральным уродом, чтобы совершать преступления против человечности. Я. Аурон продолжает: не надо быть «ни демоном, ни извергом», чтобы равнодушно взирать на чужие страдания. Однако результат такого дистанцирования - нравственный кризис. Необходимо формирование универсальной этики, направленной на предотвращение геноцидов, а потому память о них не может замыкаться в этнических или национальных рамках: «Когда единственными, кто хранит память о Холокосте, оказываются евреи, а об армянском геноциде - армяне, подобные трагедии могут - и с высокой степенью вероятности будут - повторяться вновь и вновь» (с. 48). Сохранение памяти - нравственный императив, то единственное, что можно сделать для убитых, а «последовательное отрицание самого этого геноцида свидетельствует о том, что он фактически продолжается, пусть и на символическом уровне» (c. 67). Восстановление справедливости и избавление от коллективной травмы не могут осуществиться без признания статуса жертвы со стороны других. Те, кто индифферентны к чужим страданиям, по мнению Я. Аурона, сами занимают сторону преступника (с. 69).
***
Примечательно, что отрицатели и Холокоста, и геноцида армян используют одинаковые риторические стратегии: отрицание, рационализация (мол, жертвы сами виноваты), тривиализация (мол, эти события не были чем-то особенным в мировой истории) и релятивация (мол, эти события ужасны, но ими изобилует весь XX век) (с. 101). Так что вопрос о причинах непризнания вовсе не тривиальный, хотя Я. Аурон дает на него убедительные ответы. На протяжении чтения книги я не могу отделаться от параллелей с работами Х. Арендт и З. Баумана, в которых вскрыты социальные причины, побудившие миллионы немцев отказаться от права на самостоятельное моральное суждение и стать сопричастными абсолютному злу (Арендт 2014; Бауман 2013). Структурные параллели между механикой геноцида и механикой забвения настолько бросаются в глаза, что невозможно не обратить на них внимание, хотя сам Я. Аурон этого не делает. Ни в коем случае не стремясь критиковать официальный Израиль, я скорее предлагаю поставить вопрос об универсальных практиках, которые рвут социальную ткань и делают невозможным сочувствие к жертвам как во время их истребления, так и во временной ретроспективе.
***
И здесь мы переходим к третьей параллели. Холокост был бы невозможен без сплоченных социальных групп, готовых выполнять соответствующие приказы. Оставим в стороне причины подчинения последним, лишь указывая на необходимость активного субъекта данной политики. Точно так же, если довериться Я. Аурону, обстоят дела с политикой памяти (главы 3-я и 4-я). Основную вину за отрицание геноцида армян он возлагает именно на Турцию. Официальные власти не только поддерживают отрицателей - они уничтожают документы, а также апеллируют к истории Холокоста: на протяжении веков турки проявляли толерантность к евреям, а потому попытки последних признать геноцид армян представляются как неблагодарность (с. 103). В самой Турции эта тема фактически находится под запретом (например, в 1976 году историк Т. Ачкам был приговорен к 10 годам тюрьмы). Ведь признание может привести к тому, что другие народы бывшей Османской империи, в разное время подвергавшиеся насилию, выступят с аналогичными требованиями. В исламском мире есть только две страны, которые признали геноцид армян: Ливан в 2000 году и Сирия в 2015 году. Сделали они это прежде всего по политическим причинам.
В отношении научных исследований, политика Турции заключается в создании и финансировании при известных университетах специальных туркологических центров. Привлекаемые ими ученые становятся агентами влияния. Показательна судьба Центра турецких исследований Джорджтаунского университета, созданного в 1981 году. В 2006 году посол Турции в США потребовал уволить его директора Д. Кватаэрта за то, что он охарактеризовал гибель армян как геноцид. Под угрозой прекращения финансирования ему пришлось покинуть свой пост, сам же институт был лишен турецкой поддержки в 2015 году (с. 85-86).
Четвертая параллель: Холокост был бы невозможен без такого явления, как «банальность зла», т.е. тысяч немцев, которые напрямую не участвовали в убийствах, однако либо словом, либо делом, либо бездействием оказывали содействие. Кто-то по карьерным мотивам, кто-то исходя из духа конформизма считал возможным - пусть даже молчаливое - соучастие в выполнении преступных приказов. Если мы стремимся объяснить непризнание армянского геноцида Израилем, то вслед за Я. Ауроном должны указать на сеть очень прагматичных политических и экономических причин, сопровождаемых страхом спровоцировать Турцию на жесткую реакцию. Этому посвящена пятая глава рецензируемой книги. Объяснение очень простое: Турция на протяжении десятилетий была единственным союзником во враждебном исламском мире (Израиль она признала уже в 1949 году!). Совместная борьба против исламского радикализма, экономическое сотрудничество делают нежелательным для Израиля подобного рода выпады. В 1990-е годы началось укрепление отношений Израиля с Азербайджаном, который после получения независимости начал укреплять связи с Турцией. Политической основой стало противостояние Ирану, при этом израильтяне продают азербайджанцам оружие, а сами закупают нефть. Более того, на территории Азербайджана и Турции проживают достаточно крупные еврейские общины. Все это заставляет официальные власти Израиля обходить стороной столь проблемный вопрос, как признание геноцида армян.
Несомненно, проблема «банальности зла» неразрывно связана с различными сделками совести. Примером может послужить скандал, сопровождавший проведение в 1982 году в Иерусалиме крупной конференции, посвященной Катастрофе и другим геноцидам (шестая и седьмая главы). Ее инициатором выступал профессор И. Чарни, подготовительная работа началась в 1979 году. Планировалось более сотни докладов, из которых шесть были бы посвящены геноциду армян (с. 164). Однако за несколько месяцев до начала турецкие власти узнали о конференции и оказали серьезное дипломатическое давление на МИД Израиля: «Израильские дипломаты обращались не только к общественным организациям, но и к отдельным наиболее известным лицам, в частности, к Эли Визелю и видному американскому юристу и общественному деятелю Алану Дершовицу. Вследствие этого давления Эли Визель направил организаторам телеграмму, в которой не только сообщил об отказе от участия в конференции, но и выразил опасение, что само ее проведение поставит под угрозу безопасность и благополучие евреев Турции» (с. 168). Не менее «осторожную» позицию занял Яд ва-Шем. В итоге из 600 участников приехала только половина, конференция лишилась поддержки, однако доклады о трагедии армян прозвучали, а сам скандал сыграл важную роль в формировании соответствующего общественного мнения.
***
В 1997 году Турция отказала в выдаче агремана профессору Э. Толидано, назначенному послом Израиля. Причина: его выступление 1981 года, где он называл массовую гибель армян именно геноцидом. Можно согласиться с Я. Ауроном, что, скорее всего, имел место донос от «ревнивых» коллег, однако характерна позиция самого профессора, который все отрицал и из карьерных соображений фактически солидаризовался с турками по данному вопросу (с. 212). Наиболее печальная история случилась в мае 2003 года во время празднования 55-летия независимости Израиля (глава 10). Согласно традиционной церемонии, 12 человек («тщательно отобранных за их исключительный труд на благо государства и общества») должны были зажечь факелы в Иерусалиме. Эти факелы должны были стать одновременно и символами памяти погибших, и огнями в честь независимости. Участницей стала врач Н. Налбалдян, которая во время торжественной речи хотела затронуть историю своей семьи. Сама она являлась представителем третьего поколения переживших геноцид 1915 года. Однако из-за давления Турции в ее речь внесли изменения, запретив упоминать геноцид (с. 255). Не нужно говорить, что подобное вмешательство во внутренние дела государства вызвало общественный резонанс.
***
В политическом плане дела обстояли сложнее (глава 8). Так, впервые в Кнессете - и то на заседании комиссии по иностранным делам и обороне - этот вопрос был поднят в 1989 году в связи с обсуждением в Конгрессе США признания армянского геноцида. В 1994 году вскоре после упомянутой выше передачи с участием Я. Аурона на пленарном заседании Кнессета замминистра иностранный дел Й. Бейлин был вынужден фактически признать массовое убийство армян (на иврите он использовал словосочетание «убийство народа», синонимичное геноциду). Однако это было отдельным исключением, как и участие министра образования Й. Сарида (представитель левой партии «Мерец») в церемонии памяти жертв геноцида в Армянском квартале Иерусалима 24 апреля 2000 года. Параллельно и Яд ва-Шем - видимо, следуя логике административного конформизма, - выступил с заявлением, что якобы никогда не возражал против преподавания темы геноцида армян. Однако вскоре коалиционное правительство распалось, партия «Мерец» вышла из него, что позволило представителю МИД фактически дезавуировать слова бывшего министра образования (с. 221).
В контексте проблемы глобальной культуры памяти, обозначенной в начале рецензии, работа Я. Аурона высвечивает фундаментальное противоречие между универсальным и партикулярным. Несомненно, для Израиля (как государства) Холокост имеет особое значение, а универсальный моральный призыв активно используется для выстраивания внешнеполитического имиджа. Если бы не централизованные государственные усилия, разве память о Катастрофе была бы укоренена так сильно? Однако сама идея универсальности - будучи логически развитой - требует признания и других геноцидов, что выходит за рамки национальных интересов, а может и противоречить им. Я. Аурон намекает, что это мнимое противоречие: ни интересы государства, ни еврейские общины за рубежом не пострадали от того, что государственные СМИ или политики стали говорить про геноцид. Неудивительно, что именно представители гражданского общества выступают за взаимную солидарность жертв различных массовых преступлений и торжество глобальной этики ответственности. Возможность формирования ими транснациональных сетей усиливает призыв, однако еще не делает автоматически глобальную память и универсальную этику ответственности реальностью, выходящей за рамки интеллектуального проекта.
Поскольку ЖЖ не дает возможность выложить текст целиком - публикую тут отдельные, наиболее интересные абзацы, а полный текст - по ссылке ниже.
Аурон Я. Государство Израиль и память о геноциде армян: от равнодушного отрицания - к запоздалому признанию / Под ред. А.Д. Эпштейна. - М.: Долуханов, 2017. - 312 с.
В современном мире память о Холокосте из трагедии, имеющей особое значение прежде всего для Израиля и Германии, постепенно превратилась в символ мирового зла и - одновременно - в основание формирующейся общеевропейской культуры памяти (Александер 2013: 95-254; Ассман 2017; Levy, Sznaider 2002; Kucia 2016). Обращение к этим страницам истории направлено на обоснование этики ответственности, которая, по замыслу ее сторонников, должна прийти на смену национальной лояльности. Речь идет об осознании ответственности всех, кто в той или иной степени был замешан в преступлениях (от прямого участия до молчаливого одобрения). Холокост превращается в иконическое событие, память о котором призвана стать на пути предотвращения подобных трагедий и способствовать утверждению универсальных прав человека.
Несомненно, такой взгляд коррелирует с политической ситуацией 1990-2000-х годов, а именно с активизацией евроинтеграционных процессов, глобальным доминированием США и ускорением глобализации. Некоторые исследователи начали поспешно говорить о формировании космополитичной, или глобальной, памяти (Levy, Sznaider 2002; Misztal 2010; Stepinsky 2005). С задержкой эти идеи пришли и в Россию (Эрлих 2016). Однако через 15 лет после начала дискуссий стало очевидно, что национально ориентированные нарративы сохраняют влияние, а проект глобальной памяти остается уделом отдельных интеллектуалов. Непросто обстояли дела и в Европе, поскольку во многих странах Восточной Европы предпочитают не говорить о своей ответственности за гибель евреев, а подчеркивать свои страдания от «советской оккупации» (Миллер 2016).
В контексте дискуссий об этике ответственности и транснационализации исторической памяти о массовых преступлениях я собираюсь рассмотреть книгу профессора Открытого университета Израиля Яира Аурона, переведенную в 2017 году на русский язык. Она посвящена восприятию геноцида армян в Израиле. Это позволяет автору затронуть более фундаментальные вопросы: почему память об одном геноциде сложно совместить с памятью о другом? Почему Израиль, который постоянно увязывает память о Катастрофе с императивом предотвращения будущих геноцидов, отказывается официально признать армянскую трагедию геноцидом?
***
В предыдущей монографии Я. Аурон подробно рассматривал, как евреи, жившие на территории Палестины в годы Первой мировой, реагировали на развернувшийся геноцид армян. Ответ неутешителен: за рядом исключений - «никак» (с. 42). Это объяснялось разнородностью самой общины и тем, что евреи сами испытывали притеснения. Как мы знаем из работ Х. Арендт, не нужно быть моральным уродом, чтобы совершать преступления против человечности. Я. Аурон продолжает: не надо быть «ни демоном, ни извергом», чтобы равнодушно взирать на чужие страдания. Однако результат такого дистанцирования - нравственный кризис. Необходимо формирование универсальной этики, направленной на предотвращение геноцидов, а потому память о них не может замыкаться в этнических или национальных рамках: «Когда единственными, кто хранит память о Холокосте, оказываются евреи, а об армянском геноциде - армяне, подобные трагедии могут - и с высокой степенью вероятности будут - повторяться вновь и вновь» (с. 48). Сохранение памяти - нравственный императив, то единственное, что можно сделать для убитых, а «последовательное отрицание самого этого геноцида свидетельствует о том, что он фактически продолжается, пусть и на символическом уровне» (c. 67). Восстановление справедливости и избавление от коллективной травмы не могут осуществиться без признания статуса жертвы со стороны других. Те, кто индифферентны к чужим страданиям, по мнению Я. Аурона, сами занимают сторону преступника (с. 69).
***
Примечательно, что отрицатели и Холокоста, и геноцида армян используют одинаковые риторические стратегии: отрицание, рационализация (мол, жертвы сами виноваты), тривиализация (мол, эти события не были чем-то особенным в мировой истории) и релятивация (мол, эти события ужасны, но ими изобилует весь XX век) (с. 101). Так что вопрос о причинах непризнания вовсе не тривиальный, хотя Я. Аурон дает на него убедительные ответы. На протяжении чтения книги я не могу отделаться от параллелей с работами Х. Арендт и З. Баумана, в которых вскрыты социальные причины, побудившие миллионы немцев отказаться от права на самостоятельное моральное суждение и стать сопричастными абсолютному злу (Арендт 2014; Бауман 2013). Структурные параллели между механикой геноцида и механикой забвения настолько бросаются в глаза, что невозможно не обратить на них внимание, хотя сам Я. Аурон этого не делает. Ни в коем случае не стремясь критиковать официальный Израиль, я скорее предлагаю поставить вопрос об универсальных практиках, которые рвут социальную ткань и делают невозможным сочувствие к жертвам как во время их истребления, так и во временной ретроспективе.
***
И здесь мы переходим к третьей параллели. Холокост был бы невозможен без сплоченных социальных групп, готовых выполнять соответствующие приказы. Оставим в стороне причины подчинения последним, лишь указывая на необходимость активного субъекта данной политики. Точно так же, если довериться Я. Аурону, обстоят дела с политикой памяти (главы 3-я и 4-я). Основную вину за отрицание геноцида армян он возлагает именно на Турцию. Официальные власти не только поддерживают отрицателей - они уничтожают документы, а также апеллируют к истории Холокоста: на протяжении веков турки проявляли толерантность к евреям, а потому попытки последних признать геноцид армян представляются как неблагодарность (с. 103). В самой Турции эта тема фактически находится под запретом (например, в 1976 году историк Т. Ачкам был приговорен к 10 годам тюрьмы). Ведь признание может привести к тому, что другие народы бывшей Османской империи, в разное время подвергавшиеся насилию, выступят с аналогичными требованиями. В исламском мире есть только две страны, которые признали геноцид армян: Ливан в 2000 году и Сирия в 2015 году. Сделали они это прежде всего по политическим причинам.
В отношении научных исследований, политика Турции заключается в создании и финансировании при известных университетах специальных туркологических центров. Привлекаемые ими ученые становятся агентами влияния. Показательна судьба Центра турецких исследований Джорджтаунского университета, созданного в 1981 году. В 2006 году посол Турции в США потребовал уволить его директора Д. Кватаэрта за то, что он охарактеризовал гибель армян как геноцид. Под угрозой прекращения финансирования ему пришлось покинуть свой пост, сам же институт был лишен турецкой поддержки в 2015 году (с. 85-86).
Четвертая параллель: Холокост был бы невозможен без такого явления, как «банальность зла», т.е. тысяч немцев, которые напрямую не участвовали в убийствах, однако либо словом, либо делом, либо бездействием оказывали содействие. Кто-то по карьерным мотивам, кто-то исходя из духа конформизма считал возможным - пусть даже молчаливое - соучастие в выполнении преступных приказов. Если мы стремимся объяснить непризнание армянского геноцида Израилем, то вслед за Я. Ауроном должны указать на сеть очень прагматичных политических и экономических причин, сопровождаемых страхом спровоцировать Турцию на жесткую реакцию. Этому посвящена пятая глава рецензируемой книги. Объяснение очень простое: Турция на протяжении десятилетий была единственным союзником во враждебном исламском мире (Израиль она признала уже в 1949 году!). Совместная борьба против исламского радикализма, экономическое сотрудничество делают нежелательным для Израиля подобного рода выпады. В 1990-е годы началось укрепление отношений Израиля с Азербайджаном, который после получения независимости начал укреплять связи с Турцией. Политической основой стало противостояние Ирану, при этом израильтяне продают азербайджанцам оружие, а сами закупают нефть. Более того, на территории Азербайджана и Турции проживают достаточно крупные еврейские общины. Все это заставляет официальные власти Израиля обходить стороной столь проблемный вопрос, как признание геноцида армян.
Несомненно, проблема «банальности зла» неразрывно связана с различными сделками совести. Примером может послужить скандал, сопровождавший проведение в 1982 году в Иерусалиме крупной конференции, посвященной Катастрофе и другим геноцидам (шестая и седьмая главы). Ее инициатором выступал профессор И. Чарни, подготовительная работа началась в 1979 году. Планировалось более сотни докладов, из которых шесть были бы посвящены геноциду армян (с. 164). Однако за несколько месяцев до начала турецкие власти узнали о конференции и оказали серьезное дипломатическое давление на МИД Израиля: «Израильские дипломаты обращались не только к общественным организациям, но и к отдельным наиболее известным лицам, в частности, к Эли Визелю и видному американскому юристу и общественному деятелю Алану Дершовицу. Вследствие этого давления Эли Визель направил организаторам телеграмму, в которой не только сообщил об отказе от участия в конференции, но и выразил опасение, что само ее проведение поставит под угрозу безопасность и благополучие евреев Турции» (с. 168). Не менее «осторожную» позицию занял Яд ва-Шем. В итоге из 600 участников приехала только половина, конференция лишилась поддержки, однако доклады о трагедии армян прозвучали, а сам скандал сыграл важную роль в формировании соответствующего общественного мнения.
***
В 1997 году Турция отказала в выдаче агремана профессору Э. Толидано, назначенному послом Израиля. Причина: его выступление 1981 года, где он называл массовую гибель армян именно геноцидом. Можно согласиться с Я. Ауроном, что, скорее всего, имел место донос от «ревнивых» коллег, однако характерна позиция самого профессора, который все отрицал и из карьерных соображений фактически солидаризовался с турками по данному вопросу (с. 212). Наиболее печальная история случилась в мае 2003 года во время празднования 55-летия независимости Израиля (глава 10). Согласно традиционной церемонии, 12 человек («тщательно отобранных за их исключительный труд на благо государства и общества») должны были зажечь факелы в Иерусалиме. Эти факелы должны были стать одновременно и символами памяти погибших, и огнями в честь независимости. Участницей стала врач Н. Налбалдян, которая во время торжественной речи хотела затронуть историю своей семьи. Сама она являлась представителем третьего поколения переживших геноцид 1915 года. Однако из-за давления Турции в ее речь внесли изменения, запретив упоминать геноцид (с. 255). Не нужно говорить, что подобное вмешательство во внутренние дела государства вызвало общественный резонанс.
***
В политическом плане дела обстояли сложнее (глава 8). Так, впервые в Кнессете - и то на заседании комиссии по иностранным делам и обороне - этот вопрос был поднят в 1989 году в связи с обсуждением в Конгрессе США признания армянского геноцида. В 1994 году вскоре после упомянутой выше передачи с участием Я. Аурона на пленарном заседании Кнессета замминистра иностранный дел Й. Бейлин был вынужден фактически признать массовое убийство армян (на иврите он использовал словосочетание «убийство народа», синонимичное геноциду). Однако это было отдельным исключением, как и участие министра образования Й. Сарида (представитель левой партии «Мерец») в церемонии памяти жертв геноцида в Армянском квартале Иерусалима 24 апреля 2000 года. Параллельно и Яд ва-Шем - видимо, следуя логике административного конформизма, - выступил с заявлением, что якобы никогда не возражал против преподавания темы геноцида армян. Однако вскоре коалиционное правительство распалось, партия «Мерец» вышла из него, что позволило представителю МИД фактически дезавуировать слова бывшего министра образования (с. 221).
В контексте проблемы глобальной культуры памяти, обозначенной в начале рецензии, работа Я. Аурона высвечивает фундаментальное противоречие между универсальным и партикулярным. Несомненно, для Израиля (как государства) Холокост имеет особое значение, а универсальный моральный призыв активно используется для выстраивания внешнеполитического имиджа. Если бы не централизованные государственные усилия, разве память о Катастрофе была бы укоренена так сильно? Однако сама идея универсальности - будучи логически развитой - требует признания и других геноцидов, что выходит за рамки национальных интересов, а может и противоречить им. Я. Аурон намекает, что это мнимое противоречие: ни интересы государства, ни еврейские общины за рубежом не пострадали от того, что государственные СМИ или политики стали говорить про геноцид. Неудивительно, что именно представители гражданского общества выступают за взаимную солидарность жертв различных массовых преступлений и торжество глобальной этики ответственности. Возможность формирования ими транснациональных сетей усиливает призыв, однако еще не делает автоматически глобальную память и универсальную этику ответственности реальностью, выходящей за рамки интеллектуального проекта.